Галина Мельник - Общение в журналистике: секреты мастерства
При правильном разумном использовании юмора можно добиться комфортной обстановки, юмористические вставки активизируют внимание. «А вот смешная история» [52].
Ограничения в использовании иронии
• Если перед вами человек без чувства юмора.
• Если человек находится в удрученном состоянии.
• Если человек нам не знаком.
• В специальных ситуациях (на похоронах, на свадьбе, при любом ритуале, связанном с большой эмоциональностью).
• Если рядом находится третье лицо, от которого тот, над кем вы подшучиваете, как-то зависит (с социальной, психологической, эмоциональной стороны).
• Нельзя насмехаться над человеком с каким-то явным недостатком.
• Не рекомендуется иронизировать по поводу того, что для человека важно и дорого: вероисповедание, семья, работа, система убеждений, национально-культурные традиции народа, к которому относится человек [53].
Ирония должна быть обращена прежде всего к себе.
2.5. Психотехнологии в журналистском общении
Якорь – стимул, который связан с физиологическим состоянием и запускает его [54]. Иными словами, якоря – знаки и сигналы, которые вызывают определенную реакцию. Возникают они благодаря повторению ситуации. Якорь возникает в состоянии сильной эмоциональной вовлеченности.
Эта техника широко используется в общении: то, что у нас подсознательно вызывает умиление, восторг, сексуальные желания, может стать якорем. В качестве якорей могут выступать дети, животные, красивые пейзажи, известные мелодии. Цвет тоже может являться якорем.
Черный цвет означает либо агрессивность, либо негативное отношение к жизни и депрессию, либо очень крепкую психику, готовность к борьбе, способность испытывать сильные, даже экстремальные чувства. Если верить Коко Шанель, то все цвета скрывают внутреннюю сущность человека, черный же показывает человека таким, каков он есть на самом деле.
Ахроматические цвета в одежде (белый, серый, черный) свидетельствуют о том, что перед вами человек, имеющий высокий социальный статус. Цвет одежды – социальный признак его носителя.
Материалы на газетной полосе или на журнальной странице могут оформляться в одном цвете. На радио якоря – это узнаваемые позывные радиостанции.
Рефрейминг – помещение образов или переживаний в новый фрейм с целью преобразования смысла, отличного от исходного [55]. Техника рефрейминга заключается в умении взглянуть на вещи с разных сторон. Различают контекстуальный и содержательный рефрейминг. Содержательный рефрейминг изменяет наше восприятие ситуации.
Техники НЛП направлены на то, чтобы превращать любое критическое замечание в адрес собеседника в вопрос, используя слово «как», доказательство от противного или «переворачивание проблемы» (по Г. Адлеру) [56]. Вы начинаете искать доводы в пользу противоположной точки зрения.
В рефрейминге используются доминанты намерения и переопределения. Намерение предполагает направление человека к цели (привлечь внимание, защитить что-то). Переопределение – замена одного из элементов обобщения новым [57] словосочетанием, обозначающим примерно то же самое, но влекущее иные последствия («Выступление президента было очень жестким» на «Выступление президента было очень смелым»). Заменив одно слово, можно получить иной результат.
Важно использовать технику НЛП для выявления и поддержания позитивных состояний человека, но не использовать ее для манипулирования.
Рассмотрим для примера применение техник НЛП авторами газеты «Комсомольская правда». Выявление приоритетной модальности возможно лишь при работе с массивом текстов, где на основании исследования предикатов можно сделать корректные выводы.
Выпускник факультета журналистики СПбГУ М. Касимов анализировал (СПб., 2003) творчество популярного журналиста Андрея Ванденко как интервьюера. Он обращал внимание на то, какими словесными конструкциями обставляют свои суждения собеседники и как к ним подстраивается журналист, используя ту же лексику. Беседа Андрея Ванденко с Владимиром Познером «Скоро ли Америке придет кирдык?» [58] – это четырехполосное интервью с размышлениями о роли США в современном мире. Известный телеведущий В. Познер выражает свои мысли, используя все виды модальности. Есть примеры кинестетических фраз: «мягко намекнули», «развести руками», «головы не сносить», «границы сузились», «влияние ощущается острее», «развязаны руки», «возникает импульс, толчок к развитию», «загоним в угол», «ни холодно, ни жарко». Есть примеры аудиальных выражений: «шум был поднят», «без шума и криков», «могу это сделать тихо, а могу и громко», «у них достаточно цыкнуть». Однако ведущей репрезентативной системой у В. Познера является визуальная: «с точки зрения национальных интересов», «наши ракеты на Штаты смотрят», «за вами глаз да глаз нужен», «глядя на меня чистыми, незамутненными глазами», «сразу видно», «американцы не видят преград», «предвидеть угрозу», «устроит светопреставление».
Как это использует интервьюер? Он начинает разговор с вопроса о том, смотрит ли В. Познер кино. Скорее всего, это сделано неосознанно, но для зачина разговора с визуалом предельно верно. В дальнейшем А. Ванденко не делает предпочтения какой-либо модальности. Это позволяет сохранить раппорт и вести продуктивную беседу.
Анализируя интервью А Ванденко с известным политологом Александром Цыпко «Путину есть чему поучиться у Сталина» [59], можно заметить, что А. Цыпко часто использует выражения, характерные для аудиалов: «что хочу сказать», «как это провозглашалось», «взывал Сталина к сердцам и ушам». Употребляет политолог и кинестетические фразы: «не отрывая действия», «потребность в сильной руке», «жесткая воля». Однако обнаружилась удивительная вещь. А. Цыпко совершенно не использует визуальных предикатов. Журналист в этом интервью также не употребляет визуальные модальности.
В интервью Юлии Жуковой с певицей Татьяной Булановой [60] выделяются стразу две модальности – кинестетическая и аудиальная. В ответе на первый вопрос присутствуют ярко выраженные аудиальные фразы: «организм отвечает на стресс», «заглушу болезнь». Затем употребляются в основном кинестетические выражения: «просидела в оцепенении», «руки опускаются».
Вероятнее всего, профессия или специальность отражаются на выборе модальности. У музыканта будет ярко выражена аудиальная модальность, у скульптора – кинестетическая, у оператора – визуальная. Использование репрезентативных систем происходит неосознанно.
Не всегда журналисты умело используют и метамодель. Так, например, в интервью Карена Маркаряна: «Светлана Сорокина: Женьку Киселева мы называем порнозвездой» [61] следовало применить метамодель, но интервьюер этого не сделал.
«Да я и не захотела идти к Березовскому, для меня это был нож острый. Но меня начали шантажировать на предмет того, чтобы я шла на 6-й канал. Поскольку у меня характер поганый (назло маме ушко отрежу), я сказала: „Раз вы меня так стращаете, надо идти“», – говорит Светлана Сорокина.
Здесь представлена такая структура причины и следствия: «Я не хотела идти... но меня начали шантажировать». Это высказывание никак не вяжется с последующим суждением: «характер у меня поганый». Журналист не задал вопрос, который бы соответствовал метамодели: «Как именно шантаж вызвал появление Сорокиной на 6-м канале?». Если объяснение всему – плохой характер, то для воссоздания связной картины журналист мог задать вопрос «Кто сказал, что у вас поганый характер?».
Второй пример: «А потом я поняла, что там намешано столько всего, что черт ногу сломит. У меня к моменту развала были огромные претензии и к... Гусинскому, и к тому же Жене Киселеву, к очень многим людям». Здесь присутствует деперсонализация: «намешано» и «были претензии» – типичный случай упущения информации. Какие именно претензии предъявляла Сорокина к этим людям, в чем они заключались? Эта небезынтересная информация так и не была узнана журналистом... К. Маркарян несерьезно подошел к работе над интервью, поэтому главные причины профессионального поведения С. Сорокиной так и остались невыясненными для читателя.
Еще одно высказывание является нарушением причины и следствия: «Надеюсь, что из-за сложной конструкции никто дирижировать нами не сможет». Здесь уместен вопрос: «Неужели сложная конструкция – это гарантия защиты от манипуляций?». Но и этот вопрос не был задан.
Следующее высказывание С. Сорокиной: «Наш выход в эфир 27 мая, если что-нибудь не произойдет», – подразумевает, что что-то произойдет. Тут можно было бы задать вопрос: «Что заставило вас подумать, что что-то произойдет?».
Хотя интервью получилось интересным, все-таки многие нюансы, значение реплик журналистки остались нераскрытыми.
