Владимир Ларичев - Поиски предков Адама
Но самый сокрушительный удар сторонникам Кювье исподволь готовился в самой Франции, совсем недалеко от Парижа, в провинциальном городке Аббе-виле, что раскинулся на берегу реки Соммы. Сюда в 1830 году приехал и начал врачебную практику молодой человек по имени Казимир Перье. Интересы его были достаточно разносторонними, однако более других недавнего студента волновали вопросы прошлого Земли. Он начал «экскурсии» в окрестности городка и вскоре открыл в Хоксне, одном из предместий Аббе-виля, самое подходящее место для любительских изысканий. Здесь отцы города надумали прорыть канал, чтобы открыть прямой доступ к портовым причалам. Древние речные наносы вскрывались на большую глубину, позволяя любоваться разнообразными напластованиями. Но самое волнующее началось, когда строителям канала стали попадаться кости огромных животных. Это оказались останки слонов, носорогов, лошадей и даже бегемотов. Их «допотопный» возраст не вызывал у врача сомнений.
Но найдены были не только кости. Перье обратил внимание на странные камни, что попадались порой в тех же горизонтах, в которых залегали останки обитателей «допотопной земли». Их нельзя было не заметить — бросалась в глаза правильность их форм, видимо, намеренно приданная им ловкой оббивкой. Камни напоминали примитивные топоры или клинья — один конец их приострялся, а другой, в большинстве случаев закругленный, оставался массивным. Он удобно помещался в ладони, и при рубке можно было не опасаться, что тупой обух поранит кожу. Некоторые клинья представляли собой овальную речную гальку со сколами только на приостренном конце, в то время как остальные части оставались нетронутыми. Что это, как не знаменито известные с давних пор «громовники»? Но насколько они грубее известных Перье образцов! Примечательно также, что среди них не встречаются полировенные или шлифованные образцы — все топоры обколоты и лишь сглажены от долгого пребывания в земле или перекатывания в воде, но не более того. По первозданной архаичности они не идут ни в какое сравнение с находками Турналя и Кристоля, что вызывало — в который уже раз! — будоражащие мысли об ископаемом человеке. Что ж, значит, в Хоксне тоже жили древние, поистине допотопные люди, современники теплолюбивых слонов и бегемотов, давно исчезнувших в Европе.
Так через тридцать с небольшим лет в континентальной части Европы было повторено открытие, сделанное Джоном Фрером. Казимир Перье не подозревал о предшественнике, который задолго до него раздумывал над тем, что теперь не давало покоя ему. А топоровидный инструмент из Саффолка удивительно напоминал аббевильские оббитые камни, — можно было подумать, что их изготовил один мастер!..
Пять лет Перье продолжал наблюдения в долине Соммы, там, где велись земляные работы, проводил небольшие раскопки сам, и наконец всякое сомнение покинуло его — он открыл следы культуры необычайно древнего человека. Предки, очевидно, достаточно долго жили здесь, если можно заметить, как постепенно совершенствовались их топоры, — одни из них отличались почти изящной формой и тщательной оббив-кой, а другие сохраняли очертания исходной гальки или кремня, из которого неуклюже, с помощью предельно экономной оббивки выделывался топоровидный инструмент.
Перье решил, что наступила пора поделиться наблюдениями с кем-нибудь из людей достаточно образованных, чтобы понять его. К счастью, в Аббевиле такой человек нашелся и учреждение, которое он возглавлял, тоже оказалось подходящим, — Жак де Кре-векер (или, как он просил себя обычно называть по фамилиям матери и отца, Буше де Перт) уже более 10 лет возглавлял таможенное бюро Аббевиля и вместе с тем руководил обществом естествоиспытателей этого городка.
Сначала, правда, Буше де Перт скептически воспринял доводы своего молодого коллеги по естественнонаучным делам, но затем оббитые камни показались ему заслуживающими внимания. Вместе с Перье он совершил несколько экскурсий на берега Соммы, а с 1836 года, когда на его глазах из земли извлекли ископаемые кости и обколотые камни, археология стала для Буше де Перта делом жизни, ради которого он был готов пожертвовать всем на свете. Не зная усталости, этот пятидесятилетний, уважаемый в городе человек часами лазал по обрывам, выискивая кости и камни. Коллекция, собранная вместе с Перье, росла и уже могла бы составить гордость любого музея.
Наконец в 1839 году Буше де Перт отправился в Париж, чтобы продемонстрировать находки академикам и рассказать им о своих выводах. Его встретил непременный секретарь академии, геолог и математик Эли де Бомон, ярый поклонник теорий Кювье, и препроводил к специалистам. Беседа тяжкая и неутешительная: камни сомнительны, а идеи не новы. Де Бомон нравоучительно заметил в конце беседы, что если даже привезенные камни действительно оббиты, то они ведь «могли принадлежать римлянам, которые некогда строили военные лагеря в земле варваров». Буше де Перт горячился — он совсем не утверждал, что люди, обколовшие камни, наши предки; не думал он и опровергать Кювье, ибо искренне полагал, что современники ископаемых слонов погибли во время одной из катастроф. Академики нашли такое «жалкое бормотание» подозрительным и ограничились назида-тельно-нравоучительными и шутливо-ироническими замечаниями. Они требовали серьезного, а не построенного на эмоциях обоснования новых идей.
Однако вряд ли кто из них предполагал, что странный визитер из Аббевиля постарается выдвинуть доказательства. И вот в течение трех лет, с 1839 по 1841 год, из печати один за другим вышли пять томов издания, озаглавленного «О сотворении. Сочинение о происхождении и развитии живых существ». Буше де Перт упрямо доказывал в нем древность человека, и основанием ему служили каменные орудия, найденные в Аббевиле. Специалисты встретили книги нескрываемо скептически. В откликах автор представляйся читателям дилетантом и даже нечистым на руку человеком, поскольку отсутствовала уверенность, что камни не подделал он сам или его друзья-землекопы. Как всегда, радикальные меры предлагали церковники — они призывали запретить издание, противоречащее духу Библии.
Буше де Перт, однако, не сдавался. Теперь, когда в 1841 году неожиданно умер самый преданный друг и единомышленник Казимир Перье, он продолжал борьбу в одиночестве. В 1844 году ему повезло — в присутствии свидетелей, членов Аббевильского общества естествоиспытателей, де Перт вынул из земли топоровидный, «в виде груши» камень с отчетливыми следами сколов и находившийся рядом с ним зуб слона. Он тотчас сообщил о знаменательном событии в Париж. Столица безмолвствовала.
В 1845 году он опубликовал очередную книгу «О кельтских допотопных древностях», в которой подвел итог своим археологическим изысканиям. Он вновь обратился с письмом в академию и просил назначить ученую комиссию для проверки его выводов, изложенных в почтительно препровождаемом сочинении. Академия сформировала комиссию, но, очевидно, лишь для того, чтобы как-то утихомирить фанатически настойчивого археолога из Аббевиля, поскольку никто так и не соизволил Прибыть в городок на Сомме.
Йтббы обратить внимание «просвещенной публики» на камни со следами сколов, он безвозмездно предложил директору одного из парижских музеев свои коллекции, собранные за полтора десятка лет. Невиданное дело: вместо благодарственного письма — молчание. Его даже не удостоили ответом. То же предложение о щедром подарке он направил в академию. Эли де Бо-мон по долгу службы ответил давнему знакомому, — Буше де Перт с удивлением прочитал в письме вежливый, но категорический отказ. Возможно, по-своему они были правы: «Бойтесь данайцев, дары приносящих!»
И все же, несмотря на демонстративное пренебрежение академиков, после почти двадцатилетней перепалки у Буше де Перта стали появляться сторонники и не менее напористые, чем он сам. Один из них, Ригол-ло, гордо объявивший себя впоследствии его учеником, физик и врач из города Амьена, ранее сторонник «сверхортодоксальных взглядов» на проблему происхождения человека, однажды прибыл в Аббевиль, чтобы не оставить камня на камне от заключений Буше де Перта. Он вернулся, однако, домой с твердым намерением открыть в окрестностях родного городка нечто подобное, благо Сомма протекала рядом с ним. Ученик оказался достойным учителя — в местечке Ашель Риголло вскоре открыл в речном гравии, вскрытом карьерами, такие же, как в Аббевиле, топорообразные каменные орудия, которые залегали в земле вместе с костями вымерших гигантских животных.
В 1854 году в Амьене вышла книга, в которой описывались новые находки оббитых камней. Выводы автора не оставляли сомнений, что во Франции появился новый сторонник идей Буше де Перта. Правда, Риголло не академик и археология для него тоже не профессия, а любительское увлечение, но не в этом ли упрек профессионалам?
