Симон Кордонский - Ресурсное государство

В средствах информации власти плодотворно и на партнерских началах взаимодействуют бывшие чекисты и их бывшие агенты из среды творческой интеллигенции. Их труд оплачивают бывшие фарцовщики и кидалы, ставшие новыми русскими. А труд заключа­ется в формировании нового российского сознания. Задача средств информации власти — разработка, воспроизводство и распростра­нение — среди власти — стереотипов, оправдывающих существо­вание именно этой власти, в том числе и через ее отрицание. Люди в меру своей зависимости от власти или принадлежности к ней зависят и от средств информации власти, вынужденно —для со­хранения или повышения своего властного статуса — принимая и воспроизводя их стереотипы. Власть, как известно, не однород-

101

Симон Кордонский

* на, не имеет собственной памяти и истории. Отдельные ее части р— через зависимые от них средства информации власти — инфор-ъ* мируют другие части о том, как они их видят, запускают компромат. Это придает некоторую игривость и живость новостным и аналити­ческим программам ТВ и газетно-журнальным публикациям, делая их похожими на настоящие СМИ.

Средства информации власти соединили в себе организацион­ную структуру, методы работы и «человеческий потенциал» КГБ и Отдела пропаганды ЦК КПСС, скрепленных местечковым гешефт­махерством. Получилась смесь Пятого главка с Пятым пунктом, выделяющая из себя «компромат» просто потому, что это для нее естественный физиологический процесс. Нельзя же ждать конфет­ки от машины для производства говна. Люди, писавшие доносы, и люди, их получавшие, легализовались в совместной деятельности по производству «забойных» материалов для средств информации власти. Продукт их деятельности — компромат — представляет гибрид жанров доноса, политического анекдота и разоблачитель­ных публикаций в советских газетах.

Жанр компромата сменил жанр гласности, точно так же как глас­ность вытеснила жанр самиздата. Но в этом жанре невыразимы многие отношения, важные с точки зрения мифологически озабо­ченных групп российского общества. В первую очередь, на языке компромата нельзя описать национальную идею. Именно для этой цели бывшие диссиденты, обслуживающие власть, занялись слово­творчеством и возрождением аналога деревянного языка Страны Советов. Они работают не за страх, а за деньги. Народ уже при­вык к их новациям, таким как «команда молодых реформаторов», «олигархи», «семь главных дел», «двенадцать главных дел». Теперь на очереди какие-нибудь аналоги «эпохи великих свершений» и «борьбы с космополитизмом».

Параллельно деревянному языку формируется и новый язык ис­тины и его среда — самиздат. Пока что — на начальном этапе ста­новления государственной и корпоративной цензуры — самиз-датовские творения смотрятся как интеллигентный вариант ком­промата. Но с появлением настоящей цензуры33 самиздат расцве­тет. Ведь издательские и коммуникационные возможности (такие как Интернет) не сравнимы с тем, что имели правдоискатели десять лет назад. Пока содержание самиздата составляет творчество ана­литиков новой волны, специализирующихся на интерпретациях сю-

13 Попытки установить цензуру имеют два направления: запрет на компромат любого рода и запрет на проявления обыденного сознания в СМИ, то есть на порнуху и мат.

102

Ресурсное государство j- .

жетов, поставляемых средствами информации власти. Они, в част­ности, по тону ведущих информационных сводок и аналитических программ, а также по последовательности появления компромата в газетах строят предположения о содержании и развитии основ­ных политических интриг. В сегодняшнем самиздате формируются концептуальный каркас и методология новой советологии, этой, казалось бы, навсегда ушедшей в небытие области спекулятивной политической феноменологии.

Через тернии в жопу

г азговоры о строительстве капитализма в России закончились формированием специфического российского административно­го рынка, в котором главным товаром стали долги, и реставрацией социальных основ социализма, отличающегося от советского вре­менным отсутствием агрессивной официальной идеи и приватизи-рованностью репрессивных и силовых институтов.

Проблемы, с которыми сталкиваются деятели нового админист­ративного рынка, не разрешимы в узких территориальных рамках России. Для их решения необходимо воссоздание СССР — под дру­гим названием. Для воссоздания СССР необходимы объединяющая (национальная) идея, национализация силовых и репрессивных институтов и прозрачность границ внутри нового государст­ва — во всяком случае, для новых холдингов и старых транснацио­нальных корпораций. Если объединяющая идея будет сформули­рована, а репрессивные институты национализированы, то консо­лидированную внутреннюю агрессию «бедных», завистливых и хо­рошо вооруженных сограждан из бывших республик СССР вскоре почувствуют их ближние и дальние соседи.

Социальная опора строителей нового государства известна — мар­гиналы всех видов, алкаши, психопаты да завистники, которым всегда не хватает: кому на бутылку, кому возможности излиться в припадке откровенности на коммунальной кухне, не отличимой по интерьеру и запаху от сортира, кому — доказательств сходства жопы с пальцем или, наоборот, общественного признания их не­сравнимости. Этим людям важно, чтобы их уважали хотя бы пото­му, что они граждане устрашающего государства. В самих себе они не находят оснований для уважения и вынуждены иметь какую-ни-

103

Симон Кордонский

будь «крышу». И в этом смысле «громила Вася из нашего подъезда» неотличим от «нашей великой Родины, готовой защитить своих гра­ждан».

Экономически активная часть народа не верит в «будущее для всех» и интуитивно выбирает оптимальную, с моей точки зрения, страте­гию: люди пиздят все, что можно продать, и вкладывают выручен­ные деньги в свое собственное индивидуальное будущее — в жи­лье, в здоровье, в образование детей.

Многим более или менее нормальным гражданам почившей в бозе страны Советов тоже хочется обратно в СССР, но в хороший СССР — со свободой слова и собраний, где нет того, что они называют ор­ганизованной преступностью и государственным рэкетом. Им хо­чется в такой СССР, в котором можно было бы жить частной жизнью и магазины которого не отличались бы от заграничных. Но устроить такую жизнь гораздо сложнее, чем построить социализм или капи­тализм в отдельно взятой стране.

Этого-то людям, воспитанным на логике марксистских концепций переустройства мира (даже в их либеральной интерпретации), объ­яснить нельзя. Они считают, что окружающая их (и неприятная) дей­ствительность возникла в результате чьих-то рациональных дейст­вий. Им кажется, что от них зависит нечто большее, чем их собствен­ная жизнь. И если они проявят социальную активность, то прибли­зят желанное им состояние общества. Эти люди искренне считают, что они хорошие, но живут в плохом обществе, и столь же искрен­не пытаются это общество улучшить. В известном анекдоте некто пытался собрать швейную машинку из деталей украденных на со­ветском заводе швейных машин. Но получались у него пулеметы. И как бы ни пытались бывшие соцграждане построить гражданское общество, получится у них либо социализм, либо фашизм. Иного им не дано.

Распад социально-экономической системы социализма стал пла­нетарным катаклизмом, в котором для активных действий бывших соцграждан еще нет места. Слишком масштабны силы, слишком гру­бы и безличностны. Многие из тех, кто счел себя в силах активно участвовать в этом распаде, надорвались или погибли. Мне кажет­ся, что наших новых олигархов, уверенных в том, что им сам черт (такой как Джордж Сорос) не брат, ждет весьма печальная судьба.

Жить всегда приходится при какой-то власти. Нам не повезло, при­шлось жить при власти, которая сама себя не знает и не приемлет,

104

Ресурсное государство j^

сама с собой борется и заставляет — через средства информации власти — думать, что так жить нельзя и надо бороться — с ней са­мой, с извержениями вулканов, землетрясениями и цунами.

То, что осталось от Варшавского пакта вместе с его многочисленны­ми желто- и чернокожими союзниками, — песчаная воронка, в кото­рую втягиваются с разной скоростью разные реальности. Воронка втянула СССР, страны Восточной Европы, втянет и немногочислен­ные оставшиеся социалистические режимы. Бывшие граждане страны Советов, хотят они этого или не хотят, оказались в ворон­ке: на дне зверь, песчаный лев. Им бы затаиться, замереть, слиться с песком, стать частью воронки, которую со временем, может быть, занесет ветер, или на нее наступит какое-нибудь космическое жи­вотное. А наверх у них дороги нет, и солнышко над головой — не бо­лее чем видимость.