Ди Джой Коултер - Супер ноль. Как перезагрузка мозга открывает вашу врожденную гениальность
Давайте начнем с действий в обратном порядке. Вы могли бы сказать, что чтение с конца разрушает интригу. Вы уже больше не предвкушаете то, что случится далее. Но это предвкушение в процессе чтения уводит вас из настоящего момента в непрерывные размышления о будущем. Он же нашел способ, чтобы остановить это чувство предвкушения, узнав исход заранее. А пуговицы на рубашке? Попробуйте при случае сами. Когда мы начинаем застегивать ее сверху, то чувствуем легкое напряжение. Мы всегда гадаем, удастся ли нам застегнуть рубашку на ту пуговицу или нет. Но если начать застегивать рубашку снизу, все опасения исчезнут. Несомненно, все пуговицы будут застегнуты ровно.
Почему он так радовался грязным окнам в классе? Это означало, что вся комната была заполнена спиралевидными узорами, которые можно было увидеть в текстуре дерева, буквах над классной доской и полосками пыли на окнах. Эти узоры формировали идеальный шаблон, на котором можно было располагать образы, возникающие из рассказов учителя. Литтлмун был настолько одаренным визуализатором, что он смог запомнить все уроки в виде образов, а в случае необходимости воспроизвести их.
Итак, почему это перестало работать в средней школе? Подумайте о том, насколько визуальными являются уроки в начальной школе. Это то, что мы позже называем «конкретным» или легко видимым. Но в средней и старшей школе уроки становятся более абстрактными. Как выглядит «х» в алгебре и какое изображение похоже на представление о революции, или экономических условиях, или химическую формулу? Для сохранения этих идей он обратился к своим запомненным «картинам», к изящным естественным метафорам, которые он обнаружил и собирал в течение долгого времени, внимательно относясь к тому, как ведет себя природа. Эти «картины» служили в качестве детекторов истины. Если какая-то идея идеально вписывалась в одну из картин, то это должно быть правдой, потому что природа была такой же. Если это было не так, то он мог задать вопросы о тех областях, которые в его «картины» не вписывались.
Я знаю одну женщину, которая смогла использовать этот же подход в обратном направлении. Она обычно создавала картины природы, чтобы представить какую-либо идею. Она тоже была одаренным визуализатором и учила слепых и слабовидящих детей. В конце каждого года ей требовалось написать отчет о каждом ребенке, описав все его таланты, препятствия и возможности, а также специальную поддержку, которая понадобится ребенку от учителя в следующем году. Ее доклады были блестящими – чистыми, поэтическими и вдохновляющими. Читатель получал живое представление о ребенке и о том, что нужно делать осенью. Однако мало кто понимал, как много работы требовалось на создание этих отчетов. На них могло уходить по несколько часов. Она вспоминала все, что знала о ребенке, все свои впечатления и догадки о его скрытом потенциале, и все качества, которые она хотела пробудить у учителя в следующем году. Потом она начинала свой внутренний поиск, спрашивая себя, что ей это все напоминало. Наконец, говорила она, появлялась картина, и она была готова писать. Когда я спросила, какие картины у нее появлялись, ее ответ был очень похож на ответ господина Литтлмуна: «Ну знаете, – сказала она, – например, человек, который пришел в пустыню, чтобы порисовать, и сел напротив теплого валуна. Но у него не было никакой воды для акварели, и песок попадал в его масляные краски. Такие вот картины». Данный конкретный отчет был посвящен пятилетней девочке, и в нем не упоминается ни человек, ни пустыня, ни желание порисовать. Но как только у нее появилась эта картина, она осознала, что именно следует написать. Каждая деталь картины соответствовала деталям, которые она собиралась включить в отчет, и благодаря этому она знала, как объединить их и воплотить в жизнь для читателя.
Можно ли обрести этот дар? Наиболее важным правилом является приверженность абсолютному сходству. Вы можете почувствовать нечто вроде этого, когда находите идеальный подарок. Тогда вы говорите, что он подойдет именно для вашего друга; это просто он и есть. Произошло интуитивное сопоставление, которое связало подарок с человеком, почти признавая человека в этом предмете. К этому же искусству подбора обращается агент по недвижимости, который чувствует идеальный дом для клиента, поэт, который ищет идеальную метафору для описания чувства, и сваха, которая идеально подбирает пары.
Осталось объяснить последнюю стратегию – поворот растения, стоящего на учительском столе. Бывало ли с вами так, что вы учились очень хорошо, ощущали себя полностью подготовленными и чувствовали, что можете идеально ответить на любой вопрос? Если бы вы могли просто заморозить этот момент и вернуться к нему по желанию во время теста, то показали бы очень хороший результат. К сожалению, часто во время теста возникает волнение, и как только мы к нему приступаем, наша уверенность испаряется вместе со всеми знаниями. Ваш настрой изменился с состояния подготовленности, в котором вся информация была легко доступна, на состояние растерянности и тревоги. Господин Литтлмун нашел способ сохранить состояние подготовленного разума – состояние, в котором он находился, когда поворачивал растение на столе учителя. Все, что ему нужно было сделать во время теста, – это оглядываться на растение всякий раз, когда ему не удавалось вспомнить ответ. Это возвращало его к моменту, когда он поворачивал растение, и его подготовленный разум был полностью доступен. Он нашел способ пробудить то, что исследователи теперь называют зависящей от состояния памятью. Вы, вероятно, используете этот принцип естественным образом, когда обнаруживаете, что забыли, зачем пришли в какое-то помещение. Вы хотели взять или сделать что-то, но вы не можете вспомнить, что именно, поэтому вы возвращаетесь туда, где стояли, когда у вас появилось желание пойти туда. Вы воссоздаете обстановку, а она воссоздает состояние, в котором изначально появилось желание пойти в то помещение. Когда во время разговора вы теряете ход мысли, ваш слушатель естественно подсказывает вам ключевые слова из последних ваших фраз, надеясь воссоздать для вас нить рассуждений. Однако это всего лишь остатки тех мощных возможностей памяти, которые имеются у представителей народов с устной культурой.
Память и устная традиция
На протяжении сотен лет народы с устной культурой выживали благодаря поразительной памяти своих представителей. Они высоко ценят повторяемость и поэтому с точностью, редко наблюдаемой у грамотных народов, воссоздают рассказы, песни, ритуальные обряды и практический повседневный опыт. В устной традиции заключена мудрость народа, и представители народа должны хранить ее, потому что книг у них нет. Там нет места для импровизации, так как каждая утерянная или измененная деталь уменьшает память народа и ослабляет его. Такая же точность требуется от священников, которые проводят значимые служения.
Рут Бенедикт, известный антрополог, следующим образом описывает обязанности западных священников пуэбло и их помощников в своей книге «Модели культуры»: «Ни одна деятельность не может конкурировать с ритуалами за главенство в их сознании… Требуется запомнить с точностью до слова такое количество ритуалов, которое наши менее подготовленные умы считают ошеломляющим». Отголосок этого наблюдения можно увидеть в предисловии к книге «Ораторское искусство индейцев»: «Ритуальные молитвы, часто длящиеся в течение нескольких часов, должны быть прочитаны без ошибки или оговорки хоть в одном слоге. Малейшее отклонение изменит результат, которого пытаются добиться при помощи данного конкретного ритуала, и… может иметь далеко идущие последствия для здоровья, культуры, охоты и благосостояния людей племени». В этой невероятной книге собраны речи вождей более чем за 150 лет и особо отмечена «удивительная память говорящих и способность слушателя вспомнить то, что было сказано».
Как правило, эти речи записывали, а затем переводили на свой язык белые переселенцы, когда слышали их. Тем не менее, в коллекции этих записей оказалась одна речь, произнесенная в 1890 году вождем племени сиу, Задиристым Медведем, на совете своего народа, где не было посторонних. Ее смог получить майор Джеймс Маклафлин, который обычно записывал важные речи, а затем переводил их. Он просто попросил одного участника того совета, известного прекрасной памятью, рассказать ему эту речь. И если мы обычно пытаемся восстановить речь, используя такие фразы, как «а затем он сказал» или «он говорил о», и признаемся в том, что вообще не можем вспомнить целые куски, то Низкий Бык просто дословно воспроизвел по памяти речь, состоящую из полутора тысяч слов, без каких-либо побочных комментариев. Чтобы дать вам некоторое представление о его подвиге, можем сказать, что каждая глава в этой книге имеет около полутора тысяч слов, а он слышал речь вождя всего один раз.
