Марина Леонтьева - Биармия: северная колыбель Руси
Как говорится в саге, успокоившийся Ярислейф правил своими княжествами «по совету и разуму Эймунда конунга», а норманны были в большой чести и уважении у Великого князя. Однако пришло время платить норманнскому войску за услуги по защите княжества. Русский князь, думая, что началась спокойная мирная жизнь, решил отказаться от услуг скандинавов. Оказалось, что рано. Ярислейфу «Эймунд отвечает: «Мне говорили, что Бурислейф конунг жил в Биармаланде зимой, и узнали мы, наверное, что он собирает против тебя великое множество людей, и это вернее».
Получив такое известие, Ярислейф тут же нашел деньги и заключил с норманнами договор о сотрудничестве еще на двенадцать месяцев. Сразу стали укреплять город. Затем Ярислейф приказал вывести всех женщин на городские стены со своими драгоценностями и насадить на шесты толстые золотые кольца и парчу, тканную золотом, чтобы их было далеко видно. Посчитав, что биармы очень жадны до драгоценностей, князь был уверен, что они обязательно нападут на город. Бурислейф вышел со своей ратью к городу, биармы пошли в атаку, и, не заметив глубокого рва перед стенами из-за выставленного на обозрение золота, часть их обрушилась в него и погибла.
Собрав остатки войска, биармы снова пошли на приступ городских стен и, несмотря на большие потери, ворвались внутрь города. Когда Эймунд с большим отрядом увидел, что биармы уже вошли в город (тут как обычно во всех скандинавских сагах, герои которых никогда не знают горечь поражения), он разгромил нападавшее войско: «И побежали из города все бьярмы, которые еще уцелели, и бежит теперь Бурислейф конунг с большими потерями людей. А Эймунд и его люди гнались за беглецами до леса и убили знаменщика конунга, и снова был слух, что конунг пал…»
В свое время между исследователями возник спор, где же Святополк мог собрать свое новое войско для борьбы с братом. По мнению некоторых ученых, под биармийцами здесь надо понимать печенегов, т. к. первые якобы являются вымыслом автора саги, который был больше знаком с биармами, чем с печенегами. Однако с этим заявлением трудно согласиться, печенеги, представлявшие собой объединения тюркских племен, были скотоводами-кочевниками и располагались не на севере и даже не на северо-востоке нынешней России, а на юге или юго-востоке, поэтому, как справедливо заметила знаток скандинавских саг Т. Н. Джаксон, биармийцев никак не следует отождествлять с печенегами. Составители саги знали, что Святополк сбежал в какие-то отдаленные земли, а для них территорией, граничившей с Гардарики, выступала как раз Биармия. О. И. Сенковский тоже был твердо уверен, что «Святополк ушел от Любича к Северу, к финским племенам, обитавшим в той стороне, частью в земледельческом, частью в кочевом состоянии. <…> Печенеги у нас и бярмийцы у норманнов нередко означали разные поколения, обитавшие в восточной России, которые теперь ученым образом называем мы финскими».
Абсолютно был прав Сенковский и в том, когда призывал исследователей обратить серьезное внимание на содержание «Саги об Эймунде». Действительно, ученые давно заметили несоответствие некоторых событий, описанных в наших летописях и указанной скандинавской саге. Кроме того, историков смутило то обстоятельство, что имя брата Ярослава – Бурислейф, никак не похожее на имя Святополка. В Бурислейфе можно скорее узнать искаженное скандинавами имя Бориса – Борислава, старшего брата Ярослава и Святополка. Тогда получается, что Ярослав воевал не со Святополком, а с Борисом?
А что же говорят нам отечественные историки об упомянутых персонажах этой саги? Татищев пишет, что в 1010 году великий князь Владимир роздал во владения своим сыновьям следующие города: Ярославу – Новгород, Борису – Ростов, бывшую вотчину Ярослава, Глебу – Муром, бывшую вотчину Бориса, который, подчеркнул Татищев, «пребывал при отце неотлучно». А о Святополке историк пока не упомянул, сообщение о нем появится чуть позднее.
В 1014 году киевский князь Владимир решил отправить войско в воспитательных целях против окончательно отбившегося от рук сына Ярослава, засевшего в Великом Новгороде и отказавшегося платить отцу ежегодную дань в размере 3000 гривен. Но к тому времени Владимир, обиженный сыном, заболел и отказался от своей затеи. Убоявшись нападения отца, Ярослав именно тогда послал своих людей к варягам за подмогой, и те не замедлили явиться в Новгород с большим войском, как упоминается в саге об Эймунде.
Кроме болезни Владимира, выдвижению карательного войска из Киева помешало еще одно обстоятельство, – в 1015 году на Русь пошли печенеги, и надо было защищать киевскую землю. Владимир послал против них войско под водительством сына Бориса. Но вскоре, не справившись с недугом, великий князь Владимир умирает в возрасте 67 лет.
Как пишет Татищев, в это же время Святополк находился в Киеве по своим делам. Именно он предотвратил попытку княжеского окружения скрыть факт смерти Владимира: те, завернув тело в ковер, вынесли на улицу и положили около церкви, не сказав, кто там лежит. Узнав о таком издевательстве над покойным, Святополк приказал привезти тело в Киев и положить его в церкви Пресвятой Богородицы, которую Владимир сам построил.
Далее Татищев сообщает, что Святополк якобы захотел овладеть Киевом в отсутствие брата Бориса, зная о том, что Владимир завещал тому весь город «со всею принадлежащею к нему областию». Борис же, не найдя почему-то внезапно исчезнувших печенегов, повернул обратно домой и по дороге, получив известие о смерти отца, «весьма опечалился и большую часть войска распустил». Затем, как повествует историк, Святополк решил избавиться от брата, подослав к нему наемных убийц. Якобы он сказал им: «Убейте Бориса, чтоб никто не сведал». Наемники немедля собрались и отправились навстречу Борису, у которого уже не было войска. Его шатер стоял на берегу реки Ольты.
И тут в летописях начинается что-то непонятное и мало объяснимое с точки зрения логики. Один из подручных Бориса предупредил его, что пришли наемные убийцы и хотят его погубить. Но, что удивительно, тот смиренно помолился и лег в постель. Естественно, подосланные убийцы, не встретив достойного отпора, быстро окружили шатер и закололи Бориса, а заодно умертвили его слуг. Затем Бориса, оказавшегося почему-то живым, замотали в ковер и привезли в Вышгород. Святополк якобы, узнав, что Борис жив, послал снова двух варягов добить его, которые завершили свое черное дело, проколов Бориса мечом пониже сердца. Так, ссылаясь на летописи, писал Татищев.
И все же тут есть какая-то нестыковка. Почему же Борис, смирено, как бычок, пошел под нож убийц, ведь про него не скажешь, что он был трусом. Накануне он лихо скакал со своим войском сражаться с печенегами, а тут как смиренный раб подчинился злой воле брата. Но только вот – какого брата?
Теперь снова вернемся к содержанию «Саги об Эймунде». В ней говорится о двух норвежских ярлах, Эймунде и Рагнаре, которые, будучи изгнанными из Норвегии, пришли в Гардарики и нанялись на службу к конунгу Ярислейфу (Ярославу). Пришли они к нему по одной причине: узнав о распрях сыновей Владимира, решили подзаработать воинской службой у одного из них, причем у самого сильного. Об этом герой саги Эймунд сам говорит: «Я скажу вам мое мнение, если вы желаете: я узнал о кончине конунга Вальдамара (Владимира), на востоке, в Гардарике, и теперь это владение держат три его сына, мужи самые доблестные. Но он разделил владение свое между ними едва ли поровну, потому что один из них имеет областей более, нежели два другие. Один называется Бурислейф и получил самую большую часть отцовского наследства: он же и самый старший между ними; другому имя Ярислейф; третьему Вратилаф. Бурислейф имеет Кенугард (Киев), Ярислейф – Гольмгард (Новгород), а третий правит Палтеском (Полоцком)… Теперь мне пришло в голову: не покажется ли вам удобным, чтоб мы отправились туда, и повидались с теми конунгами, да пристали б к какому-нибудь из них, а всего лучше к тому, кто хочет удержать свое владение за собою и доволен так, как отец поразделил между ними?» (Эймундова сага, перевод О. Н. Сенковского).
Большинство исследователей, да и сам Сенковский считал, что под Бурислейфом надо подразумевать Святополка. Но это неправильное суждение, в саге четко указано, что Бурислейф был старшим сыном, а Святополк считался младшим сыном (вернее, даже пасынком). Это также противоречит содержанию летописей, да и нашим именитым историкам. Татищев утверждает, что Борис у князя Владимира «пребывал неотлучно», значит, все это время находился в Киеве. О Святополке он пока подозрительно умалчивает. А Ярослав стал собирать войско против князя Владимира, намереваясь дать отпор, когда тот потребовал непосильную дань, и при этом Ярослав наверняка «не задыхался» от любви к своему брату Борису, занявшего сторону отца.
