Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир - Тайсон Янкапорта
На самом деле, наиболее разумная часть вашего тела существует отдельно от центральной нервной системы. У вашего кишечника – своя независимая нервная система, которая остается загадкой для современной науки. Если вам отрубят голову, ваш кишечник продолжит функционировать самостоятельно, пока не умрет от недостатка кислорода. В английском такого слова нет, зато оно имеется в любом аборигенном языке. В моем языке это называется ngank pi’an. В Западной Австралии некоторые люди называют это ngarlu. Кишечник – вместилище вашего большого духа, вашего высшего разума. Носители англосаксонских культур смутно догадываются об этом, когда говорят, что «чувствуют нутром». В восточных культурах считается, что в нем сосредоточено ци человека. Во всех культурах он привязывает человека к живому миру и ко всем вещам. В аборигенном мире энергия нутра должна оставаться чистой и постоянно двигаться за счет умственной, духовной и физической деятельности, иначе она начнет застаиваться и человек заболеет.
Хотя кишечник и мозг не имеют прямой связи (а имеют лишь косвенную, опосредованную комплексом черепных нервов), между двумя этими системами должно быть такое же взаимодействие, как и между физическим и духовным мирами в Круговороте, чтобы поддерживать здоровый баланс во всей системе. Взаимодействие между кишечником и мозгом не может происходить механически, посредством чисто биологической функции – поэтому оно должно осуществляться через культурную практику. Это происходит посредством постоянного создания смысла в мирах вокруг и внутри нас, переноса знания из одной сферы в другую путем использования метафор. Тем самым небуквальные, зачастую кажущиеся иррациональными, метафоры создают связи между вещами, которые в противном случае оставались бы разъединенными. Это порождает одновременно сложность и ясность.
Как это ни парадоксально, чем сложнее смыслообразование, тем яснее становится ваше мышление и тем больше вероятность, что вы запомните новое знание. Две группы испытуемых, которым предложат одинаковый список длинных незнакомых слов, продемонстрируют различные результаты в тесте на правописание в зависимости от сложности процесса смыслообразования, в который они вовлечены. Контрольную группу просят запомнить, как пишутся слова, тогда как второй группе дают задание выяснить их значения. Всякий раз вторая группа показывает лучшие результаты, выполняя тест на правописание. Любое знание, переданное как обособленная информация или частный навык, обречено на забвение из-за своей бессвязности и простоты. Чтобы передача знания была эффективной, она должна включать как абстрактное знание, так и конкретное его применение посредством осмысленных метафор. Без этого священного и радостного акта творчества наши системы становятся неустойчивыми и приходят в негодность. Чтобы правильно творить, вам нужны культурные метафоры целостности.
Работа с обоснованными, сложными метафорами, обладающими целостностью – это разница между украшением и искусством, звуками и музыкой, коммерческими фетишами и подлинной культурной практикой. Когда метафора целостна, она многослойна, и ее различные уровни могут постичь люди, обладающие определенными навыками понимания.
Работа с метафорами – это точка соприкосновения между аборигенными и неаборигенными системами знаний. В нашем аборигенном обществе есть долгая традиция ритуального обучения использованию метафор в ходе посвящения в знания более высоких уровней, что обусловлено тем, что именно при помощи метафоры вырабатываются Закон, Предания, Мужские и Женские дела, ритуалы, Церемония и магия («ритуалы» и «магия» написаны с маленькой буквы потому, что их может практиковать кто угодно). Мощные метафоры создают рамки для мощных преобразовательных процессов, но лишь в том случае, если им присуща эта целостность. Метафора, лишенная целостности, наносит ущерб связанности – в аборигенной культуре такое действие называется проклятием.
Например, однажды, путешествуя по Северной территории, я побывал в аборигенной общинной школе, где в ходе образовательного процесса использовали метафору аборигенных рыболовных сетей. Ее можно было бы интерпретировать в том смысле, что школа и община сплетают различные нити в единую сеть, используемую учениками для ловли рыбы, которая символизирует знания и социальный/культурный капитал. Но суть была в другом. Рыба в сети обозначала самих детей, а река – общину. Таким образом, складывался довольно проблематичный образ школы как учреждения, которое ловит детей, после чего их съедают.
Нужно быть осторожными с метафорами, при помощи которых мы создаем смыслы, ведь они представляют собой язык духа: именно так мы действуем в сферах нашего существования для усиления или ослабления связанности внутри творения. Будучи хранителями, мы обладаем уникальным даром для этой работы, поэтому мы должны подходить к ней осознанно и умело, следуя культурным правилам, согласованным с паттернами творения. Если мы допустим в этот процесс заблуждение «я больше, чем ты», всё пропало.
Теперь следует вернуться к истории из начала моего рассказа о знании, которое я несколько месяцев кропотливо наносил на мой остроконечный парирующий щит. Будет ли история о привидениях подходящей метафорой, чтобы поделиться с людьми этим знанием духа? Достаточно ли она веселая, чтобы зажечь искру постижения, или просто глупая? Достаточно ли она серьезна и интересна, чтобы сподвигнуть читателей на глубокую сосредоточенность и вовлеченность? Действительно ли это послание появилось на моем пути, чтобы я передал его дальше в этой беседе? Или я просто бегаю туда-сюда по культурным пространствам, как безумный Эму, и устраиваю бардак, чтобы потешить свое самолюбие?
Возможно, меня треснули по голове именно для того, чтобы я ничем этим не делился. Я нервничаю, когда записываю эти истории, но вороны за окном не орут и не бросают на меня грозные взгляды, а спокойно играют. Старик Джума повторяет, чтобы я без опасений делился этим знанием, но мне оно до сих пор не очень-то помогало. Возможно, мне оно и не должно помогать, зато поможет кому-то еще. Однажды один пожилой островитянин сказал, что мне следует перестать думать только о себе, свободно делиться тем, что я знаю, и всё наладится само собой. И хотя я знаю, что он был прав, мне это до сих пор нелегко дается.
Мне кажется, я знаю, что будет этой ночью. Если привидение снова будет меня терзать, я вернусь и сотру всё, что написал на этих страницах, оставив только то, что изобразил на щите. Если оно не придет, я просто оставлю всё как есть.
* * *
Никто меня не побеспокоил, поэтому я оставил написанное. Сотрудники «Варуны» сказали, что пригласили местного старейшину, чтобы окурить старый дом и успокоить духов. Словами не выразить, как я обрадовался. Как было бы здорово, если бы все могли работать вместе над такими ритуалами исцеления и умиротворения, чтобы в конечном итоге излечить весь континент?
