Валерий Чумаков - Конец света: прогнозы и сценарии
По более сложному сценарию террорист во время воздушного перелета распыляет в салоне вирус черной оспы. Пронести ее на борт никакой сложности не представляет — это вам не граната и не пистолет. Не уповайте на то, что вам в детстве сделали от нее прививку: срок ее действия составляет максимум 10 лет, так что большинству людей защищаться от черной оспы нечем. Три сотни пассажиров самолета, не подозревая, превращаются в ходячее острозаразное биооружие. Инкубационный период, когда болезнь еще не проявилась, но человек уже заразен, длится в среднем две недели; болезнь не лечится, смертность составляет 100 %. За две недели каждый из зараженных заражает еще десятки людей, те — еще десятки и т. д. К моменту обнаружения эпидемии заболевших может быть уже несколько миллионов. Единственный способ борьбы — срочная массовая вакцинация. А теперь представьте, на какую часть человечества у нас хватит вакцины? Запасы ее сейчас невелики, а на их пополнение нужно немалое время.
Пока успокаивает то, что достать вирус боевой оспы — чрезвычайно сложно. Его коллекции хранятся лишь в Центре инфекционных заболеваний в Атланте (США) и в Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии «Вектор» в Кольцове, под Новосибирском.
В 1997 году в Москве спецслужбы арестовали выпускника Московского института тонкой химической технологии. У себя на квартире он создал лабораторию, в которой изготовлял иприт (боевой отравляющий газ кожно-нарывного действия) и продавал его бандитам. То, что еще 50 лет назад сложно было сделать в условиях промышленного химического производства, сегодня под силу хорошему химику. То же самое происходит и в биологии. И не просто в биологии, а в генетике.
Первые синтезаторы ДНК поступили в продажу еще в 1981 году. Тогда эти машинки, на которых можно штамповать практически любые генные последовательности, от вируса гриппа, состоящего всего из 8 генов, до вируса оспы, у которого их 200 тысяч, стоили дорого. Однако развитие технологий сделало свое дело, и уже сейчас приличный и немного подержанный генный синтезатор (такой, как, например ABI 394s) можно купить через интернет за 5—10 тысяч долларов. Подключи синтезатор к обычному компьютеру, загрузи специальную программу, заправь его специальными реактивами и — приступай к штамповке генотипов. Найти их схемы через тот же интернет для любого выпускника биофака не составит труда. Стоимость создания одной нуклеотидной пары на сегодняшний день составляет примерно 30–40 центов, так что производство вируса оспы обойдется примерно в 100 тысяч долларов. Для серьезных террористов — вполне приемлемая сумма. Тем более что цена производства постоянно и быстро падает. Сотрудник Калифорнийского института молекулярных наук, генетик Роджер Брент утверждает, что уже сегодня грамотный биолог-аспирант, имея нескольких ассистентов и пару миллионов долларов, смог бы воссоздать живой вирус оспы. Для этого достаточно вырезать у вирусов, похожих на оспенные, фрагменты ДНК и вставить на их место синтезированные. Технология такой «вырезки-вставки» уже отработана и для хорошего специалиста не представляет особой сложности. Получившийся микроорганизм начинает синтезировать те же белки, что и вирус оспы, фактически превращаясь в вирус оспы. Для того чтобы доказать свое утверждение, Брент даже провел показательный эксперимент, в котором человек, не имеющий к генетике никакого отношения, под его руководством «создал» на синтезаторе ABI фрагмент кода медузы и «привил» его дрожжевому грибку. После чего тот стал светиться в темноте так же, как медуза.
Но то, что сегодня доступно хорошему специалисту за 2 миллиона долларов, завтра станет доступным обычному специалисту за 1 миллион, а послезавтра — студенту за 50 долларов. Другой американский ученый, физик и биолог Роб Карлсон, считает, что примерно в течение десятилетия создание «биологического оружия» буквально «с нуля» станет делом не более сложным и дорогим, чем сегодня — построение собственного сайта.
И тогда всему миру будут угрожать не террористы. Представьте, что какому-то биотехнологу, живущему в 2020–2025 годах, сильно не повезло. Его бросила жена, у него умерла любимая собака, его уволили с работы, а банк за долги по кредитам пытается описать его имущество. И несчастный биотехнолог объявляет этому миру войну. На уничтожение.
Мнение эксперта
Михаил Васильевич Супотницкий — кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, автор книг «Микроорганизмы, токсины и эпидемии», «Очерки истории чумы», автор теории глобальных пандемических процессов.
СПИД значительно более опасен, чем оспа. Хотя бы потому, что при оспе уровень смертности составляет 40 %, а у СПИДа он равен 100 %. Заболевший им человек не имеет никаких шансов на выздоровление, и время тут не играет большой роли. При оспе можно умереть за несколько дней, а при СПИДе — за несколько лет. Такой длительный срок даже играет против человечества, ибо за несколько лет больной СПИДом успеет перезаразить еще много людей.
Если бы ученые случайно не обнаружили ретровирус, вызывающий СПИД, вот этот ВИЧ, то никто бы не знал, что существует его эпидемия. Но видели бы большое количество людей, заболевших туберкулезом, причем не легочным, а туберкулезом суставов, мозга, кожным туберкулезом.
Вирусы между собой общаются — вполне материально, химическим путем. Они даже знают, сколько их здесь сейчас, поблизости. Это установленный факт, и в этом нет никакой мистики. Они знают, когда атаковать, более того, наши фагоцитирующие клетки и эти твари, они знают друг друга миллиарды лет. Они общаются, друг друга обманывают. И эти фагоциты — это не очень хорошее наследство, которое мы получили в процессе эволюции. У нас есть основополагающее понятие о смерти — как о разрыве поколений. Новое начинает все заново: рождается, живет, оставляет потомство, погибает. Вообще-то, это не самый лучший способ размножения, не самый древний и не самый надежный. У простейших такого нет. Та же инфузория туфелька, нам всем хорошо известная, она как размножается? Раз — и из одной получилось две. И никто при этом не умер. Обе — это полное продолжение одной первородной. Потом опять раз — и их уже четыре. Вирусы — точные копии одного и того же штамма. Если бы мы размножались так же, как они, получалась бы наша точнейшая копия, даже с той же памятью, что и у нас. Они не знают, что такое смерть, и просто так не умирают. Механизма смерти, в нашем понимании, у них нет. Возраст каждого вируса — миллиарды лет.
При чуме сначала появляется «бубон», лимфатический узел, кладбище фагоцитов. Они все размножаются (хоть натуральная оспа, хоть ВИЧ, хоть чума, хоть сибирская язва) в фагоцитирующих клетках. А потом система иммунитета «гасит» своих же. Вырабатывает, например, лимфакин, биологически активный белок. Он вызывает ряд других реакций — высокую температуру, падение кровяного давления. Все опасные болезни — что чума, что сибирская язва, — они фактически протекают как сепсис. То есть никакой четкой клиники, присущей именно этому заболеванию. Фагоцитирующие клетки в свое время были почвенными простейшими и на каком-то этапе эволюции пролезли в общую колонию. Они в нас живут на условиях симбиоза. Занимаются перевариванием, уничтожением мусора, специализируются в разных областях. Вот они и становятся тем самым «троянским конем» в организме, из-за которого наша иммунная система начинает «гасить» всех. И все это происходит не в наших масштабах времени. Ведь у того же вируса сибирской язвы или иммунодефицита человека нет глаз, нет мозга, у них не может быть мыслей о том, как им еще год прожить, до пенсии дотянуть. Они бессмертны. Мы гости в их мире и не понимаем этого. Вот при развитии оспы или чумы вирус должен успеть поменять хозяина за 7–8 суток, чтобы иммунная система не успела его угробить. Он должен размножиться в эпителиях дыхательных путей, выйти и найти себе нового хозяина.
От птичьего гриппа всего 118 человек умерло за несколько лет. Зато появляются чудодейственные средства, которые только и спасают от этой напасти. Так было всегда. Только во время бубонной чумы врачи, обслуживавшие опасные территории, предлагали в виде панацеи сушеных тараканов, и еще спорили, что лучше — сушеные тараканы или шкурка от ящерицы. Это совершенно серьезно. Сейчас же спорят, что лучше — такое лекарство или другое. Спорят до сих пор, хотя птичий грипп уже закончился.
Говорят: но он же может снова прийти. В науке есть такое понятие, как «научная репутация». Если ты выступил с заявлением, что в течении двух лет произойдет рекомбинация и 100 миллионов человек погибнут, то ты обязан отвечать за свои слова. А что мы слышим и видим в последние годы? Происходит научный рэкет: не дадите денег — всех выкосит. Конечно, и фармацевтические фирмы ловят момент. И ответственности ни у кого никакой.
