Николай Заболоцкий - Стихотворения и поэмы

СОН

Жилец земли, пятидесяти лет,Подобно всем счастливый и несчастный,Однажды я покинул этот светИ очутился в местности безгласной.Там человек едва существовалПоследними остатками привычек,Но ничего уж больше не желалИ не носил ни прозвищ он, ни кличек.Участник удивительной игры,Не вглядываясь в скученные лица,Я там ложился в дымные кострыИ поднимался, чтобы вновь ложиться.Я уплывал, я странствовал вдали,Безвольный, равнодушный, молчаливый,И тонкий свет исчезнувшей землиОтталкивал рукой неторопливой.Какой-то отголосок бытияЕще имел я для существованья,Но уж стремилась вся душа мояСтать не душой, но частью мирозданья.Там по пространству двигались ко мнеСплетения каких-то матерьялов,Мосты в необозримой вышинеВисели над ущельями провалов.Я хорошо запомнил внешний видВсех этих тел, плывущих из пространства:Сплетенье ферм и выпуклости плитИ дикость первобытного убранства.Там тонкостей не видно и следа,Искусство форм там явно не в почете,И не заметно тягостей труда,Хотя весь мир в движенье и работе.И в поведенье тамошних властейНе видел я малейшего насилья,И сам, лишенный воли и страстей,Всё то, что нужно, делал без усилья.Мне не было причины не хотеть,Как не было желания стремиться,И был готов я странствовать и впредь,Коль то могло на что-то пригодиться.Со мной бродил какой-то мальчуган,Болтал со мной о массе пустяковин.И даже он, похожий на туман,Был больше материален, чем духовен.Мы с мальчиком на озеро пошли,Он удочку куда-то вниз закинулИ нечто, долетевшее с земли,Не торопясь, рукою отодвинул.

ВЕСНА В МИСХОРЕ

Когда, страдая от простуды,Ай-Петри высится в снегу,Кривое деревце ИудыЦветет на южном берегу.Весна блуждает где-то рядом,А из долин уже глядятЦветы, напитанные ядомКоварства, горя и утрат.

Пусть в зеленую книгу природыНе запишутся песни синиц,—Величайшие наши рапсодыПроисходят из общества птиц.Пусть не слушает их современник,Путешествуя в этом краю,—Им не нужно ни славы, ни денегЗа бессмертную песню свою.

Внимая собственному вою,С недосягаемых высотВисит над самой головоюГромада падающих вод.И веет влажная прохладаВокруг нее, и каждый куст,Обрызган пылью водопада,Смеется тысячами уст.

Посмотри, как весною в Мисхоре,Где серебряный пенится вал,Непрерывно работает море,Разрушая окраины скал.Час настанет, и в сердце поэта,Разрушая последние сны,Вместо жизни останется этаРоковая работа волны.

ПОРТРЕТ

Любите живопись, поэты!Лишь ей, единственной, даноДуши изменчивой приметыПереносить на полотно.

Ты помнишь, как из тьмы былого,Едва закутана в атлас,С портрета Рокотова сноваСмотрела Струйская на нас?

Ее глаза — как два тумана,Полуулыбка, полуплач,Ее глаза — как два обмана,Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок,Полувосторг, полуиспуг,Безумной нежности припадок,Предвосхищенье смертных мук.

Когда потемки наступаютИ приближается гроза,Со дна души моей мерцаютЕе прекрасные глаза.

«Я воспитан природой суровой…»

Я воспитан природой суровой,Мне довольно заметить у ногОдуванчика шарик пуховый,Подорожника твердый клинок.

Чем обычней простое растенье,Тем живее волнует меняПервых листьев его появленьеНа рассвете весеннего дня.

В государстве ромашек, у края,Где ручей, задыхаясь, поет,Пролежал бы всю ночь до утра я,Запрокинув лицо в небосвод.

Жизнь потоком светящейся пылиВсё текла бы, текла сквозь листы,И туманные звезды светили,Заливая лучами кусты.

И, внимая весеннему шумуПосреди очарованных трав,Всё лежал бы и думал я думуБеспредельных полей и дубрав.

ПОЭТ

Черен бор за этим старым домом,Перед домом — поле да овсы.В нежном небе серебристым комомОблако невиданной красы.По бокам туманно-лиловато,Посредине грозно и светло, —Медленно плывущее куда-тоРаненого лебедя крыло.А внизу на стареньком балконе —Юноша с седою головой,Как портрет в старинном медальонеИз цветов ромашки полевой.Щурит он глаза свои косые,Подмосковным солнышком согрет, —Выкованный грозами РоссииСобеседник сердца и поэт.А леса, как ночь, стоят за домом,А овсы, как бешеные, прут…То, что было раньше незнакомым,Близким сердцу делается тут.

ДОЖДЬ

В тумане облачных развалинВстречая утренний рассвет,Он был почти нематериаленИ в формы жизни не одет.

Зародыш, выкормленный тучей,Он волновался, он кипел,И вдруг, веселый и могучий,Ударил в струны и запел.

И засияла вся дубраваМолниеносным блеском слез,И листья каждого суставаЗашевелились у берез.

Натянут тысячами нитейМеж хмурым небом и землей,Ворвался он в поток событий,Повиснув книзу головой.

Он падал издали, с наклономВ седые скопища дубрав,И вся земля могучим лономЕго пила, затрепетав.

НОЧНОЕ ГУЛЯНЬЕ

Расступились на площади зданья,Листья клена целуют звезду.Нынче ночью — большое гулянье,И веселье, и праздник в саду.

Но когда пиротехник из рощиБросит в небо серебряный свет,Фантастическим выстрелам ночиНе вполне доверяйся, поэт.

Улетит и погаснет ракета,Потускнеют огней вороха…Вечно светит лишь сердце поэтаВ целомудренной бездне стиха.

НЕУДАЧНИК

По дороге, пустынной обочиной,Где лежат золотые пески,Что ты бродишь такой озабоченный,Умирая весь день от тоски?

Вон и старость, как ведьма глазастая,Притаилась за ветхой ветлой.Целый день по кустарникам шастая,Наблюдает она за тобой.

Ты бы вспомнил, как в ночи походныеЖизнь твоя, загораясь в борьбе,Руки девичьи, крылья холодные,Положила на плечи тебе.

Милый взор, истомленно-внимательный,Залил светом всю душу твою,Но подумал ты трезво и тщательноИ вернулся в свою колею.

Крепко помнил ты старое правило —Осторожно по жизни идти.Осторожная мудрость направилаЖизнь твою по глухому пути.

Пролетела она в одиночествеГде-то здесь, на задворках села,Не спросила об имени-отчестве,В золотые дворцы не ввела.

Поистратил ты разум недюжинныйДля каких-то бессмысленных дел.Образ той, что сияла жемчужиной,Потускнел, побледнел, отлетел.

Вот теперь и ходи и рассчитывай,Сумасшедшие мысли тая,Да смотри, как под тенью ракитовойУсмехается старость твоя.

Не дорогой ты шел, а обочиной,Не нашел ты пути своего,Осторожный, всю жизнь озабоченный,Неизвестно, во имя чего!

ХОДОКИ