Григорий Кваша - Рождение и гибель цивилизаций

Хотелось бы отметить, насколько исторический процесс, многомерен, насколько историческое уравнение сложно в решении. В нем много неизвестных. В нем высокие степени, а потому решения неоднозначны. Впрочем, не будем забегать вперед. Пока в алгебре истории мы зафиксировали лишь два слоя… Пора переходить к третьему.

Все казалось таким простым и ясным, революция, подъем, синхронизация, открытые знаки. Однако по здравому рассуждению становилось понятно, что подъем и синхронизация не могут идти одновременно во всех трех стихиях. Зачем бы тогда существовали вслед за политической революцией экономическое решение четыре года спустя и идеологическое решение восемь лет спустя, если бы подъем шел сразу во всех стихиях? Эти простые рассуждения, однако, не пришли в голову сразу. Алгебра поначалу пыталась обойтись без арифметики. Однако более подробный взгляд па историю и окружающую жизнь заставил думать о фазовых сдвигах.

Еще в январской статье 1992 года «Капитализм нам не грозит» ничего не говорилось о том, что открытые знаки в экономике появились позже, чем в политике. Как год водораздела между «старыми» лидерами — А. Тарасов (Тигр) и М. Бочаров (Змея) и «новыми» — К. Боровой (Крыса), Ю. Милюков (Петух), В. Виноградов (Лошадь), М. Ходорковский (Кот) — указывался 1989 год. Но уже в мартовской статье 1993 года «Мы будем петь и смеяться, как дети» делается решительный прорыв в постижении истинной алгебры истории: фазовое отставание открытой идеологии описывается подробно и достоверно. Причем, как помнится, поражало меня тогда (поражает и сейчас) не то, что идеология нового времени отстает от революции на восемь лет, а то, что она длится восемь лишних лет, когда в политике уже наступает период достаточно реакционной ортодоксальной стабилизации. (Так нерадивых школьников поражает сложность алгебры после примитивности арифметики.)

1993 год будет победным для государства, властителей, средств информации, но народа эта победа коснется мало. Только 1,997 год убедит всех в наступлении хороших времен. Виновато в этом постадийное включение открытых знаков в процесс подъема. В 1989-м начали подъем открытые знаки в политике, в 1993-м к власти приходят открытые знаки в бизнесе, и лишь в 1997-м в дело включатся идеологи открытых знаков.

В имперском развитии (революции в годы Змеи) коммерсанты — самый угнетенный слой населения (кто бы мог подумать!). Политики, а это все, кто живет jio законам власти и престижа, находятся на гребне жизни.

А подавляющая часть населения — это так называемые идеологи, неподкупные, принципиальные, честные люди. Вот и получается, что подъем народа начнется никак не раньше 1997 года.

Обеспечат подъем информационные системы. Политическая информационная революция помогла создать политические партии, подготовила все революции, путчи, перевороты, помогла уладить все политические споры. Банковская революция помогает наладить финансы, разбудить спящую экономику. Революция в идеологической информации (фестивали, премии, конкурсы и т. д.) возродит искусства, науки и прочие идеологические сферы. Одновременно проснется народ в целом, не сумевший разобраться в политике и экономике, но блестяще разбирающийся в кино, музыке, литературе и даже науке.

Собственно говоря, энтузиазм и счастье фиксируется искусством в течение 12 лет, а стало быть, речь идет о периодах 1925–1937 и 1961–1973 годов.

Время первых пятилеток мы готовы заливать черной краской: там террор, подлость, предательство. По ведь это все в политике. Идеология, хоть и чужда нам сегодняшним, мудрым и умиротворенным, ка самом деле очень светла. «Веселые ребята» сняты в 1934 году, «Цирк» в 1936-м, тогда же спят изумительно светлый фильм «Дети капитана Гранта». На последней грани уходящей открытой идеологии сняты «Волга-Волга» (1938), «Остров сокровищ» (1938), «Александр Невский» (1938). За этими фильмами уже пустота: не снимает В. Вайншток, катится вниз Г Александров («Светлый путь»), пытаясь насильно удержать ушедший оптимизм. То же у И. Пырьева («Трактористы», «Свинарка и пастух»): веселье вымученное, дутое, фальшивое. А ведь всего два года, как шагнули за грань 1937 года. «Чапаев» снят в 1934 году. Думается, по числу просмотров он намного опередил бы любой голливудский шедевр. И дело не в том, что в те годы, кроме «Чапаева», было нечего смотреть. Много лет спустя, в хрущевские годы, «Чапаев» все еще оставался любимейшим фильмом. Чудо-музыку писали к фильмам С. Прокофьев, И. Дунаевский. Такую музыку не напишешь под дулом пистолета. Пела душа, душа народа. И если мы не научимся отделять грязь политики тех лет от чистоты всенародного оптимизма, то так ничего и не поймем в своей истории.

В 1928 году И. Ильф и Е. Петров пишут «Двенадцать стульев», в 1931-м — «Золотой теленок». М. Зощенко: 1924-й — «Аристократка», 1927-й — «Нервные люди». Разве это не самые веселые и светлые книги в нашей жизни? «Записки юного врача» (1926), «Дьяволиада» (1925) — М. Булгаков. В 1929-м он начинает писать роман «Мастер и Маргарита», «Конармия» (1925) — И. Бабель. Что же нам еще нужно от того времени? Ильф — Петух, Петров — Кот, также Коты Булгаков, Прокофьев, Александров; Дунаевский — Крыса, Бабель и Зощенко — Лошади. Большинство тех, кто творил открытое искусство, было представлено открытыми знаками. Наступивший 1937 год потому и душил их беспощадно. Не всех убила нуля: кто-то умирал своей смертью, кто-то переставал писать, снимать фильмы… Остальным оставалось ждать 1961 года. Впрочем, дважды войти в одну реку очень трудно. Разве что И. Эренбург (Кот), прекрасно писавший до 1937 года, воспрял духом в 1961-м, создав удивительный образец мемуарной литературы («Люди, годы, жизнь»). В остальном же 1961 год должен был выдвинуть совершенно новых идеологов.

Не с чем сравнить ликование 1961 года: Гагарин в космосе, строительство «хрущеб», стремительный расцвет науки, образования. На лицах ослепительные улыбки, радость и доброта затопляют все кругом. Посмотрите документальные фильмы о тех временах, посмотрите художественные фильмы тех времен… Они не глубоки, не заумны, но в них радость, оптимизм. Разве это не дороже мастеровитости? «Я шагаю но Москве» Г. Данелии и «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен!» Э. Климова выпущены в 1964 году, в том самом году, когда политики «сдали» Хрущева. Вновь в политике грязная игра, а в сердцах людей еще весна. Таковы законы: государство живет, на восемь лет опережая народ, народ на восемь лет отстает от властителей. Когда-нибудь мы научимся измерять энергию фильмов, книг, несен. Тогда мы точно будем знать, какой заряд радости выплеснулся в стране с 1961 по 1973 год. Однако без всяких измерений достаточно посмотреть «Республику ШКИД» (1966) или «Волшебную лампу Аладдина» (1967), чтобы на душе посветлело и от сердца отлегло.

Г Полока, Б. Рыцарев, Г Данелия родились в год Лошади; Э. Климов в год Петуха; Э. Рязанов, В. Мотыль в год Кота. Вновь все открытые знаки. Быть может, самый прославленный фильм открытого кинематографа — «Белое солнце пустыни» (1970). В нем все сошлось: открытое время, открытый знак режиссера, открытые знаки актеров (П. Луспекаев, А. Кузнецов), открытые знаки Б. Окуджавы (текст песни) и М. Захарова (тексты писем). Даже название фильма, по сути, символ эпохи, ее света и пустоты. К 1973 году постепенно свет меркнет. Л. Гайдай, но сути создавший летопись открытого 12-летия (от «Барбоса» 1961-го до «Ивана Васильевича» 1973-го), вдруг теряет способность удовлетворять вкусы всего народа. Его фильмы смешны уже не для всех.

В 1974 году покидают страну А. Солженицын и А. Галич — наиболее бескомпромиссные лидеры открытой идеологии. Лодка медленно уходит под воду.

Новая, на этот раз последняя волна открытой идеологии ждет нас с 1997 но 2009 год. Мы будем вновь петь и смеяться, как дети, и песни эти услышит весь мир.

В дальнейшем тема открытого кинематографа приобрела довольно громкое звучание. Оказалось, что предсказывать новую волну открытого кино намного надежнее, чем предсказывать волну открытой политики, поскольку кино — это кино, а политика иногда меняется до неузнаваемости. В частности, в четвертой имперской фазе высшим проявлением политики может стать уничтожение политики (размывание центральной власти).

Кино же в отличие от политики решает достаточно однозначную задачу. Необходимо пробудить народ, насытить его энергий, уверить его в наступлении светлых времен, воссоздать единый и неделимый российский народ после долгих лет разъединяющих тенденций. И если поначалу главным в открытом кино казалось участие в них открытых знаков, то постепенно вырисовались другие особенности этого главного для Империи, а стало быть, для России XX века, жанра.

Главные тезисы изложены в работе «Открытое кино» в марте 1997 года. Основная идея открытого кино, сознательно или неосознанно внушаемая зрителю, проста: оставь свое жилище и иди к людям, ибо только вместе вы — сила… В отличие от закрытого кино, камерного, интимного, насыщенного тонкой игрой артистов, в отличие от ортодоксального кино, насыщенного идеями, разговорами, проблемами, открытое кино должно быть простым, природным, чистым и наивным.