Коллектив авторов - Ближний Восток: война и политика

Для Германии Турция была выгодным не только экономическим, но и политическим партнером. Союз с Константинополем давал возможность наверстать упущенные возможности на Ближнем Востоке и составить конкуренцию традиционным соперникам – Великобритании и Франции. Берлин видел в Османской империи не только объект для экспансии, пространство с населением и ресурсами, которое следовало осваивать, но и актора международных отношений, способного с помощью Германии решать свои собственные задачи. Именно такое отношение впоследствии повлияло на укрепление сотрудничества между странами Тройственного союза и Турцией и привело к трагедии Первой мировой войны и распаду Османской империи.

Россия по-прежнему видела в слабеющей империи политического противника, традиционного врага, угнетающего братьев по вере, объект для политической экспансии. Тема Константинополя и проливов постоянно звучала в прессе, армейских и политических кругах. До 37 % всего экспорта России и до 80 % хлеба вывозилось через проливы[18], и политический контроль над ними казался единственным решением этих проблем. После Берлинского конгресса все внимание России было переключено на Персию, Центральную Азию и Дальний Восток, однако отношения между Петербургом и Константинополем не стали более дружественными, несмотря на сходство политических систем и задач сохранения подконтрольных пространств. Россия не принимала активного участия в политических и экономических проектах великих держав в Османской империи, без энтузиазма пользовалась капитуляционными привилегиями и прочими возможностями закрепить свое влияние в регионе. В начале XX в. ее позиция по проливам уже не отличалась от мнений большинства европейских государств: «Сохранение проливов в руках Турции предпочтительнее, она не слишком слаба и справляется с их охраной. В то же время она не настолько сильна, чтобы угрожать России, и вынуждена считаться с нею. Иное дело, если Босфор и Дарданеллы поменяют хозяина: проливы в руках сильного государства – это значит полное подчинение экономического развития всего юга России этому государству»[19].

Политическая элита Османской империи вынуждена была мириться с новым положением дел и лавировать между интересами основных акторов международных отношений, чтобы сохранить свою государственность. Такая политика приносила свои плоды: при султане Абдул Хамиде II наступила долгожданная стабильность без войн и крупных потрясений. Страна улучшила свое экономическое положение, впервые за долгое время начался рост благосостояния населения. Эпоха стабильности показала, что в новых условиях, когда Турция уже не может на равных соперничать с великими державами, только нейтралитет и сотрудничество со всеми основными субъектами международных отношений, политическая игра интересами основных центров силы может обеспечить стране устойчивое развитие.

В последние сто лет существования Османской империи от нее отпало множество территорий, причем большинство из них (Кипр, Египет, Ливия, Алжир и др.) становились не самостоятельными государствами, а колониями Великобритании и Франции. В получивших независимость Балканских странах утверждалось влияние Австро-Венгрии, Германии, России. Сирия, Ирак, Ливан и Палестина фактически оказались поделенными на сферы влияния между великими державами и стремительно утрачивали связи с имперским центром. Государство стремительно теряло свои интеграционные функции в провинциях и статус независимого актора в международных отношениях.

Тесное сотрудничество с европейскими державами в середине XIX в. привело страну не только к экономическому, но и геополитическому банкротству. Играя второстепенную роль в европейской коалиции, Османская империя вынуждена была расстаться с важной частью своего суверенитета – контролем над проливами, которые по Парижскому миру 1856 г. были демилитаризованы. Весь последующий период вплоть до конференции в Монтрё в 1936 г. Турция уже не могла в полной мере распространять свой суверенитет на проливы.

Новая политика равноудаленности от основных политических сил в эпоху султана Абдул Хамида II благоприятно повлияла на состояние империи, однако пришедшие к власти в 1908–1909 гг. младотурки вновь вернулись к практике преимущественного сотрудничества с одной из великих держав. В результате Первой мировой войны Османская империя распалась, а ее владения в Анатолии не стали подмандатными территориями колониальных держав только благодаря новым тенденциям развития, воплощенным в национальной революции и освободительной войне 1919–1923 гг.

Турция не стала ссориться с оккупантами из Антанты – Великобританией, Францией и Италией, признала свои долговые обязательства и в результате получила новые кредиты, поставки вооружений и стратегических материалов, дипломатическую поддержку во время переговоров о статусе проливов в Монтрё и во время Второй мировой войны. Благоприятные отношения с Францией дали возможность решить в пользу Турции вопрос о вилайете Хатай в 1938 г. В преддверии Второй мировой войны Турция заключила союзный договор с Великобританией и Францией, что не мешало ей тесно сотрудничать с Германией, при этом не вступая в войну ни за одну из сторон. Дружеские отношения с Советской Россией в 20-е гг. XX в. не переросли в экспорт революции и оставались под контролем турецкой политической элиты. К 1945 г. страна оказалась в стане победителей, не понеся никаких материальных потерь, улучшив свое финансовое положение в первую очередь из-за плодотворного экономического сотрудничества со всеми противоборствующими сторонами, кроме СССР. Это исключение, выбивающееся за рамки декларируемой нейтральной позиции, потом скажется отрицательно на послевоенном положении страны. Однако позитивный итог многолетней сбалансированной политики нейтралитета был налицо. В силу особого геополитического положения Турции нейтралитет и политика неприсоединения ни к одному из блоков являются наиболее плодотворными для страны и в наибольшей степени отвечают ее геополитическим и экономическим интересам.

В Османской империи XIX в. не сложилось внутренних условий для развития капиталистических отношений. Проводимые реформы носили реакционный характер и способствовали в основном укреплению армии и государственной политической системы. Развитию экономики не уделялось должного внимания, в результате чего произошло отставание от ведущих стран Запада и России. В стране практически не существовало промышленности и даже предпосылок для ее возникновения. Сельское хозяйство продолжало развиваться медленно, хотя и приспосабливалось к товарному производству.

С 1853 по 1875 гг., всего за четверть века, правительству удалось набрать такое количество кредитных обязательств у западных банков, что в 1881 г. значительная часть финансов государства, самая стабильная часть его доходов, попала под контроль «Управления Оттоманского государственного долга»[20]. «Оттоманский имперский банк» фактически имел полномочия министерства финансов, регулируя работу монетного двора, налоговые поступления и выплаты кредиторам, обладал правом «вето» в бюджетной комиссии. Фактически правительство утратило свою финансовую независимость. С 1881 г. принято начинать отсчет полуколониального периода существования империи. Это связано также с тем, что денежные поступления из иностранных источников правительство не вкладывало в производство, торговлю или развитие сельского хозяйства, что могло бы принести доход, а расходовало на военные нужды, регулирование финансовой системы, выпуск монет, уплату процентов по займам. Такое освоение средств не могло положительно сказаться на экономической системе в целом и способствовало превращению страны в полуколонию великих держав.

Немаловажную роль в установлении неравноправных экономических отношений с Западом играли капитуляции[21]. Они были предоставлены всем великим державам и способствовали превращению Османской империи в объект экономической экспансии со стороны промышленно развитых стран, в периферию мировой экономической системы. Капитуляции не только тормозили развитие промышленности и предпринимательства в стране, но и углубляли межэтнические противоречия. Торговлей в Турции занимались в основном немусульмане – греки, армяне, евреи, арабы-христиане Леванта. Посольства и консульства великих держав развернули торговлю паспортами среди этих слоев населения, в результате чего те смогли пользоваться торговыми привилегиями иностранных купцов. Формировался класс компрадорской инонациональной буржуазии, носителей двойного гражданства, на которых не действовали идеологические посулы теоретиков османизма.

Общему ослаблению экономики империи способствовала повсеместная коррупция османского управленческого аппарата и чрезвычайно высокие расходы на содержание двора. После радикального сокращения расходов по бюджету 1863–1864 финансового года «цивильный лист» султана оказался урезанным в 7 раз и составил 8.5 % от суммы всех расходов империи, что также было весьма обременительно для государства.