Александр Гордон - Диалоги (март 2003 г.)
Д.Г. А то будет плохо.
А.А. Да, будет плохо. Готовы к этому учёные или нет, это другой разговор. Вот, скажем, учёные, которыми называют себя многие экологи, они к этому не готовы, они готовы к разговору. На самом деле эти учёные-экологи, они должны ответить на вопрос, до какого предела можно эксплуатировать экосистему, с тем, чтобы разумно эксплуатировать, вот как волк, отбирать то, что не нужно, а оставлять то, что нужно. Но для этого нужно относиться к науке по-другому. Вот вы сказали про Красную Книгу, совершенно правильно сказали, но на самом деле Красная Книга нужна специалистам, а людям нужно другое, то есть это тоже нужно, но, главное, людям нужно общее воспитание. У нас нет общего воспитания, нет его. У нас есть другое какое-то воспитание. Вот идёт браконьерство. Почему браконьерство? Можно социальными мерами его решать и прочее. Но браконьеры уже доходят до того, что рубят сук, на котором даже они, браконьеры, сидят. То есть, у них уже нет никакой боязни, что завтра это кончится: «а, говорит, ладно», и всё. Это нет общего воспитания вообще, и нет общего биологического воспитания. Или скажем так: природопользовательского воспитания, этого нет, этим никто не занимается. Понимаете, вот даже на днях по телевизору показывали женщину, которая съедает в день 3 килограмма почвы, Земли, больше она ничего не ест, и она живёт. Это невозможно. Потом рассказывают о человеке, который питается солнечной энергией. Солнечной энергией может питаться только растение. Но он-то не автотроф, у него нет никаких пигментов, которые могли бы превращать солнечную энергию в органическое вещество. Но это пропагандируется. Понимаете, мы думаем, что такая передача, как ваша, это очень хорошо. Плохо, что она идёт только ночью. Вот было бы хорошо, если бы она шла днём, чтобы дети это слышали, и бабушки это слышали, которые цветы рвут. И не потому что мы какие-то особо умные, какие-то особенные вещи говорим, потому что это нужно воспитывать, это понимание твоей сопричастности к природе. Ведь человек – это что? Человек – это животное, нормальное животное, имеет нормальное название – хомо сапиенс, это его систематическое положение в мире животных, хомо сапиенс, человек разумный. Вот его название со всеми животными прибамбасами, которые положены: он размножается, он дышит, он кушает, он пьёт, он, извините, метаболирует, всё он делает. На него наслаиваются социальные вещи, это другой разговор. Но он животное, и он сопричастен с природой. Вот надо понимать, что мы из природы, мы с природой сопричастны, и мы живём в этой природе. Если мы эту природу будем уничтожать, то где мы будем жить? Нам жить будет негде. Жить в этих городах, где будет сплошной асфальт, и ничего больше, и питаться синтетической пищей – это невозможно.
Д.Г. Иногда даже можно заметить, что чем хуже в стране с общим состоянием окружающей среды, природы, тем на этом этапе становится трепетнее отношение к природе. Я всегда говорю, что мне очень нравится, как население, скажем, Южной Англии трепетно относится к немногим сохранившимся местам произрастания диких орхидей.
А.Г. Пока гром не грянет…
Д.Г. Честное слово, никогда бы не хотел, чтобы такое отношение появилось у нас только уже на самой грани. И надо сказать, что при всех наших проблемах, у нас ещё есть известные запасы и известный ресурс того, что осознание проблемы, которую мы обсуждаем, наступит немножко не на том этапе, как в странах Западной Европы, где дикой природы и таких сообществ, которые могли бы быть названы более или менее нетронутыми, всё-таки сохранилось значительно меньше, чем у нас.
А.Г. У нас, если я не ошибаюсь, около 70 процентов территории занимают леса на сегодняшний день.
А.А. Примерно так. Только основная часть – это тайга.
Д.Г. Это не очень, кстати, разнообразные сообщества, а вот степи…
А.Г. Степи гибнут, да?
Д.Г. Степей у нас уже таких, как природная зона, как сообщество, их уже крайне мало, и сохранились они только в немногочисленных заповедниках, заказниках, где-то на неудобиях. А это очень интересное, а главное, очень разнообразное сообщество по сравнению, скажем, с той же тайгой. Поэтому пока есть, что изучать, и есть, что сохранять нам. Но этот процесс влияния человека имеет много своих, конечно, негативных моментов.
А.Г. Но всё-таки, раз вы уже начали эту тему, есть экология и экологи. Мне кажется, что эта проблема, отсутствие воспитания элементарного, природного, она во многом спровоцирована теми людьми, которые, называя себя экологами, на самом деле продают страх. Вот это партия «зелёных», скажем, которая просто отчаянные продавцы страха, не являясь специалистами ни в одной из заявленных тем, они этим страхом спекулируют направо и налево. Есть экологи, которые бьют дичайшую тревогу по любому поводу, а человек живёт, озирается и говорит: ребята, вы чего, я вчера ходил в лес, грибы были. Ну, очень лес засушливый, понятно, грибов нет, завтра пойду наберу. Заводы стоят – рыба появилась. О чём они говорят? И возникает недоверие к учёным вообще. Внутри вашего сообщества есть какое-то разделение на кланы? И некая борьба между этими кланами? Потому что невозможно же это слышать больше.
А.А. Во-первых, слово «борьба» – это довольно такое громкое слово, потому что с теми людьми, о которых вы сказали, с ними бороться невозможно, это пустое дело, они и не слушают. Что такое экология? Экология, вообще говоря, это наука, которая исследует структуру функционирования системы надорганизменного уровня в связи с изменяющимися факторами среды, в том числе человеческими, антропогенными факторами так называемыми. Вот это наука. Она наука. Поэтому говорить, как у нас принято, это плохая экология или хорошая, нельзя, потому что науки плохой и хорошей не бывает, или есть наука, или нет науки. Говорят «экология города» это значит, плохо подметают город. Никакого отношения к экологии это не имеет. Так же, как ничего общего с ней не имеют эти все кликуши, кликушествующие люди, которые пугают других. Я с многими из них говорил: дорогие коллеги, мы учёные, давайте скажем, какой есть предел, и кончим пугать. Давайте скажем: «Вот дальше идти нельзя». Но это сказать очень трудно, для этого нужно заниматься очень серьёзной, очень трудной наукой – экологией.
А.Г. И за очень маленькие деньги.
А.А. Да, за очень маленькие деньги. Наука экология в современном понимании это эксперименты, это математические модели, это расчёты. Она, в общем, достаточно математизированная наука. И не так-то просто всё это делать, и не так всё это просто понимать и решать. Проще сказать, у нас идёт глобальный кризис, давайте всё будем сохранять. А что мы будем кушать? Сохранять пока ещё можем, но мы должны кушать рыбу, мы должны есть мясо, мы это всё должны потреблять. Человек всю свою историю, что он делает? Он хочет получить много урожая, хороший урожай пшеницы или там рыбы, чего-нибудь. Что он делает? Он упрощает систему, он убирает лишние звенья, делает простую систему, и эта простая система даёт большой выход массы нужного нам вещества, и всё. Но для того, чтобы эту систему упростить, нужно приложить колоссальную энергию, потому что так просто система существовать не будет, она придёт в своё нормальное состояние, где будет много разных других звеньев. Вместо пшеничного поля там будет, например, много васильков.
Д.Г. Сорняки.
А.А. А ему нужно убрать сорняки, а чтобы их убрать, нужно подкачивать энергию в любом виде, в виде ли там физического труда, в виде ли денежных затрат – как угодно подкачать энергию. Вот этим учёные и занимаются всё время. Поэтому я не зря говорил, что всё исходит из процессов обмена. И вот главное – это соотношение между тем, что мы хотим получить, какую продукцию полезную получить, и сколько при этом растрачивается энергии на метаболический процесс. Что значит растрачивается? Это значит бессмысленно уходит в тепловую энергию, в нагрев окружающей среды. Но это неизбежность. И чем у нас сложнее системы, тем больше у нас уходит энергии на рассеивание. И тогда у нас будет меньше продукции. Значит, более разнообразные системы менее продуктивны всегда. А если мы хотим получить продуктивные системы, мы должны убрать лишние звенья, упростить систему, но тогда мы должны подкачивать энергию извне.
И ещё. Отличительное качество биологических систем от небиологических, от неживых систем, это то, что они открыты по энергии вещества. То есть они могут существовать только тогда, когда есть внешний приток энергии. Если его нет, они существовать не могут. И поэтому есть термодинамика открытых систем. И термодинамика открытых систем Пригожина получила Нобелевскую премию. Понимаете, это очень сложные вопросы. На самом деле те, которые называют себя экологами… Я бы сказал, что это безответственные люди просто; они делают пиар, для них, наверное, интересно пугать людей. Но вот если серьёзно заниматься экологией…
