Вадим Суханов - Тайны веков. Сборник.

Казалось бы, постройкой «Дредноута» Британия закрепила за собой славу не только самой мощной индустриальной державы того времени, но и приоритет в создании линейного корабля нового типа. Но в действительности все оказалось гораздо сложнее.

Первым, кто заявил свои права на первенство в разработке такого линкора, был главный кораблестроитель итальянского флота полковник Умберто Куниберти. Еще в 1902 году он предложил своему правительству аналогичный проект. Однако расходы на постройку линкора по этому проекту показались итальянскому правительству столь ошеломляющими, что оно заявило: строить не будем, а если Куниберти желает, то он может осуществить свой проект на стороне или хотя бы опубликовать его.

Вот таким путем на страницах английского морского ежегодника «Джейнс фатинг шипс» за 1903 год и появилась статья Куниберти под броским заголовком «Идеальный броненосец для английского флота», в которой в основных чертах и воспроизводился его проект.

По мысли автора, уже сейчас и немедля пришла пора строить броненосцы с водоизмещением в 17. тысяч тонн, с артиллерией из двенадцати 305-миллиметровых орудий и ходом в 24 узла.

В частности, обосновывая переход к единому калибру, итальянец доказывал:

«Если мы хотим с одного залпа уничтожить корабль противника, мы должны принимать в расчет только 305-миллиметровые орудия, способные пробивать главный броневой пояс. Поскольку такие орудия заряжаются довольно медленно, надо установить их как можно больше, и тогда вам раньше удастся нанести роковой удар противнику».

Но Куниберти оказался не одинок. Если главный кораблестроитель итальянского флота претендовал на идею, то главный строитель американского флота Ральф Хичборн претендовал на нечто большее: на приоритет в разработке детального проекта.

«Если бы не наша американская медлительность, — говорил Хичборн, — линкоры нового типа стали бы называться не дредноутами, а мичиганами». И действительно, сравнивая боевые характеристики броненосцев «Мичиган» и «Южная Каролина», американцы убеждались, что скрытные англичане увели у них приоритет и славу буквально из-под носа. Конгресс утвердил акт о закладке этих кораблей за 9 месяцев до закладки «Дредноута». Но оперативность американцев была такова, что закладка «Мичигана» состоялась через два с половиной месяца после того, как «Дредноут» вступил в строй. Дело в том, что конгресс, проводя кампанию экономии, отказался утверждать кредиты на их постройку под тем предлогом, что их водоизмещение превышает 16 тысяч тонн. Пришлось терять столь дорогое время, подгонять и переделывать проекты. Но нет худа без добра. Это жестокое требование послужило прекрасным стимулом для со здания превосходных кораблей. Их главная артиллерия состояла из восьми орудий 305-миллиметрового калибра, расположенных линейно-возвышенно, позже такое расположение было признано классическим.

В России в самом начале столь памятного для нее 1905 года, еще до кровавых кошмаров Мукдена и Цусимы, на стол председателя Морского технического комитета лег проект линейного корабля водоизмещением в 19 тысяч тонн, с ходом в 21 узел и вооружением из двенадцати 305-миллиметровых орудий. Проект был составлен корабельными инженерами Адмиралтейского судостроительного завода и отличался в лучшую сторону от выстроенного позже его английского собрата.

Особенно это относится к расположению 305-миллиметровых пушек, которые при эшелонном расположении могли стрелять все на один борт.

Но после потери почти всего флота и потрясений резолюции в России было не до полемики о приоритете создания проекта и выдвижении идеи единого калибра.

Разработка «Нассау» — германского броненосца дредноутного типа — началась в 1904 году, то есть до того, как стали известны характеристики «Дредноута». Несмотря на затянувшиеся испытания и подготовительные работы, германский головной линейный корабль, совпадающий в основных чертах с английским проектом, но с намного лучшей броневой и подводной защитой, был заложен уже в июне 1906 года, ровно за четыре месяца до окончания постройки «Дредноута».

И потому немецкие кораблестроители, возглавляемые морским министром Тирпицем, тоже считали, что они пришли к идее дредноута если не раньше англичан, то, по крайней мере, независимо от них.

Подводя черту разгоревшемуся столь длительному, столь упорному, а иногда и ожесточенному спору, можно резюмировать только лишь одно, что, в сущности, все претенденты друг другу не мешают — одни высказали идею годом раньше, другие годом позже воплотили ее в проекте, выполненном в виде первого дредноута английским Адмиралтейством.

Появление линейного корабля нового типа отнюдь нельзя считать неожиданным. Нет ничего удивительного и в том, что идея его создания возникла одновременно в нескольких странах. Она была обусловлена всем ходом развития техники и кораблестроения на рубеже двух столетий, и война лишь ускорила саму эволюцию типа. Но какое же разочарование ожидало бы и Фишера, и Куниберти, и Хичборна, и всех прочих претендентов, если бы они узнали, что в архивах морского ведомства в России с 1884 года хранится проект, воплотивший в себе требования, которые 20 лет спустя породили «Дредноут»...

На военно-морских тактических занятиях, проводимых николаевской Морской академией в 1883 году, разбиралась «Морская дуэль» — нашумевшая тогда брошюра английского адмирала Коломба. Разбирая одиночный бой кораблей, этот знаменитый специалист по морской тактике утверждал: гораздо выгоднее располагать восемь орудий главного калибра так, чтобы четыре из них могли вести огонь на один борт, а четыре других — на другой, чем распределять их равномерно, по два на каждый борт, на нос и корму.

Один из участников этих занятий, молодой офицер Владимир Алексеевич Степанов, считая, что в будущем, как и в прошлом, сражаться придется не столько одиночным судам, сколько эскадрам, решил разобрать вопрос о наивыгоднейшем расположении орудий на кораблях, предназначенных для эскадренного боя. Поскольку лучшим боевым строем для эскадры считалась кильватерная колонна, Степанов решил: крупные орудия, решающие участь сражения, нужно расположить так, чтобы наибольшее их число участвовало в бортовом залпе. Эта простая идея и послужила основой проекта броненосца с линейным расположением артиллерии главного калибра.

Защищенный в 1884 году в качестве дипломной работы по кораблестроительному отделу николаевской Морской академии, этот оригинальный проект обратил на себя внимание специалистов, обсуждался в Морском техническом комитете, был признан «преждевременным», сдан в архив и в дальнейшем утерян.

Лишь с большим трудом по архивным и разбросанным в периодической печати материалам автору статьи удалось в самых общих чертах восстановить внешний вид и приблизительные тактико-технические свойства степановского дредноута.

Это был двухвинтовой барбетный броненосец водоизмещением в 9270 тонн, с типичным для того времени тараном. Его длина составляла 104,5 метра, ширина — 20,5 метра, осадка — 7,2 метра.

В центральной части корпуса располагался овальный барбет, внутри которого попарно, на снижающихся станках, находилось восемь дальнобойных 305-миллиметровых орудий.

Для борьбы с миноносцами и минными катерами предназначалось пятьдесят 47-миллиметровых скорострельных пушек, установленных в полупортиках незащищенной жилой палубы, на продольном мостике и марсах мачт.

Кроме артиллерии, корабль нес четыре надводных минных аппарата, мины заграждения, которые можно было ставить на ходу, и два паровых катера, вооруженных минными аппаратами.

Мощность двух паровых машин двойного расширения была достаточна для достижения скорости около 16 узлов. Широкий 53-метровый бортовой пояс с траверзами, барбет, податочные трубы и боевая рубка состояли из плит брони компаунд толщиной 380 миллиметров. На уровне ватерлинии по всей длине корабля шла 75-миллиметровая броневая палуба.

Вот, пожалуй, и все, что нам известно о «Дредноуте 1884 года».

Куда девался проект? Остались ли, сохранились ли где-нибудь документы и расчеты? Рассматривалась ли подобная схема размещения орудий при создании русских броненосцев?

Материал, проливающий свет на любой из этих вопросов, способствовал бы раскрытию одной из самых интересных и запутанных страниц русского кораблестроения.

Г. СМИРНОВ

Рассматривая историю развития линейного корабля, нетрудно убедиться, что конечным итогом многочисленных технических нововведений на флоте было изменение всего одной величины — наивыгоднейшего калибра корабельной артиллерии. На первый взгляд может показаться, что наивыгоднейший калибр — это наибольший калибр. Но применение такого простого правила на практике сразу же наталкивается на непреодолимые трудности. В самом деле, калибр какого орудия следует считать наибольшим? Того ли самого крупного орудия, которое в состоянии производить орудийные заводы? Или калибр той пушки, вес которой может выдержать корпус данного корабля? А как быть, если самые крупные орудия, выпускаемые заводами страны, не могут пробивать броню вражеских кораблей?