Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 13

Для Ренувье, как для Канта и Конта, важна идея «священности человечества», и он делает из мира республику свободных существ; Бог, абсолют являются излишним стеснением для свободных духов, если только не разуметь под Богом просто нравственный мировой порядок. Сочетание идеи финитизма с идеей свободы воли не сразу укрепилось в сознании Ренувье: его обращение по этому второму пункту произошло позднее под влиянием Жюля Лекие (Lequier). Нужно заметить, что это сочетание подсказано самими тезисами третьей антиномии Канта, хотя Ренувье принимает тезисы в плоскости феноменов, а антитезисы просто отвергает, между тем как Кант дает третьей антиномии иное решение – перенося тезисы в плоскость вещей в себе, а антитезисы сохраняя для явлений. «Опыты всеобщей критики» составляют вторую и главную философию Ренувье. Сочинение это при появлении не имело успеха. Труды Ренана и Тэна заслонили своими блестящими литературными достоинствами труд, глубокий по содержанию, но мало привлекательный по форме. Ренувье, подобно Конту, был плохим стилистом, его сочинения страдают расплывчатостью не мысли, а изложения, утомительными повторениями и неологизмами. Его юношеский труд о Декарте был принят за сочинение, написанное иностранцем, а позднее Прудон, полемизируя с Ренувье, заметил, что «Ренувье никогда не будет истинным философом, потому что он не умеет писать». Если попробовать разобраться в множестве влияний других мыслителей на Ренувье, то, мне кажется, следует отметить: I) Влияние рационалистов – Декарта и Лейбница, от последнего заимствована монадологическая концепция бытия. II) Влияние древних скептиков и Юма (главный труд последнего переведен Ренувье на французский язык). От Юма (и Конта) Ренувье заимствует радикальный феноменизм и отрицание априорной необходимости закона причинности. III) Влияние школы здравого смысла: «тезисы реальности» напоминают irresistible laws of belief. IV) Влияние Канта в учении об априорности, в диалектической постройке таблицы категорий, о соотносительности субъекта и объекта, в антиномиях, в формулах морального закона и в эстетических взглядах11. V) Влияние Паскаля, Руссо и Фихте в подчеркивании роли веры в знании. В одном из трудов более позднего периода: «Опыт классификации философских систем»12(1886) Ренувье пытается расширить идею «пари Паскаля». Последняя заключалась в том, что вера в Бога, которой нельзя ничем опровергнуть и ровно ничем доказать, принимается за истину в виду моральных соображений и необходимости принять определенное решение, несмотря на одинаковую теоретическую вероятность суждений: «Бог есть» и «Бога нет». Ренувье пытается показать, что история философии есть непрестанное заострение некоторых принципиальных антиномий (вещь – представление, бесконечное – конечное, эволюция – творение, необходимость – свобода, счастье – долг, очевидность – верование), и что все эти антиномии разрешаются в его системе, отводящей место свободному верованию и моральной вероятности рядом с логической очевидностью. Указанные нами влияния отмечены самим Ренувье.

В философском творчестве Ренувье можно отметить три этапа (если не считать юношеского увлечения сен-симонизмом, которое он разделяет с О. Контом): 1) иррационализм первого «эклектического» периода, 2) неокритицизм «Опытов», 3) позднее, после 1870 года, наступает последний период в развитии его философской мысли, который представляет поворот в сторону церковной протестантской догматики. Если Конгрев характеризовал позитивизм «Системы позитивной политики» как католицизм минус христианство, если Конт стремился в последние годы жизни сблизиться с иезуитами для обеспечения распространения и упрочения позитивной религии, то буквально подобное же явление мы наблюдаем в философской деятельности Ренувье. После неудачной для Франции войны Ренувье обращается к своим соотечественникам с призывом обновить религию, заменить суеверный и враждебный прогрессу католицизм исповеданием свободного от гнета авторитета либерального протестантизма, который мог бы обновить подгнившие моральные устои общества, ибо именно католическая культура растлила Францию. Либеральные пасторы в «Critique religieuse» откликнулись на призыв философа, и в последующих трудах Ренувье начинается приспособление первоначального учения к догматам протестантизма. Появляется личный Бог, учение о грехопадении, об искуплении etc. Критицизм окончательно превращается в церковный догматизм. Я говорю: окончательно, потому что и метафизика Ренувье второго периода носила в себе уже печать церковных влияний, может быть, бессознательных: происхождение мира ex nihilo, конец мира, бессмертие души, свобода воли и возможность чуда, моральная ответственность – все это, как нельзя лучше, с присоединением идеи Бога-творца, согласуется с догматами протестантства. В книгах: «Personnalisme» и «Nouvelle monadologie» догматизм Ренувье достигает высшей точки. Ренувье не доказывает, а изрекает догматически новое учение о Боге и монадах и предоставляет полный простор своей фантазии, характеризуя первобытный порядок вещей. Так, например, мы узнаем, что до грехопадения у человека было, как у нас, лицо, но не было ни внутренностей, ни половых органов. Справедливость требует заметить, что даже в этих сочинениях явно упадочного характера встречается множество интересных мыслей. Но в целом они представляют жалкий компромисс свободной философской мысли с богословскими бреднями.

В заключение я хотел бы еще остановиться на вопросе о влиянии Ренувье на других мыслителей. Не только немцы совершенно замалчивали до сих пор этого писателя, забывая или желая забыть, что первым новокантианцем был француз, – 1-й том «Опытов» Ренувье вышел в свет за 10 лет до нашумевшей книги Либманна: «Kant und die Epigonen» с припевом в конце каждой главы: «пора вернуться к Канту», – но и французы отнеслись к творцу неокритицизма с незаслуженным равнодушием.

Между тем, можно отметить замечательные точки соприкосновения (сходство, а, быть может, и влияние) между некоторыми идеями Ренувье, Джэмса и Бергсона. I) Идеи Ренувье сходны с взглядами психолога Джэмса (недаром Ренувье посвящены «Principles») главным образом в следующих пунктах: а) В признании неразложимости психических качеств на однородные элементы – в критике теории психического атомизма; б) в признании односторонности ассоциационизма, который претендовал построить из элементов сознания сложные психические единства, в) в критике психофизики: Ренувье признает невозможным измерение ощущений, указывая на качественный характер чуть заметных нарастаний ощущений, благодаря которому эти чуть заметные нарастания не могут быть складываемы, г) в учении о «непроизводности» пространства, д) в учении о воле – Джэмс, по примеру Ренувье, видит сущность воли в чувстве усилия произвольного внимания при борьбе представлений. Но и Джэмс-метафизик похож на Ренувье: 1) Их объединяет антипатия к пантеизму и монизму – для обоих мир = плюралистическая вселенная; 2) для обоих мир – республика свободных существ: свобода воли центральная идея у обоих мыслителей, причем оба принимают ее в смысле futurum contingens, т. е. утверждают, что будущее не предопределено безусловно прошедшим, и мы в известной мере творим мир. 3) Оба колеблются между политеизмом и гипотезой ограниченного Бога, но отвергают бесконечного всепоглощающего Бога. 4) Оба признают бессмертие в феноменальном мире, причем Джэмс опирается при этом на спиритизм, и, что самое главное, 5) прагматизм Джэмса поразительно напоминает изложенное выше учение о роли веры и воли в знании. Ренувье даже радикальнее Джэмса, признающего некоторые истины априорного характера, которые необходимо навязываются нам независимо от нашей воли и от их практической моральной ценности. II) Равным образом можно отметить сходство Ренувье с Бергсоном в критике психического атомизма, психофизики и учения об ассоциациях, в учении о свободе воли и futurum contingens, в идее творческой эволюции, в признании прерывного характера этой эволюции и непроизводности основных сил природы. Идея, что мир есть бесконечно сложная пульсация, творческий порыв, слагающийся из отдельных пульсаций низшего порядка, но качественно несходный с ними, очень напоминает Ренувье. Только у Бергсона резко выступает монистический момент: жизненный порыв есть единая мистическая активность, лишь видимо раздробляющаяся на отдельные индивидуальности. Можно сказать, что Ренувье, причудливо сочетая в своей натуре интеллектуализм со скептицизмом и с потребностью веры, методически обосновывает иррационализм; этим он подготовил почву для современного мистицизма13.

1)Gabriel Séailles: «La philosophie de Charles Renouvier», 1905. Превосходный труд, где дано сжатое и точное изложение системы Ренувье. В этой книге имеются подробные библиографические указания и список важнейших трудов Ренувье.