Александр Зимин - Слово о полку Игореве
Передовым же полцы заступишася на нас, первое же полцы ведутъ князь Дмитрие Всеволож, да Володимеръ — братъ его, и з правую ж руку бридет[У бредет.] Минула Василиевич с коломичі и со иніми же князі. Поганый же бридутъ обаполъ, и ніт бо міста, где имъ ростягнутися. Безбожный же царъ выехавъ на місто высоко с треми князми, зряще человіческаго кровопролития.
Уже полцы поганый з рускими полки близ себе ходят, и выеха из полка татарска печеніѣгь именем Телебѣй,[Е па поле Телебей подобен Голияду.] еллинскимъ языком, пред всѣми мужество являя, подобен бысть древнему Голияду. Видѣв же сего, Пересвѣть чернецъ ис полку Володимеря Всеволожа, и двигся из полку против: «Сей человек противника собѣ хощет, азъ хощу с ним видатися!». И пыхая, яко левъ, аки жених,//л. 307, об. хотя восприяти вѣнець Небеснаго Царствия. Бяше шлем вооруженъ архаггелского образа схимою по повелению игумена Сергия. И глагола: «Отце и братия, простоте мя, грѣшнаго, и благословѣте! И ты, брате, прости мя, грѣшнаго, от себе и моли Бога за мя». Войско же все едином гласом вопиюще: «Поиди, господине, Богъ да простит тебе». «И с(вятой) Сергий, помагай ми, рабу своему молитвою своею на безбожнаго сего печеніга, аже на мя вооружися». Онъ, без- бежный печенѣг, устремися противу ему, глаголющи: «От(ец) Магмет помози!». Вой же християнстии вси воскликнуша едиными усты: «Боже нашъ, помози рабу своему!». И ударишася крепко два богатыре межи собою, аки силныи громы грянуша, егда мѣсто не проломися под ними. А падоша оба с коней своихъ, и ту оба скончашася.
И се ж наставши час третий дне. Видѣвши ж то князь вел(икий) Дмитрий Иванович, и рече своим войском: «Се уже, братие, поганый суть, гостѣ наши, приближаются к нам, испиваютъ полный чаши, и ведут собѣ поведенную, иныи жъ от нихъ испиша и веселы быша». Ужъ бо время, подобный час, прииде кождо ко своим конемъ и поскочиста вси, аки медовныя чаши пити, храбрым же сердца веселястася, а имъ сердца ужасастася, и кликнуша едным гласом: «С нами Богъ!». И паки: «Боже християнский, помози намъ на противныя враги, и не дай же, Господи, в посмѣхь врагом нашим, но дай же, Господи, помощъ на враги наша». Печенѣги ж з вой кликнуша, призывающе своих боговъ Магмета: «О Магмит, помози намъ и моли Бога о нас». Ступишася велицыи полцы и кріпко биющися и на //л. 308 прасно. Щипляются щиты богатырский о злаченыя[Испр. по У. Е злычныи.] доспѣхи, а лиется кровъ богатырская под сідлами коваными, блискаютъ шаблі булатный около голов богатырских, котятся шоломы позлащенный с личинами добрыми конемъ под копыта, валяются головы многихъ богатырей з добрых коней на сырую землю, и подоптаны бываютъ. Не едины богатырие руские биены быша, но и татарскихъ ведвое. Не токмо бо оружиемъ биющеся, но и самы от себе разбивахуся. Под трупиемъ мертвым многие живыи умираху, от великия тѣсноты издыхаху, яко же бо немощно вмѣститися имъ на полѣ Куликове,[Испр. по У. Е Кулинове.] еже мѣсто тѣсно межи Дономъ и Мечею.[Е на поле Дон и Меча рѣки.] На том бо поли силныи и велицыи полцы снимашася, из нихъ выступили 24кровавые зари24,[24–24 Испр. по У. Е крвавыи езера.] блистание же мечное трепеташеся, аки молнии, из рук богатырских от мечнаго січения. Бысть же тогда трѣскь и ломъ великъ копейный, яко же бо не мощно зрѣти никого же. Сего грозного дни и страшнаго часа во единъ убо час во мновении ока от толикъ тысячъ создания Божия погибоша неисчетенно. Воля же Господня совершается, не ослабѣются християне з печеніги.
Юже шестому часу наставшу, Божиим попущением, а нашихъ ради согрішений нача одолівати поганый, 25а християне уже восияха на хвалу же. Уж везется дивно на землю. Уж от много25[25–25 у крестиан. Уже бо восияет хула на хвалу. Уже бо верже гея диво на землю. Уже мнози от.] храбрыхъ богатырей и юнот рускихъ побиены суть. Богатыре иже руские, аки древо дубравно, скланяются на землю, под борзый конѣй копыта. Мнози же сынове рустии сотрошася и погибоша. Самаго же великого князя Дмитрия уязвиша велми, иже нужею склонися с коня и иде //л. 308, об. з побоища, яко не мощно ему битися. Южъ Божиим неизнеможением стязи великого князя подсѣкоша поганый, но не стязишася, ноипаче крѣпишася.
Се же слышахом от вѣрнаго самовидца, глаголюща. Сей же бѣ от полку Володимерова Андреевича, повѣда видѣние вел(икому) князю: «Во шестую годину сего дни вѣдѣв над ними небо отверсто, из него же изыиде облак, яко рання зоря и над ними низко держащися. Той же облакъ исполненъ рукъ человѣческихъ, каяждо рука держаши оружие и отпустишася от облака того на главы християнскии».
Поганый жъ уже обыидоша отовсюду, християнстыи полцы оскудѣша: уже бо мало християнъ, а все поганый. Видѣвъ же князь Володимеръ Андрѣевичъ великую побѣду христианскую, аки класы бо пшеничныи подавляеми тернием, а терние растяше и буяше. Благородный же князь Володимер Андрѣевичъ не могий того терпѣти победы християнской и рече Дмитрию Волынскому: «Брате Дмитрий, кая бо полза стояние наше, який успѣхъ будеть намъ, уже кому имамы помощи». И рече Дмитрий: «Бѣда уже, княже, велика, не уже[Испр. по У. Е у.] прииде наша година: начиная убо без времени, вред себѣ прииметъ. Мало убо претерпи до времени подобна, да получимъ. В они же здравие отдадимъ противником поганым. Нынѣ толико Бога призывайте». Осмаго часа година, в он же имат быти благодать Божая и помощъ християнская. Князь же Володимеръ Андрѣевичъ, воздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Господи Боже нашъ, содѣтелю тваре, сотворивый небо и землю, предстояй на ны крамолы дѣет. Не дай же о нас радоватися врагом нашим поганымъ //л. 309 мало показни нас, много помилуй, бездна бо еси милости». Сынове рустии в полку его плачуща, видяще друзи свои братия погибаемы, непрестанно покушающийся, яко звани[Испр. по У. Е звинии.] на бракъ сладкаго вина пити. Волынец же возбраняше имъ: «Пождете мало,[Испр. по У. Е мал.] буевы сынове, есть бо когда утѣшатися, есть бо и вамъ с кимъ веселитися!». Приспѣ же час осмый, абие потягну духу южну созади нас. Возопи Волынецъ гласомъ великим: «Княже Володимере, час прииде, время приближися!», рече: «Братия моя милая и друзи, дерзайте, сила бо святого помагаетъ намъ!». Богатыре же рустии выяхаша из дубровы зеленыя, аки ясный соколы удариша на журавины стада, тако и сии удалци направлены крѣпким воеводою. Бяху бо, яко Давыдовы отроци, сим сердца аки и лвова, поистиннѣ бо лвовы образы имущи, яко стадо приидосте.
Поганый же видѣвше мнози полцы и кликнуша: «Увы нам, Русь умудрися паки: юншии бо ся с нами браша, а богатыреве вси соблюдошася». И обрати- шася и даша плещи и побѣгоша. Сынове же рустии силою Святого Духа гониша и гнаша ихъ помощию святых страстотерпецъ Бориса и Глѣба. Поганый же сѣчены быша, аки лѣсы кланяхуся, аки трава от косы постилается. Бѣжащии гла- голюще еллински: «Увы, увы тобѣ, нечестивый Мамаю! Вознесый бо ся высоко и до ада сшел еси!». И мнозыи же уязвенныи наши рустии, помагаютъ намъ, сѣкуше без милости: ни единому же паки мощно бѣ како убѣжати, зане же конѣ ихъ потомилися.
Мамай, видѣв бѣду свою, нача призывати боги своя Перуна и Салавата,[Испр. Е. Я, У Савата.] и Раклия, и Гурса, и//великого своего пособника Магмета. И не бысть ему помощи от нихъ, силою бо Святого Духа, яко огнемъ, татарский полки пожигаются, рускими мечы посѣкаются. Видѣв же беззаконный царь Мамай бѣду свою, иже новые людие приидоша, и рече своимъ угодникомъ: «Побѣгнемъ, ничто же добро чаяти, но свои головы упасемъ!». И абие побѣгоша со четырми мужми.
Мнозии же сынове рустии гнаша по нихъ и не одолѣша о конех ихъ, яко цѣлы суть. Гонящии же ихъ возворотишася и обрѣтоше множество трупия мертвых поганых обаполъ рѣки Непрядвы, идеже быти мощно полкомъ християнским. Сии жъ биемы от святыхъ мученикъ Бориса и Глѣба, о них же предповіда Фома разбойникъ, егда ж на сторожѣ стоя. Богатыре же рустии гоняху тогда, всѣхь погубиша и возвращахуся вси под свое знамя.
Княз же Володимеръ Андріевичь ставь под знамением чермнымъ на костехъ и не обріте брата своего великого князя Димитрия Ивановича в полку, но токмо литовским князѣ Олгирдовичи едины. И повелі трубити со избранною трубою. Пожда часъ и не обріте вел(икого) князя, и нача глаголати: «Братия, кто видѣ[На этом слове кончается пропуск в Я.] или кто слыша своего пастыра. Первопорожденный пастырь разыидутся овца, то кому честь довліеть и кто сея побѣды побѣдникь явится?». И рѣша ему литовским князі: «Мы мнимамы, яко живъ есть, но уязвенъ велми, егда во трупіхь мертвыхъ будет». А иный рече: «Азъ его видіхь пятого часа кріпко // биющася палицею своею». Иный рече: «Азъ послі того видіхь с четырми печеніги, належат ему велми, он же 31крепко бияшеся с ними31.[31–31 Доб. по Т. Е, Я, У нет.] Нікто юноша князь, именем Стефанъ, новасилский князь, и тот рече: «Азъ видixъ его пред твоим приходомъ, піша, идуща с побоища, уязвенна велми. Того ради не многохъ ему помощи — гоним треми татарины, но милостию Божиею едва от нихъ спасохся, а много от нихъ пострадахъ, извістно видіте».
