Kniga-Online.club
» » » » Людмила Иванова - Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Людмила Иванова - Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Читать бесплатно Людмила Иванова - Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1. Жанр: Прочая научная литература издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

– А какая она?

– А поди пойми, не видно её и не слышно.

ФА. 3350/11. Зап. Степанова А. С. в 1996 г. в пос. Калевала от Федоровой М. А.

Крещенская баба показывается и зимой, и летом

18

Vierissän kešellä käyväh kuuntelomah ikkunoijen alla…

Kolmen tien risteykšeššä… Myö šillä risteykšellä istuuvumma, kattauvumma, yksi kiertäy. I rupiemma kuuntelomah. Vot. Šiinä tože voit nellä hengie, viiješ ken kiertäy – tol’ko ei ole rovnoi čotta. Liika henki pitäy olla. Kun kiertäy, toože istuutuu. Myö yhen kerran kävimä tuonne kalmistolla kuuntelomah. Niin juna aivan kun piällä tulou, kun tuukkau, ajau. Yksi naini kuuli, jottä niin kun veššetäh, niin veššetäh, jotta yksi ločkeh kun kirveštä puuta vašše – no šiita mieš talvella kuoli… Jesli kuuluu, jotta kello klämettäy – še on peret pokoinikom. Še ei ni kirkon kello, a pietäh lehmällä kaglašša, on niitä kelloja jotta helie iäni ni, on ni šemmoni pläkettäjä. Vot! Šanotah: oi myö kuulima, niin kello pläkettäy, nyt jo kyläššä tulou kuolie ob’azatel’no! Šiinä oli merkki hyvä…

Riihen ikkunan alla, šanotah, kaikista pahin kuunnella… Emmä myö ni konša käynyn, ei käšken muamo käyvä. Riihen ikkunan alla. Eikä liävän ikkunan alla, eikä kylyn…

Vierissän akka – še, šanotah, vienemäntä on. Vetehini še on. Miän kyläšša oli järveššä, še näky Petrun päivän ta Il’l’an päivän välillä. Ftorovo avgusta on Il’l’an päivä. No, šillä välillä hiän oikein eli. Še niin šavautteli!

Myö yhen kerran… Tuatto-rukka šanou: “Mänkyä vetäkkyä Petrun päivän avuamet“. No, avuamie vetämäh. Lähemmä, oikein meilä kovašti šiikua jovešta, ta matala joki, kahešša kohašša vain pohja ei nävy, a muušša – valkie vesi. Myö šillä sauvomma… “Oi-voi-voi! – mie šanon. – Kakaja ripa!“ – apajašša on. No! “Šuuri kala, – mie šanon, – apajašša!“ Našto šanou: “Heitä šie pois! Tämä nyt ei ole kala! Tämä nyt on kummallini“. Naštolla valkiena näyttäyty. Oli vienemäntä šiinä apajašša! Ni alapuolen kun mäni, ni kun vesi pyorähti, kun mäni.

Mie kun yhen kerran rannašša pesin vuatetta, ni kun piälličči saappanista vöhnäytyy! Niin kun veneh! Pitkä veneh! Häntä… В каком же это году? Suomelaiset oltih в 18, 19, 21 году в Рувозере финны были, они его ловили все время видя, что čossit, a ammutah pulemöötišta – ei popadita, ehtiy nirnie (нырнуть)… Mušta, mušta še on emäntä. Še on niinkun kontie mečäššä. Такая же. A hän kun järveššä eläy – še on vienemäntä. No. I šiitä aina varautettih, niin jotta myöhäseh illalla posle šesti ei kiroutuo. Vot. Vien piällä i hot’ i derevn’ašša eli missä, ennen šitä oikein kovašti varotettih. No. Ei annettu kiroutuo… Še nousi – niin kun kontie mečäššä kävelöy. Nousi ta istuutuu rannalla, a kontiella ei ole peäššä hivukšie. A tällä on hivukšet. Ne suomelaiset šanottih – istuu niin kun čelovekka, niin kun jouhimavot, kun ollah vieššä – ne hänen hivukšet. Hän še puskaiččou nyt Petrun päivän ta Il’l’an välillä. Šillä välilläi niitä on meilä, kun kiviköt rannat Ruvassa oli ennen (a nyt kun on meijän derevn’a vien alla), no niin niitä oli rannat täyvet – vihkoutuu šemmoset tukut šitä hiušta. Še kun vai jalkah popadinou, nin läpi jalan mänöy. Šiitä penšou sielä jalašša. Yhellä naisella oli… hän šeiso rannašša viessä ta poloskaičči vuatteitta. Ja kuulou jotta kupajau, tuli kotih, še paikka kupajau. I še näyttäyty jotta täštä painu ta mäni šinne jalkah. I šiitä hän šinne penšo. Šiitä piti löytyä šemmoni ken otti šieltä. Šiitä luajittih vesi aštieh. Šemmoni vesi, en tiijä, pantihko mitä ših veteh. Šiitä golikalla piekšettih, šieltä kaikki šiitä niin vyyhtenä lappautu jalašta jälelläh. I niin äpärehtä, kačo, несколько месяцев hän oikein äijän äpärehtä laški. Ne hivukšet. Ne hivušta laškou äijän, nyt Pedrun päivän da Il’l’an päivän välillä, missä hän on.

A talvella ei nouše, kun ei ken nošša. Se oli Komšašša šemmoni akka. Hän tiesi oikein äijän i hän nošti hänen. Vot. Noššettih šanoilla. I šana oli:

Mikä yksi? Minä täššä?“

Niillä i nousi. Ihan nousi vien piällä. Ja: “Mitä pitäy? Mitä haluot?“ – kyšyy šiltä naizelta, še vienemäntä. Rejenpiällä oli lautua, kun issuttih, mitä oli hänellä tovariššoja. A hiän še ei istuutun, še mi hänen kera puaji. Muamo oli käynyn kerran, šanou jotta: myö kuulemma, kun hiän puajiu, a hänellä vaštuau. Niin kun nastojaššo puajitah. Huput piäššä ne issutah. A akalla ei ole huppuo piäššä, mi hänen kera puajiu. Od’d’oala pantih piäh. No a šiitä kun ne juoššušša lähettih, hiän peräh läksi i gorškat kerittih piäh panna, hän kolisti, millä lienöy gorškua i pirttih šuahe ajo… Ei, ei, ei kačottu, että mimmoni on. No totta, hänellä on hyvät šilmät, kun veješša eläy. Še näköy! Še akka tiesi! Še oli oikein kovašti tietäjä!

Vierissän kešellä ei pešty vuatteita, ei lampahie strigaitu, ei kartattu, ei kesrätty – vopšem ei nimitä luajittu. Tuhkie, eikä likavesie kuattu šillä välillä, nu kakši netälie, eikä pešty vuatetta, puuta ei pilitty… Šitä oikein varotettih, jotta likavesie ei näköh kuatua, a että mitä kuavoit, ni lumella piti peittyä.

В Святки ходят слушать под окна…

На перекресток трех дорог… Мы сели на этот перекресток, накрылись, один из нас круг обвел. И стали слушать. Вот. Там тоже можно четыре человека, пятый обводит круг – только нечетные. Лишний человек должен быть. Когда обведет, тоже садится. Мы однажды ходили туда слушать. И все время поезд на нас едет, гудит, едет. Одна женщина слышала, что будто строгают, так строгают, что только удары топора об дерево; ну и у неё после муж зимой умер… Если умрёт, то колокол звенит – это перед покойником. Это и не церковный колокол, а у коров на шее держат такие колокола (ботало), потому что звонкий голос, такой дребезжащий. Вот! Говорят: вот мы слышали, так колокол дребезжал, сейчас в деревне обязательно покойник будет! Это был верный признак!

Под окном риги, говорят, самое плохое слышится. Мы никогда не ходили, не велела мама ходить. Под окно риги. Ни под окно хлева, ни под окно бани.

Крещенская баба – это, говорят, хозяйка воды. Это водяная. У нас в деревне видели ее между Петровым и Ильиным днями. Второго августа Ильин день. Ну, вот в тот промежуток она и жила. Она так плескалась!

Мы однажды… Отец и говорит: «Идите, вытащите в Петров день ключи». Ну, ключи вытащить. Пошли, очень много у нас сигов в реке, а мелкая река, в двух местах только дна не видно, а в других – прозрачная вода. Мы приплыли… «Ой-ой-ой! – я говорю, – Какая рыба!» – в тоне. Но! «Большая рыба, – я говорю, – в тоне!» Настя говорит: «Брось ты! Это не рыба! Это что-то непонятное!» Насте белой показалась. Хозяйка воды была в тоне! А как вниз пошла, вода, как забурлила, когда пошла.

А я однажды на берегу стирала белье, и поверх (запани) заводи лодка видится. Как будто лодка! Длинная лодка! Хвост… В каком же году? В 18, 19, 21 году в Рувозере финны были, они его ловили все время, видя, что расчёсывает [волосы], а выстрелят из пулеметов – не попадают, успеет нырнуть… Черная, черная эта хозяйка. Она как медведь в лесу. Такая же. А так как в озере живет – она хозяйка воды. Но. И потом всегда пугали, чтобы поздно вечером, после шести не ругаться. Вот. На воде или хоть и в деревне, хоть где, раньше этого очень остерегались. Но! Не давали ругаться… Она поднимется – как медведь в лесу ходит. Поднималась [из воды] и садилась на берегу, но у медведя нет на голове волос. А у этого волосы. Эти финны говорили: сидит как человек, его волосы, как будто волосатик [водяной червь], есть ведь в воде. Она их выпускает в промежуток от Петрова дня до Ильина дня. В этот период, у нас ведь раньше были каменистые берега, в Руве (а сейчас-то наша деревня под водой), и вот их полные берега были – свиваются в такие пучки, эти волосатики. Он если только в ногу попадет, сквозь ногу пройдет. И гнездиться будет в ноге. У одной женщины было… Она стояла на берегу в воде и полоскала белье. И чувствует – чешется, пришла домой, чешется это место. И видно было, что здесь прошёл и вошел в ногу. И угнездился там. Потом надо было найти [знахаря], кто бы вызволил, исцелил. Потом «сделали» воду в посуде. Такую воду, не знаю, клали ли что туда, в воду. И голиком помешали, потом как будто и моток размотался из ноги. Столько «детёнышей» вышло, несколько месяцев «детенышей» выпускал из ноги. Это волосатики. Она очень много волос выпускает в тот промежуток – от Петрова до Ильина дня, там, где она есть.

А зимой не поднимается, если кто-то не поднимет. В Комсе была такая женщина. Она знала очень много, и она «вызвала» ее. Вот. Поднимали словами. И слова были:

Что одно? Я здесь…

Этими словами и поднималась. Прямо над водой поднималась. И: «Что надо? Чего хочешь?» – спросит у той женщины, эта хозяйка воды.

На санях были доски, когда сидели, сколько там у нее товарищей было. А она /знахарка/ не садилась, она с ней говорила. Мама ходила раз, говорит, что: мы слышали, что она говорит, а ей отвечают. Прямо по-настоящему разговаривают. Накрытые с головой те сидят. А у женщины нет покрывала, которая разговаривает. Одеяло на голову надевали. Ну, а как потом эти бежать бросились, она следом пошла, но горшки успели на голову надеть. Она чем-то стучала по горшку и до дома гналась… Нет, не смотрели и не видели, какая она была. Но, видимо, у нее хорошие глаза, раз в воде живет. Она видит! Та женщина знала. Она очень сильная знахарка была.

В Святки белье не стирали, овец не стригли, не картали, не пряли – в общем, ничего не делали. Золу, грязную воду не выливали в этот промежуток, ну две недели. Белье не стирали, дров не пилили. Этого очень остерегались, чтобы грязную воду на видное место не выливать. А если что выливали, снегом надо было прикрыть.

ФА. 3055/16-19. Зап. Конкка А. П. в 1987 г. в п. Биржа от Вдовиной Ф. В.

Крещенская баба появляется летом

19

Vierissän kesellä avannolla käytiinko kuuntelemassa?

– Käynyn olen…

– A kenpo se kaikki kuuluttaa? Vierissän akkako?

– Ka sielä ken ollou kuuloittau.

– A etkö Vierissän akkua ole nähny?

– Olen.

– Sanohan nyt siitä Vierissän akasta.

– Vierissän akašta mie sitä šanon, että kun matkasimma nuotalta huomenekšella, matkasimma sieltä kymmenen kilometrin piäštä, viruu ajattelou…sielä rannašša.

– Oliko se talvella vain kesällä?

– Keviällä. Hän istuu siitä rannalla, piätäh šuviksentelou, niin siitä… siinä istu, istu niin kuin čeloviekka rovno. A myö totta, ken še näin aivoin liikkeheššä, mänemmä oikein läššä, mänemmä, melkein tuon koulun ojan luokše, vielä lähemmäksi, kuin laškou. Kaččo, kaččo, da šylkie rävähytti da kun veteh pulškahti, siitä kun läksi uallottamah, kačomma, što kuatau meiltä venehen, siitä kun läksi mänömäh, niin mäne pois tieltä.

– Hyvin ui?

– Niin uit, niin uit, kuin sinne päin mänoy. Kyllä myö siitä varasimma.

– Oliko teitä monta?

– Nellä henkie.

– Ja kaikki näkivät?

– Kaikki näkimä. A kun tuošša Nil’malahešša kävimmä yhtä akkua, naista, kun kuoli rodn’a, niin kuin siinä oli nellä ristipuuta. Myö šanomma: “Yhtä aikua ko ne on kuoltu?“ Hyö šanotah, että yhtä aikua. Kevyällä vetäy apajat, apajah tuli sen äpäreh, sen emännän äpäreh. No siitä otetah se äpäreh sihi, jotta ottua pitäy, se naini.

Перейти на страницу:

Людмила Иванова читать все книги автора по порядку

Людмила Иванова - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1 отзывы

Отзывы читателей о книге Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1, автор: Людмила Иванова. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*