Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1995 год
Джунгли
Географически мы находились в двухстах километрах севернее экватор а — в зоне сплошных экваториальных лесов. А перед нами, насколько хватало глаз, простиралась полупустыня с редкими деревьями и кустарниками, с жухлой травой, пучками торчащей из белого, а местами черного песка. Однако эта полупустыня образовалась не в результате бездумных вырубок или экологической катастрофы. Хозяйственная деятельность человека пока еще не коснулась этих диких мест. Здесь, судя по всему, произошли какие-то естественные разрушительные процессы. Но стоя именно среди пустыни, расположенной в самом сердце амазонских лесов, понимаешь хрупкость и ранимость этой древнейшей на земле экологической системы.
Некоторые ученые называют Амазонию пустыней, в которой растут деревья. Дело в том, что плодородный слой почвы в реликтовом лесу почти отсутствует. Растения кормят сами себя, упавшие деревья и листва, разлагаясь, отдают минеральные вещества тому, что растет. Хотя это очень уязвимая система, работает она уже тысячи лет.
Ужин состоял из фариньи — крупы, приготовляемой из маниоки, и кружки чая. Теперь предстояла еще довольно муторная работа: надо было подзарядить аккумуляторы видеокамеры. Для этого на огонь обычно ставилась специальная кастрюля, сделанная московскими умельцами из «отходов» космической промышленности, подсоединялся аккумулятор, и в течение двух-трех часов поддерживался постоянный огонь.
Царство ара
Прошло уже двенадцать дней с тех пор, как мы ушли из базового лагеря на берегу Демини, но о возвращении пока даже и не думали.
Зеленые стены, возвышающиеся вдоль берегов, все чаще смыкаются над головой, образуя туннель, и лучи жгучего экваториального солнца пробиваются сквозь него с трудом.
Поражает огромное количество попугаев. Но если ста километрами ниже по течению нам одинаково часто встречались оба наиболее распространенных в Южной Америке вида: зеленые, смешно трепыхающие в полете крыльями короткохвостые амазоны и ара, самые крупные в мире попугаи, то верховья Куэйрас с полным правом можно назвать царством ара. Сине-желтые, красно-синие, они здесь повсюду — либо сидят на деревьях, либо с громкими, трескучими криками проносятся прямо над нами.
В окружавшем нас лесу, да и в реке кипела жизнь, но она была скрыта плотной зеленой завесой растительности и темной, коричнево-красной водой. И лишь изредка жизнь выплескивалась на освещенное солнцем пространство огромной голубой, с металлическим блеском, бабочкой морфидой, гигантской, двухметровой, выдрой лондрой, показывающей над водой голову с темными выразительными глазами, или кайманом, бросающимся в реку при нашем приближении. И еще здесь водились дельфины — нет-нет, я не оговорился, именно дельфины. То, что в Амазонке живут пресноводные дельфины с мелодичным названием «ития», известно многим, но встретить их в верховьях Куэйрас, где ширина русла не более десяти метров, было просто удивительно. Они всплывали рядом с байдаркой, шумно выдыхали воздух и исчезали — но ненадолго. Их явно интересовал странный предмет, неуклюже двигающийся против течения. Забавный случай, приведший нас в невольное замешательство, произошел, когда мы остановились передохнуть на берегу, на узкой полоске кварцевого песка. Глубина около берега была не более полуметра, течения в образовавшейся заводи почти не было, как вдруг на поверхности воды появился огромный лоснящийся горб, который довольно быстро стал двигаться на нас. Казалось — еще миг, и из черной реки поднимется чудовище, но вместо этого раздался характерный дельфиний вздох. Что делал дельфин в реке, которая от его движений выходила из берегов, осталось для нас загадкой.
Черная река
Теперь о самой реке. Куэйрас — типичная представительница малых черных рек. Наверное, не многие слышали, но многим интересно будет узнать, что бассейн великой Амазонки состоит из вод двух типов: белой и черной. Белая вода, мутная, богатая питательными веществами, — это, собственно, и есть Амазонка. Ее главный приток, Риу-Негру, несет в основном черные воды. Черная вода чиста и прозрачна, но ее цвет ближе всего к цвету пепси-колы — из-за растворенных в ней гуминовых кислот.
Сроки проведения нашей экспедиции — с сентября по ноябрь были выбраны с учетом низкого уровня воды в это время и незначительных осадков. И, хотя в иных местах берега остались полузатопленными, основная их часть поднялась на полуметровую высоту, а обнажившиеся пляжи не только дополнили картину буйной растительности ослепительно белым песком, но и оказались идеальными площадками для ночевок. Впрочем, несколько раз река показала-таки свой норов. Однажды мы поставили палатку на узкой полоске песка; над головой было чистое звездное небо. Все предвещало относительно спокойную ночь, но где-то около двух часов пополуночи вода вошла под полог, и ее уровень поднимался так стремительно, что мы с трудом успели убрать в лодку аппаратуру и часть вещей. В довершение ко всему пошел дождь. Отступать было некуда. Сельва по берегам — это сплошная стена, особенно ночью. Рассвета дожидались под ливнем, по колено в воде. Впрочем, случалось и по-другому — когда привязанная у крутого берега байдарка к утру зависала на швартовочном конце. В целом суточные колебания уровня воды иногда достигали полутора метров, что, вероятно, было связано с выпадением осадков в отрогах Гвианского нагорья.
В один прекрасный день на очередном повороте реки нас ожидал сюрприз. Те, кто представляет сельву краем, кишащим дикими зверями, вряд ли поймет, насколько редким и неожиданным было открывшееся нам зрелище: на берегу, примерно в десяти метрах от лодки, стоял ягуар. Можно месяцами бродить по тропическому лесу и ни разу не увидеть это прекрасное животное. К сожалению, наблюдать его нам довелось недолго — зверь бесшумным прыжком скрылся в прибрежных зарослях. Я не выдержал искушения и, осознавая полное безрассудство своего поступка, выбрался на берег, ухватившись за свисающий откуда-то сверху конец лианы. Несколько ударов мачете — и лес, пропустив меня, тут же сомкнулся. Ничто, кроме непривычной тишины, не говорило о том, что где-то рядом бродит или затаился свирепый хищник амазонской сельвы. Хищник, в которого, как считают индейцы, после смерти переселяются души великих воинов.
На «таймене» через лес
И вот снова неожиданность — не указанный ни на одной карте мира левый приток Куэйрас. Не ручей, вытекающий из сельвы, а настоящая река. Наносим ее на нашу специальную карту, которую извлекли из герметичной целлофановой упаковки. И даем речушке название — приток Русский.
Очень хочется исследовать Русский, но на это уже нет ни времени, ни сил. Поднимаемся на несколько сот метров вверх по течению Русского, одной из сотен рек Амазонии, чтобы окончательно убедиться в том, что это действительно полноводная река, а потом возвращаемся обратно — в основное русло Куэйрас.
Мы поднимаемся по реке все выше; пляжи исчезли, бороться с течением с помощью одних лишь весел трудно. Однако ощущение чего-то неведомого, таинственного придает сил...
Река вдруг куда-то пропала. Ее поверхность перекрыли густо переплетенные ветви и лианы — мы оказались в тупике. Было совершенно непонятно куда плыть. И только журчание под естественным навесом растений указывало на то, что река здесь не заканчивается — течет дальше. Пытаемся продраться сквозь спутанную массу зелени. Но метров через десять оказываемся в плену цепкого зеленого хаоса. Щель между сплошь утыканным колючками навесом и поверхностью воды узковата. Буквально распластавшись по байде передвигаемся, хватаясь за опутавшие нас живые сети. Через некоторое время понимаем, что плывем напрямую через лес: ни берега, ни русло, как таковые, не различимы. Что это? Верховье? Быть того не может! Если мы точно привязались к местности и карта не врет, впереди должно быть еще минимум километров двадцать воды. Что же делать?
Белоусову пришлось отложить весло и взяться за мачете — нужно прорубать тропу. Тропу по реке Куэйрос — как это ни странно. Прошло около трех часов, когда сельва неожиданно расступилась, — мы снова оказались в открытом русле. И вздохнули с облегчением: ведь скоро должно было стемнеть, и пришлось бы ночевать в байдарке. И снова над головой светило солнце — плотная завеса густо-зеленого тумана как будто опустилась у нас за кормой.
Гранитные глыбы — первые каменные образования, встретившиеся на нашем пути с того дня, как мы покинули барселусскую пристань. Значит, горы уже близко.
Водопад, вернее порог, довольно велик: суммарный перепад высоты — около пяти метров. Решаем передохнуть у его подножия, на разорвавшей сельву ровной площадке из цельного гранита, на которой не растет ни клочка зелени. А после — брать препятствие «в лоб» и, не разгружая байдарку, протащить ее сквозь беснующийся поток, взбивающий коричневую пену. Александр Белоусов хочет непременно отснять этот эпизод, так что поднимать «Таймень» по нагромождению глыб, затопленных полуметровым слоем воды, нам предстоит вдвоем — мне и Хижняку. С трудом поднявшись на верхнюю грань порога, Саша машет рукой, показывая, что готов-де снимать. И мы пошли. Я волоку байдарку за нос, Анатолий упирается в корму.
