Исак Фрумин - Массовое высшее образование. Триумф БРИК?
В этой главе мы рассмотрим исторические предпосылки современных систем высшего образования в странах БРИК; как эти системы трансформируются в результате увеличения численности контингента; стратегии, которые использовали страны БРИК для увеличения этой численности; различную роль, какую в разных странах играет в этом процессе распространение высшего технического образования – прежде всего в области инженерных и компьютерных наук.
Мы утверждаем, что 1) распространение высшего образования в странах БРИК, начавшееся в 1990-е годы, – это просто последний виток в процессе распространения высшего образования по всему миру в XX столетии и что 2) характер движения, как и во всем мире, здесь обусловлен траекторией развития высшего образования в более ранние периоды.
В то же время распространение высшего образования в странах БРИК существенно отличается от того, как ранее оно распространялось в развитых странах. Мы полагаем, и это ключевой тезис в нашем исследовании, что различия между ними имеют следующие особенности.
• Во всех четырех странах БРИК по мере своего расширения системы высшего образования становились все более дифференцированными, особое внимание при этом уделялось (конечно, и тут были различия между странами) специальной поддержке нескольких элитных вузов, а подавляющее большинство новых студентов отправлялось в «массовые» недорогие университеты и колледжи; последние при этом становились все более неоднородными по составу, поскольку росло количество программ профессиональной подготовки вне университетов, множились частные вузы, не предъявляющие серьезных требований к абитуриентам.
• Распространение образования осуществлялось – во всяком случае, в значительной степени – за счет платы за обучение в государственных или частных университетах, т. е. за счет средств студентов и их семей, что стало возможным отчасти благодаря повышению экономической ценности высшего образования (и особенно отдельных его отраслей) в приобретающей глобальный характер экономике.
• Образование постепенно становилось все более специализированным (уходя от универсального высшего образования к более узкопрофессиональному). И тут мы еще раз подчеркиваем, что отчасти это является результатом возросшей ценности профессионального образования на глобальных рынках.
• За исключением Китая, вернувшего свой «исторический» вступительный экзамен в конце Культурной революции, страны БРИК гораздо более активно, чем прежде, ввели в обиход «обоснованные и контролируемые» вступительные тесты на уровне штатов (провинций, регионов) и стран; а в Бразилии студенты, выпускаемые каждым факультетом, должны пройти особый национальный предметный тест.
• Распространение высшего образования сопровождалось растущей озабоченностью по поводу доступа к нему для традиционно депривированных групп.
В последующих главах мы развернем эту логику рассуждений более подробно: рассмотрим экономический контекст, финансовые стратегии, институциональные особенности образовательных систем и то, как университеты реагируют на происходящие стремительные изменения, на изменение структуры студенческого контингента; рассмотрим скрытые мотивы государственных стратегий, а также влияние структурных изменений на качество высшего образования и справедливость доступа к нему.
Краткий исторический обзор
Чтобы понять, с какой скоростью сейчас меняются традиционные системы высшего образования в странах БРИК, скажем лишь, что в 1990 г. в Бразилии, Индии и Китае в вузах обучались 8,5 млн человек, тогда как в США, население которых составляет примерно одну восьмую от общей численности населения этих трех странах, в вузах училось 13 млн человек. Иными словами, в 1990 г. высшее образование Бразилии получала такая же доля населения, как в США в 1935 г. Индия в этом отношении напоминала США 1920 г. А охват высшим образованием в Китае составлял примерно треть от индийского и более напоминал элитное европейское образование 1930-х годов (см. табл. 2.1). В начале 1990-х лишь 3–4 % релевантной возрастной когорты в Китае обучались в университетах или высших профессиональных учебных заведениях.
Таблица 2.1. Охват молодежи программами высшего образования: Европа, Япония, США и страны БРИК, 1920–2010 гг. (отношение общей численности студентов вузов3 к 100 тыс. человек населения)[10]
Источники: Подготовлено на основе официальной статистики и следующих работ: [Mitchell 1978; 2005а; 2003b; NCES 2007].Данные по СССР/России представлены по материалам Росстата: Российский статистический ежегодник,2009 www.gks.ru/free_doc/2008/b08_15/07-44.htm. Данные за 2010 г. представлены по материалам Института статистики ЮНЕСКО: <http://stats.uis.unesco.org/unesco/tableviewer/document.aspx?Reportld=145>.
Окидывая взглядом это «революционное» шествие со стороны, видишь в нем немало отголосков «революции», какая ранее произошла в высшем образовании в развитых странах. Если говорить не о том скачке, который за 15 лет совершил Китай – где доля выпускников школ, поступающих в вузы (на 4-годичные программы обучения), выросла от чрезвычайно малой до почти 15 % (и это невероятный скачок даже на фоне огромного абсолютного увеличения доли абитуриентов в странах БРИК), то изменения в показателях охвата высшим образованием близки к тем, что мы наблюдали в континентальной Европе, Великобритании и Японии 20 годами ранее, с 1965 по 1990 г., и в США с 1950 по 1970 г. (см. табл. 2.1). В России бум высшего образования в 1990-е годы имел свои особенности по сравнению с таковым в других странах БРИК: доля выпускников школ, поступающих в вузы, здесь изначально была гораздо большей (сопоставимой с европейскими показателями), но в 1970-1980-е годы динамика ее была такой же замедленной, как и в других странах БРИК, и сменилась резким скачком начиная с середины 1990-х годов[11]. Но какими бы ни были частные вариации, расширение масштабов высшего образования в этих странах важно попросту потому, что речь идет об очень больших абсолютных цифрах, и эти цифры указывают на возможный в долгосрочной перспективе отток сюда интеллектуальной власти от развитых стран.
До начала 1990-х годов в трех странах БРИК университеты обслуживали только малочисленную элиту (как это было в Европе и Японии до 1965 г. и в США до 1940-х годов). Конечно, некоторая динамика расширения охвата была (правда, почти незаметная в Китае, особенно во время Культурной революции 1966–1976 гг.). Но еще в начале 1980-х Бразилия, Китай и Индия по-прежнему придерживались своих давних традиций: в университетах дети профессиональной и политической элиты готовились к государственной службе, гуманитарным профессиям, некоторые из них потом оставались работать в университетах и исследовательских институтах. Расширение доступа к начальному и среднему образованию в Китае сделало университеты более досягаемыми для низших социальных страт, чем в Бразилии или Индии. Однако в начале 1980-х годов и Индия запустила адресные социальные программы поддержки для низших каст. И даже с учетом этих мер в 2004–2005 гг. охват программами высшего образования молодежи в возрасте 18–23 лет из четырех низкодоходных квинтилей составлял в Индии всего лишь 2,4 %, тогда как из семей самого высокодоходного квинтиля в вузы поступало 27,5 % [UGC 2011: Table 5.06]. В Бразилии и Индии университеты тоже оказывались аренами политической деятельности, которая не вызывала особых протестов, поскольку в ней участвовали студенты из высших социальных слоев[12].
Россия
Советский Союз – единственное исключение из этой тенденции образовательного элитизма среди стран БРИК. СССР существенно расширил охват высшим образованием в 1920-е и 1930-е годы, особенно – доступ в политехнические вузы, и к 1940 г. по численности молодежи, поступающей в университеты, занимал место сразу за США. После Второй мировой войны эта динамика восстановилась, некоторый спад начался в 1970-1980-е годы. Однако главной особенностью системы советского образования было то, что вслед за США она была ориентирована на воспроизводство знаменитой немецкой модели гумбольдтовского университета и стала первой образовательной системой, изменившей саму миссию образования: от формирования элиты в европейском стиле (как это было и в дореволюционной России) – к университетам, обслуживающим задачи экономического развития и в первую очередь готовящим кадры для военно-промышленного комплекса. Исследования были отделены от процесса обучения и велись преимущественно в институтах Академии наук и других НИИ.
Китай
Советский народ передал эту новую миссию образования китайцам в 1950-е годы, и Китай начал стремительно наращивать количество вузов по советской модели. В 1960 г. охват молодежи высшим образованием вырос почти в 6 раз – почти до 1 млн студентов [Li 2010]. Эта динамика сохранялась вплоть до Культурной революции 1966 г., когда многие вузы были закрыты и в академической среде началась стагнация длиной в десятилетие [Chang 1974]. Китайские рыночные реформы конца 1970-х не только возродили экономику, но и заставили политиков обратить внимание на важную роль высшего образования. Политики осознали, что сильная система высшего образования поможет подготовить столь необходимый экономике человеческий капитал, подтолкнуть развитие науки и технологий и вывести страну на конкурентоспособные позиции на глобальных рынках [Ngok 2006]. Первыми реформами в этом направлении стали восстановление национального вступительного экзамена (основанный на меритократических принципах, он имел место в стране до Культурной революции), создание новых академических программ и постепенное расширение набора в вузы.
