Даниел Бергнер - Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности
Пфаус начал проводить эти исследования благодаря Марте МакКлинток, которую Пфаус – в свободное время солист в панк-группе Mold – заинтересовал своей работой. До конца 70-х годов ученые не изучали желание у самок крыс – они не замечали его. Его как бы и не существовало: как и в случае с резусами, ученые фиксировали то, что делала самка крысы во время секса, а не то, что она сделала для того, чтобы добиться совокупления. А действия самки крысы во время секса были похожи на паралич. Она замирала в позе, называемой лордозом позвоночника: спина была низко прогнута, таз поднят высоко вверх, чтобы самцу было легче проникнуть в нее. Во время совокупления положение самки крысы напоминало rigor mortis («трупное окоченение»). Было легко вообразить, что самка абсолютно пассивна, безвольна, что она, скорее, представляет собой некий сосуд, чей запах невольно притянул самца. Подобное научное невежество подпитывало наше представление о самках в животном мире, в котором ключевым понятием было «принятие».
Но затем Марта МакКлинток, как и Уоллен, помогла ученым заглянуть в мир природы поглубже. МакКлинток стала известна несколькими годами ранее, в то время, когда она была еще студенткой в колледже Уэллсли, где учились исключительно девушки. Она обратила внимание на то, что женщины, живущие в непосредственной близости, отвечают на гормональные ароматы друг друга, в результате их менструальные периоды начинают сближаться. Ее работа была издана в уважаемом журнале Nature. Вскоре внимание МакКлинток привлекли соблазняющие действия самки крысы: то, как та направляет голову на цель, как отпрыгивает в сторону, иными словами, методы, стимулирующие самцов положить лапы ей на бока, сжать бедра, что немедленно заставляет ее замереть, как будто под гипнозом, после чего самец входит в нее. В то время, как мы с Пфаусом разговаривали об этом, стоя рядом с плексигласовыми клетками, одна из самок макак-резусов встала перед бесстрастным, сексуально незаинтересованным самцом, подняла зад и сгорбилась, как будто стараясь вложить ему в голову определенные идеи. Это происходило регулярно. Пфаус удивлялся: как наука могла не обратить на это внимания?
МакКлинток также зафиксировала, что самка, если размеры клетки позволяли ей уклоняться от партнера, в разгар толчков постоянно убеждалась, что ускользнула от него, таким образом, секс для нее не завершался слишком быстро. Крысы, как и обезьяны, во время секса неоднократно соединяются, совокупляются, разделяются и снова соединяются – и так до того момента, пока самец не эякулирует. Как показывают эксперименты, самкам крыс нравится продлевать процесс, они стараются растянуть его дольше, чем это происходило бы по инициативе самца. Все – обольщение и предпочтение более длительного совокупления – свидетельствует о ее намерениях и желаниях.
Крысы, как и обезьяны, во время секса неоднократно соединяются, совокупляются, разделяются и снова соединяются – и так до того момента, пока самец не эякулирует.
МакКлинток установила, что, управляя темпом спаривания, получая длительную стимуляцию и определяя ритм, который ей нравится, самка может увеличить свои шансы забеременеть, даже значительно поднять их. Пфаус сказал, что дополнительные толчки вызывают сокращения и помогают сперме продвигаться в матку. Более глубокие толчки – самцы крысы перед эякуляцией начинают толкать сильнее – приводят к образованию складок на шейке матки и сильному ее сотрясению, а это, в свою очередь, приводит к выбросу гормонов, которые впоследствии помогают закрепить оплодотворенную яйцеклетку.
Тем не менее МакКлинток, Пфаус и Уоллен с его обезьянами отчетливо понимали, что беременность не является мотивацией для животных. Это стало критической точкой. Разные виды животных самой эволюцией были созданы для того, чтобы увековечить себя, воспроизводить себе подобных, но животное возбуждает отнюдь не воспроизводство. Крыса не думает: «Я хочу иметь ребенка». Такое планирование находится за пределами ее разумения. Ее приводит в действие ожидание немедленного вознаграждения – удовольствия. И удовольствие должно быть достаточно большим, чтобы перевесить расходы энергии и страх перед травмами от зубов и когтей конкурентов или хищников. Оно должно перевесить страх быть убитым во время занятий сексом. Удовлетворение от секса должно быть чрезвычайно большим.
Отчасти благодаря исследованиям МакКлинток Пфаус понял, что мозг крысы был не просто мозгом, но и разумом, что психологические переживания крысы могли помочь нам познать самих себя. Пфаус получал данные из множества опытов, из мозгов, нарезанных на тонкие лепестки, из инъекций препаратов, которые усиливали или блокировали тот или другой нейромедиатор, из наблюдений за крысами в различных средах обитания и в самых разных условиях. Например, в одном ряде исследований использовалась специальная клетка с плексигласовым разделителем посередине. В разделителе были сделаны отверстия, достаточно большие, чтобы в них могла протиснуться самка крысы, но не самец. Самка могла определить темп развития секса, пролезая с одной стороны клетки на другую и возвращаясь обратно. «Самки крысы делают то, что им кажется приятным. С разделителем секс у них лучше. Происходит лучшая вагинальная и клиторальная стимуляция, лучшая цервикальная стимуляция». Пфаус описал свое исследование, показывая, что сношение стимулировало клитор крысы: коллега окрашивал самцов чернилами, а затем отмечал чернильные пятна на их партнершах. Пфаус не мог быть уверен, испытывали ли крысы оргазм; не было никакого легко определяемого признака вроде эякуляции у самцов, способного обозначить взрыв эмоций отдельных особей, однако он был уверен в их удовольствии и очень интенсивном желании.
Вот одно из доказательств: если сразу после того, как крыса завершила длительный сеанс спаривания, оставить ее одну в новом помещении, она свяжет его с только что пережитым сексом. Затем, когда ей предоставляется выбор между этим новым помещением и каким-то другим, она предпочитает проводить время в том, которое связано со спариванием. Крыса делает этот выбор, даже если открыто дополнительное помещение, более привлекательное с самых разных точек зрения, например оно более темное, что обеспечивает крысе – ночному животному – ощущение безопасности. Если провести этот же тест с самкой, которая только что пережила быстрое, не удовлетворяющее ее сношение, она позднее выберет темное пространство.
Одна из аспиранток Пфауса недавно провела эксперимент и сняла на камеру непосредственную демонстрацию страсти крысы – мотивацию, являющуюся следствием ожидания награды. Все происходило так же, как и у людей. В кабинете Пфауса, расположенном несколькими этажами выше лаборатории, он показал мне этот фильм. Студентка взяла самку крысы и крошечной кисточкой погладила ее клитор, который высовывался из гениталий и напоминал маленький кончик ластика. Она погладила его несколько раз, а затем положила животное обратно в клетку. Крыса стремительно высунула нос из открытой дверцы, схватила зубами белый рукав халата лаборантки и потащила руку женщины внутрь клетки. Студентка снова погладила кисточкой клитор крысы и снова положила ее на место. И снова грызун укусил ее за рукав, притягивая руку, – это было недвусмысленное сообщение о том, что она жаждала продолжения. И так было много раз.
Когда мы смотрели фильм, Пфаус упомянул об анатомических особенностях, которые полностью искажали наше представление о клиторе как крысы, так и человека, вплоть до последнего десятилетия. У этого органа есть довольно крупные расширения внутри, имеющие форму луковиц и крыльев. Значительная их часть размещается прямо позади передней стенки влагалища. Тем не менее все эти пронизанные нервными окончаниями образования не попали в поле зрения современных анатомов, которые либо не замечали их, либо не придавали им никакого значения. Казалось, наука преднамеренно занижала значение этого органа, метафорически отсекая его. Это было еще одно подтверждение преуменьшения женской страстности. В конце 90-х годов Хелен О’Коннелл, австралийский уролог, подробно изучила все разрастания этого органа. Она отстаивала его чувствительность к давлению через вагинальную оболочку. Именно эта чувствительность, возможно, отвечала за вагинальный оргазм и предположительно объясняла значимость легендарной и столь широко обсуждаемой точки G. О’Коннелл весьма нелицеприятно отзывалась о предвзятости ее научных предшественников. Она говорила: «У них все сводится к идее, что один пол – сексуальный, а другой – репродуктивный».
Казалось, наука преднамеренно занижала значение клитора, метафорически отсекая его. Это было еще одно подтверждение преуменьшения женской страстности.
Затем Пфаус разделил пластмассовую модель человеческого мозга, погрузив пальцы в ее складки. Он говорил о нейромедиаторах, которые устанавливают границы эроса как для женщин, так и для мужчин. Либидо в некотором смысле двухъярусное. Есть нижний уровень, на котором гормоны, выделяемые яичниками и надпочечниками, с кровотоком попадают в мозг и вызывают производство нейромедиаторов мозга. То, как именно это происходит, а также сколько гормонов необходимо, чтобы процесс шел достаточно активно, по-прежнему остается тайной. Есть и высший уровень – сам мозг, область нейромедиаторов. Именно эта биохимия, а не низшие гормоны, формирует страсть.
