Андрей Мендюков - Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков
Расходы земств были также велики, хотя и ограничивались недостатком денежных средств. На плечи земств ложились такие заботы, как оказание продовольственной помощи населению в случае неурожая и голода, содержание дорог (кроме государственных почтовых трактов), размещение воинских частей, содержание тюрем и охраны заключенных, а также содержание местных крестьянских, судебных и полицейско-административных учреждений[149]. При этом земство было ограничено в полномочиях даже относительно подведомственных ему вопросов и поставлено под контроль губернской власти. Были запрещены совместные действия даже земствам соседних губерний, не говоря уже о том, что не разрешалось создать всероссийский земский орган, координирующий работу земств[150].
Для церковно-приходских попечительств ситуация осложнялась еще и тем, что в отличие от земств приходская система самоуправления не имела четкой вертикальной структуры, включавшей в себя элементы исполнительной и представительной власти (по типу земских уездных и губернских управ и собраний), которая позволила бы преодолеть замкнутость и локализованность деятельности попечительств, довести актуальные проблемы прихода до сведения епархиальных властей и добиться скорейшего и адекватного их решения. Ведь епископы узнавали об этих проблемах лишь из рапортов благочинных и личных инспекционных поездок по епархии. Исполнение принятого решения по тому или иному вопросу замедлялось из-за неэффективности консисторской системы управления, – о чем уже шла речь выше, – и слабости церковной власти на местах. Важнейшие вопросы приходской жизни рассматривались не собранием представителей от духовенства и верующих, а чиновниками консистории.
Согласно «Положению о приходских попечительствах», они создавались «для попечения о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви и причта в хозяйственном отношении, а также об устройстве первоначального обучения детей и для благотворительных действий в пределах прихода»[151]. Члены попечительств должны были выбираться из лиц, «отличающихся благочестием и преданностью вере православной»[152]. Поначалу попечительства задумывались как приходские советы. Предыстория их создания вкратце такова. В разных губерниях, в том числе и Симбирской, существовали поселения из отставных нижних чинов, так называемых «пахотных солдат». При этих поселениях действовал институт церковных ктиторов, избиравшихся из военных офицеров для распоряжения церковным имуществом. С передачей в 1857 г. поселений из военного в удельное ведомство все права и обязанности по отношению к ним перешли на последнее, но в силу того, что с исчезновением должности церковных ктиторов удельное ведомство оказалось лишено тех средств, которыми располагало военное, министр императорского двора распорядился вместо ктиторов создать особые советы из прихожан во главе со священниками и выборными старостами. Предполагалось, что они будут заниматься исключительно церковно-хозяйственными вопросами[153]. Именно эти советы и стали прообразом будущих церковноприходских попечительств.
Особое Присутствие следующим образом охарактеризовало смысл создания приходских советов: «Предполагаемое новое учреждение имело бы значение тем более благонадежное для пользы церкви, для дел человеколюбия и самого благочестия, чем более могло бы оно сохранить характер исключительно церковный и даже принять где можно наименование и правила древних русских церковных братств, состоявших под ближайшим руководством священника и дававших обет заботиться не только о нуждах церкви и делах человеколюбия, но и о водворении в членах братства добрых нравов и жития христианского. Такие тесные союзы с церковью не только упрочили бы материальные ее средства, но были бы, без сомнения, самым вожделенным залогом для других высоких целей… Посему первой потребностью для осуществления цели, предположенной в учреждении приходских советов было бы обращение особенной заботливости епархиальных преосвященных на восстановление и учреждение братств при приходских церквах по древним их уставам… В тех местах, где не устроются церковные братства, необходимо обратиться к образованию приходских советов в качестве учреждений церковно-гражданских, требующих только соглашения этих двух элементов, но не совершенного их слияния в форму чисто церковного или религиозного учреждения»[154]. Как отмечает А. Пайков, из вышеизложенного видно, что Присутствие, «приступая к важной задаче оживления и упорядочения в России церковно-общественной жизни, имело в виду как устройство в некоторых местностях России и Сибири церковных советов, так и восстановление братств»[155]. Один из членов Присутствия, киевский митрополит Арсений предложил заменить слово «церковный совет» словом «братство». Мотивировал он это так: «Но что всего здесь опаснее, так это то, что какой-либо услужливый толкователь, для своих секретных целей, народу шепнет, что это учреждение и название заимствованы от церквей иноверных тогда никакие объяснения и убеждения на народ не подействуют, и он, из опасения заразиться иноверием, будет смотреть на учреждение с иноземным названием или равно душно и холодно, или даже враждебно. Хорошо православный народ знает церковное братство…, о церковном же совете теперь он в первый раз услышит и, вероятно, не легко и не скоро убедится…. как в нужде и пользе учреждения, так и в истинном его значении»[156]. В результате долгих споров решено было остановиться на более благозвучном и привычном русскому уху названии «попечительство».
В журнале заседаний Присутствия особо подчеркивалось (и это, кстати, затем было отражено в «Положении» о попечительствах): «Дабы попечительства принесли действительную пользу, желательно, чтобы они состояли из лучших людей прихода, которые поступали бы в члены сего учреждения по чувству усердия к Церкви и любви к ближнему, а не по каким-либо личным житейским расчетам»[157].
Члены Присутствия понимали, что создавать церковно-приходские попечительства следует постепенно, приноравливаясь к местным условиям. Поэтому предполагалось ввести ЦПП в виде опыта на три года, причем не одновременно и сразу, а «по мере удобств и возможности». На практике предстояло выработать те формы деятельности ЦПП, которые будут «полезными». На епархиальных архиереев возлагалась обязанность учитывать потребности тех или иных приходов при создании попечительств, но так, чтобы это не противоречило «Положению» о ЦПП[158].
Председателя попечительства прихожане должны были выбирать из своей среды. Церковные реформаторы отдавали себе отчет в том, что успех попечительств в огромной степени будет зависеть от того, какое участие примут в их деятельности люди, пользующиеся в приходе нравственным влиянием и имеющие достаточные финансовые средства. Основная масса прихожан была бедна, и таких людей было немного. В большинстве сельских приходов к почетным прихожанам принадлежали крупные и средние землевладельцы – помещики, многие из которых сами устроили церкви в своих имениях, другие же старались материально поддерживать приходские церкви. Вряд ли можно было ожидать, что они, привыкшие сами распоряжаться делами, теперь поручаемыми ЦПП. согласились бы принять в них участие в качестве рядовых членов наравне с бывшими своими крестьянами и к тому же под председательством приходских священников, которые по своему образованию и положению в обществе находились гораздо ниже их.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Здесь использована периодизация дореволюционной истории РПЦ, предложенная А.И. Белкиным, который выделяет пять основных этапов ее развития: 1) киевский или домонгольский (988–1237 гг.), 2) монгольский (XIII–XV вв.), 3) московский (XV в. – 1589 г.), 4) патриарший (1589–1700 гг.), 5) синодальный (1700–1917 гг.). – Белкин А.И. Государственно-церковные отношения в Мордовии в 20-х-нач. 60-х гг. XX в. (на материалах русского православия). Саранск, 1995. Автореф. дисс… к.и.н. С.9. Атакже см.: Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. T.l. М., 1992. С. 139. – Он, в частности, считает, что история русской церкви укладывается в три основных этапа: киевский, московский и петербургский, как и политическая, и культурная история России. – Там же.
