Роберт Блох - На языке мертвых (Антология)
— Пожалуйста, простите меня за опоздание, — с важной серьезностью сказала она. — Путь мне выпал далекий, а лошади так устали.
— Если желаете, — сказала леди Невилл, — конюх почистит их и накормит.
— О нет, — поспешно откликнулась девушка.
— Пожалуйста, скажите ему, чтобы к лошадям он не приближался. На самом деле это не лошади и к тому же они очень свирепы.
Она приняла от слуги бокал вина и выпила его медленно, небольшими, сосредоточенными глотками.
— Какое хорошее вино, — сказала она. — И как прекрасен ваш дом.
— Благодарю вас, — откликнулась леди Невилл. Даже не оборачиваясь, она ощущала зависть, исходящую от каждой женщины на балу, так же, как всегда ощущала близость дождя.
— Мне бы хотелось пожить в нем, — низким, приятным голосом сказала Смерть. — Впрочем, это мне еще предстоит.
И ощутив, что леди Невилл застыла, словно обратившись в кусок льда, Смерть положила ладонь на руку старухи и произнесла:
— О, простите меня, простите. Я так жестока, хотя и не по собственной воле. Пожалуйста, простите меня, леди Невилл. Я не привыкла к обществу и потому говорю глупости. Простите меня, пожалуйста.
Рука ее была легкой и теплой, как рука любой девушки, а глаза выражали такую мольбу, что леди Невилл ответила:
— В ваших словах не было ничего неподобающего. Пока вы у меня в гостях, мой дом принадлежит вам.
— Спасибо, — откликнулась Смерть и просияла такой улыбкой, что музыканты заиграли сами, не дожидаясь знака леди Невилл. Последняя и остановила бы их, если бы Смерть не сказала: — О, какая прелестная музыка! Пусть играют, пожалуйста.
Так что музыканты играли себе гавот, а Смерть, нимало не смущенная обращенными на нее полными жадного ужаса взглядами, негромко, без слов подпевая музыке, слегка приподняла руками подол платья и сделала несколько шажков, притоптывая в такт гавоту маленькими ножками.
— Как давно я не танцевала, — сказала она. — Наверняка все уже перезабыла.
Она робела и не поднимала глаз, опасаясь смутить взглядом молодых лордов, из которых ни один не приблизился к ней, чтобы пригласить на танец. Леди Невилл ощутила прилив стыда и сочувствия — эмоций, с которыми она, как ей казалось, рассталась множество лет назад.
«Неужели ее так унизят у меня на балу? — сердито подумала леди Невилл. — А все оттого, что она — Смерть. Будь она самой уродливой, самой отвратительной ведьмой на свете, они бы уже громко оспаривали друг перед другом право танцевать с нею, ибо они — джентльмены и знают, чего от них ждут. Но со Смертью даже джентльмен танцевать не станет».
Искоса она взглянула на Дэвида Лоримонда. Лицо поэта покрыл румянец, он неотрывно смотрел на Смерть, так сильно стиснув ладони, что пальцы его казались напряженно-хрупкими, словно стеклянными, однако когда леди Невилл коснулась его руки, он не обернулся, а когда она прошипела: «Дэвид!» — притворился, будто не слышит ее.
Тут из толпы выступил и грациозно склонился перед Смертью седоголовый и чрезвычайно ладный в своем мундире капитан Компсон.
— Не окажете ли мне честь? — сказал он.
— Капитан Компсон, — улыбнувшись, ответила Смерть. — Я надеялась, что вы меня пригласите.
Эти слова заставили нахмуриться женщин постарше, посчитавших их неприличными, впрочем, Смерть не обратила на них ровно никакого внимания. Капитан Компсон вывел ее на середину залы и повел в танце. Поначалу Смерть выглядела на удивление неловкой — ей слишком хотелось угодить партнеру, к тому же она, похоже, была совсем лишена чувства ритма. Движения же капитана Компсона отличала смесь достоинства с юмором, которой леди Невилл не встречала больше ни у одного мужчины, однако, когда капитан взглянул на нее поверх плеча Смерти, она увидела нечто такое, чего, похоже, никто, кроме нее, не заметил: лицо и глаза его застыли от страха, и, хотя он с изящной галантностью предлагал своей партнерше руку, всякий раз, как Смерть касалась ее, капитана передергивало. Тем не менее так хорошо он на памяти леди Невилл еще не танцевал.
«Вот что значит иметь репутацию и сознавать необходимость ее поддерживать, — подумала она. — Капитану Компсону тоже приходится делать то, чего от него ожидают. Надеюсь, скоро ее пригласит кто-нибудь еще».
Но этого так никто и не сделал. Мало-помалу другие пары, одолевая испуг, торопливо выскальзывали в середину залы, пока Смерть смотрела в другую сторону, однако никто не спешил избавить капитана Компсона от его прекрасной партнерши. Каждый новый танец они так и танцевали вдвоем.
Спустя недолгое время в обращаемых к Смерти взглядах кое-кого из мужчин можно было прочесть уже не страх, а одобрение, но стоило ей, встретившись с кем-то из них глазами, улыбнуться в ответ, как каждый вцеплялся в свою партнершу, словно боясь, что его вот-вот унесет порыв холодного ветра.
Одним из немногих, кто глядел на нее с откровенным удовольствием, был молодой лорд Торранс, танцевавший обычно лишь со своей женой. Другим был поэт Лоримонд. Танцуя с леди Невилл, он заметил:
— Если она — Смерть, то кто же тогда эти испуганные дураки? Если она уродлива, то каковы же они? Мне ненавистен их страх. Он непристоен.
В этот миг их миновала Смерть с капитаном Компсоном, и они услышали слова капитана:
— Но если я видел на поле боя именно вас, как вышло, что вы так изменились? Как удалось вам стать столь прелестной?
Смерть рассмеялась светло и мягко:
— Я решила, что среди такого множества красивых людей лучше и мне быть красивой. Я боялась напугать вас всех и испортить вечер.
— Все думали, что она будет уродиной, — сказал Лоримонд леди Невилл. — Я, только я, знал, что она будет прекрасна.
— Так почему же вы не захотели с ней танцевать? — спросила его леди Невилл. — Вы тоже боитесь?
— О нет, нет, — поспешно и страстно ответил поэт. — В самом скором времени я приглашу ее. Я лишь хочу полюбоваться ею еще немного.
А музыканты все играли и играли. Танцы подтачивали ночь так же медленно, как стекающая вода подтачивает поверхность скалы. Ни одна ночь еще не тянулась на памяти леди Невилл так долго, и тем не менее она не чувствовала ни усталости, ни скуки. Она уже перетанцевала с каждым из мужчин, кроме лорда Торранса, танцевавшего лишь со своей женой, оставляя впечатление, будто они только что познакомились, и, разумеется, кроме капитана Компсона. Один раз леди Невилл видела, как капитан поднял руку и легонько тронул золотистые волосы Смерти. Он все еще оставался эффектным мужчиной, самым подходящим для такой красавицы партнером, и все же леди Невилл, вглядываясь в его лицо каждый раз, как проплывала мимо в танце, понимала, что он много старше, чем все о нем думали.
Смерть же казалась куда более юной, чем кто-либо из гостей. Она уже танцевала лучше всех, хоть леди Невилл и не могла припомнить, в какое мгновение ее скованность сменилась текучей сладостностью движений. Она улыбалась и окликала всякого, кто попадался ей на глаза, — она каждого знала по имени; она напевала, не переставая, выдумывая слова под стать танцевальным мелодиям, бессмысленные слова, незначащие звуки, и все же каждый, кто слышал ее мягкий голос, начинал напряженно вслушиваться, не зная сам почему. И когда во время вальса она подхватила шлейф своего платья, чтобы танцевать с большей свободой, леди Невилл подумала, что она похожа на лодку, идущую под парусом по тихому вечернему морю.
До леди Невилл донеслись обрывки спора между рассерженной леди Торранс и графиней делла Кандини:
— Мне все равно, Смерть она или не Смерть” я говорю только, что она ничуть не старше меня, иначе и быть не может!
— Глупости, — отвечала графиня, никогда не позволявшая себе проявить великодушие по отношению к какой бы то ни было женщине. — Ей лет двадцать восемь, если не тридцать. А это ее подвенечное платье — оно и вовсе ни на что не похоже!
— Кошмар, — сказала женщина, приглашенная на бал в качестве официальной любовницы капитана Компсона. — Безвкусица. Хотя, конечно, от Смерти хорошего вкуса ждать не приходится.
У леди Торранс сделалось такое лицо, словно она вот-вот расплачется.
«Ревнуют, — сказала самой себе леди Невилл. — Как странно. А я вот к ней совсем не ревную, ни капельки. И ничуть ее не боюсь».
Она очень гордилась собой.
И тут музыканты умолкли — так же непрошено, как заиграли, — и начали складывать инструменты. В наступившей внезапно пронзительной тишине Смерть оторвалась от капитана Компсона и, подбежав к одному из высоких окон, двумя руками раздернула шторы.
— Смотрите! — сказала она, не повернувшись к гостям. — Идите сюда, посмотрите. Ночь кончается.
Летнее небо еще оставалось темным, и горизонт на востоке казался совсем ненамного светлее него, но звезды погасли, и стали уже различимы растущие близ дома деревья. Смерть прижала к стеклу лицо и тихо, так что прочие гости с трудом ее расслышали, произнесла:
