Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт

Гай Юлий Орловский

Ричард Длинные Руки — король-консорт

Часть первая

Глава 1

Корона весьма неудобный головной убор, даже если сидит хорошо и не сползает. Ни от дождя, ни от солнца не спасет, а чувствуешь себя в ней глупо, как во всяком церемониальном убранстве.

Лорды с укором покачивали головами, когда я сразу после коронации убрал с глаз подальше, как же, так долго ждали, когда стану королем, а я, что за сюзерен, не дал насладиться зрелищем, позадирать носы, ведь служат уже не принцу, а королю!

Обычно у властителей подобного ранга по несколько корон. Одна, к примеру, крепко-накрепко закреплена на шлеме, топором не собьешь, зато все видят, король с ними и в бою, есть короны церемониальные, есть попроще, в виде золотого обруча на лбу, мою же я велел выковать из стальной полосы, где есть все нужные зубчики, но ни одного драгоценного камня. Сперва все были ошарашены, но потом возгордились еще больше. У всех королей короны как короны, одинаковые, а наш сюзерен и здесь сумел отличиться! Стальная корона рыцаря, у кого была такая? Ни у кого, даже древние, что такие умные, не додумались...

Правда, моя корона все равно именовалась большой золотой королевской, они все из золота, будь это венцы, шапки или обручи, венчающиеся листьями, зубцами или пластинками. Но это неважно, я и свой бунтарский дух потешил, и лордов возвеселил и дал им возможность гордиться еще больше.

Почесывая лоб, где корона надавила так, что оставила красную полосу, я склонился над картой Великой Улагорнии. Масса работы, а заниматься ею некогда, вот и сейчас за тонкой стенкой шатра послышались быстрые приближающиеся шаги, полог взметнулся, как под ударом ветра.

Вошел быстрый и подтянутый Норберт, серьезный и строгий настолько, что я иногда чувствую себя учеником в присутствии сурового учителя.

— Ваше Величество, — произнес он тем не менее почтительно, хотя не более почтительно, чем когда я был принцем или герцогом, — из королевства Гландия в Варт Генц двигается большой отряд.

Я посмотрел с недоумением.

— И что?

— Мои люди доложили, — договорил он, — это похоже на посольство, судя по знаменам и баннерам. Еще сообщают, его возглавляет сам король Герхарт Курценбарт. Во всяком случае, головной отряд идет под его королевским знаменем.

Я воззрился на него в великом изумлении.

— Король? Возглавляет?

— Да, Ваше Величество, — ответил он. — Он точно в составе посольства. Наши приблизились достаточно близко, чтобы это понять.

— Насколько, — переспросил я, — можно доверять таким сведениям? Короли, насколько помню, никогда не ездили в посольствах. Во-первых, это умаление их достоинства... во-вторых, да что там, достаточно и первого!

Вслед за Норбертом в шатер вошел Альбрехт, сказал задиристо:

— Так уж и никогда?

— Я знаю только одного, — ответил я сухо, — да и тот был под чужим именем и делал вид, что простой плотник. Какие соображения?

Альбрехт проговорил задумчиво:

— Похоже, короля что-то прижало. Никто по доброй воле вот так не... Ваше высоче... тьфу, Величество, держите ухо востро.

— Еще бы, — ответил я. — Граф, вы меня не знаете! Я уже такой битый зверь и стреляная птица, что на любой куст сажусь и сразу же дую на молоко и вообще во все стороны. Или наоборот, не знаю, сажусь в молоко и дую на куст, все это как-то странно. Да и вообще, что-то как из мешка эти новые земли! Не люблю неожиданности. Нет, когда я кому-то — это хорошо и правильно, а когда кто-то мне — это свинство.

Они переглянулись, Норберт предложил:

— Я пошлю еще пару отрядов. Пусть соберут больше информации о королевстве. И узнают, что там творится.

— На самом деле творится, — уточнил Альбрехт. — А не то, что показывают.

— Обязательно, — подтвердил я. — А где мое Величество, пусть тот король пока не знает. Дескать, оно перемещается на своем быстром коне по всей армии, что растянута по границе Варт Генца и Бриттии. Как только появится, сразу сообщим. Оно — это я, если кто-то не понял спьяну.

Альбрехт потер ладони.

— Хорошо. Поводим за нос, этого у вас уже поднабрались... Что еще?

— Но сразу дайте ему понять, — велел я, — что, если у них какие-то проблемы, помочь ничем весьма, увы! Мы придерживаемся твердо и неукоснительно уважения границ суверенных королевств и ни в коем случае не позволим себе вмешиваться во внутренние дела народов с их суевериями и прочими традициями. Этого требует наша рыцарская честь, достоинство и заветы Господа... Подберите пару цитат из Библии. Это книга такая, епископ Геллерий знает, поручите ему.

Норберт буркнул:

— А если сразу сказать, что у нас своих дел хватает?

— Как можно, — спросил я высокомерно, — барон! Или это вы так шутите?.. Короли не могут быть откровенными, а я уже должен упражняться в королевствовании. Только высокие слова, но ни к чему не обязывающие! И весьма с виду весомые и гранитные, как скалы Морбертинии, но на самом деле скользкие, чтобы не могли ухватиться и предъявить, дескать, а вот тогда вы пообещали...

Он хмыкнул, промолчал, затем спросил озадаченно:

— Скалы Морбертинии... это где?

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Может быть, их и нет, но звучит весомо, не так ли?

— Скалы Морбертинии, — повторил он в задумчивости. — Вообще-то да, название крепкое.

Альберт сказал бодро:

— Это я сделаю, ваше высо... тьфу, вы так долго засиделись в высочествах, что и не знаю, когда отвыкну! В общем, я с вами так наловчился политике, что даже сам себе вру и верю. Настолько умело вещаю, что уже и не различаю, где правду брякнул, а где государственные интересы блюду со свойственной вам неусыпностью.

Я сказал недовольно:

— Ну, спасибо... Ладно, идите.

Они переглянулись и вышли, как близнецы и братья, чуть ли не в ногу. Я поморщился, оба в чем-то очень похожие: Норберт заведует внешней разведкой, Альбрехт обожает заниматься внутренними интригами и разборками, сейчас объединили усилия, старательно пытаясь разгадать мучившую их тревожную тайну: почему Мунтвиг вдруг отказался от Аскланделлы, женитьба на которой обещала ему так много?

Вчера, после долгих раскопок, сообщили, что сама Аскланделла, после того как я захватил ее свадебный обоз и она пообщалась со мной, решила повременить с замужеством и к Мунтвигу поехала уже с планом, как заставить его самого отказаться от очень лестной и выгодной для него женитьбы.

Будучи в этой части хитростей, как оба уверяли меня, типичной женщиной, сумела так повернуть, что вот приехала к нему и жаждет выйти за такого великого правителя, однако он сам почему вдруг... ну не может же взрослый мужчина обижаться, если женщина обронила пару лестных фраз о его противнике?

Ага, не может, но только в том смысле, что не должен бы, но мы всегда люто обижаемся, если при нас хвалят другого мужчину, претендующего на тот же участок корма, самку или гнездо, разве не так, Ваше Величество?

Оба, особенно Альбрехт, восторгались ее умением, как она, не произнося ни слова, а только укоризненным взглядом, поворотом головы или чуть приподнятым плечом предельно успешно проводит свою политику. К счастью, не враждебную, иначе даже не знаю, где бы мы очутились, а чисто личностную. Так что это по ее вине мы не могли отправить ее ни Мунтвигу, ни отцу, и вообще не могли отделаться, хотя вроде бы она за нас не держится, а сама брезгует нашим обществом и всячески старается от него отдалиться.

Она необыкновенная, заверял Альбрехт, а Норберт всякий раз подтверждал кивком, она прирожденная правительница и управлятельница!..

Я поморщился, мои лорды выглядят идиотами, за такое пренебрежение должны бы платить ей презрением, а они еще больше благоговеют перед ее красотой, великолепием и недоступностью. Даже эти двое, уже раскусив ее мотивы... но раскусив ли?., все равно восторгаются.

Но полог, опустившись за ними, отрезал и мои мысли об Аскланделле, хотя что-то самого тянет вспоминать ее все чаще. Особенно когда выяснили, что ее задерживает в нашем окружении интерес ко мне, такому замечательному и великолепному.

Если, конечно, это не ее хитрый ход, который должны раскрыть, на этом успокоиться и не копать глубже.

Зигфрид приоткрыл полог, лицо недовольное, как всегда, когда, по его мнению, меня тревожат зазря.

— Ваше Величество, — произнес он, и я отметил, что он с огромным удовольствием выговаривает этот новый титул, — там этот... как это, епископ Керубий! Который возлагал на вас корону...

— Наверное, что-то важное, — сказал я, — пропусти. Но шепни ему частным порядком, что мое Величество весьма занято, потому пусть будет краток.

Он исчез, а через минуту в шатер вошел Керубий, самый старший среди епископов, вообще-то архиепископ Варт Генца, остановился и перекрестил меня.