Вячеслав Маркин - Кропоткин

В. А. Маркин Кропоткин

ПО СЛЕДАМ КРОПОТКИНА

Другие по живому следуПройдут твой путь, за пядью пядь…

Многие из москвичей и гостей столицы, каждый день проезжающих мимо станции метро «Кропоткинская», не задумываются над тем, чьим именем названа эта станция, прежде именовавшаяся «Дворец Советов». А у тех, кто помнит это имя, мнения различные: говорят, что Кропоткин — последний декабрист, революционер-народник, анархист, исследователь Сибири, историк, философ, писатель. И все они правы. Ошибаются только те, кто скульптуру бородатого мужчины со скрещенными на груди руками, воздвигнутую недалеко от станции метро, принимают за памятник Кропоткину. На самом деле это друг и соавтор Карла Маркса лондонский фабрикант Фридрих Энгельс, с которым Кропоткин во многом, мягко говоря, не соглашался. Неизвестно почему (ведь Энгельс никогда не бывал в Москве) этот памятник появился в 80-х годах прошлого века на Кропоткинской (ныне Пречистенской) площади.

О Кропоткине напоминает мемориальная доска работы скульптора С. А. Меркурова на стене дома, в котором он родился в 1842 году. Переулок, последний перед Зубовской площадью, прежде бывший Штатским, и сейчас называется Кропоткинским. Он был переименован по постановлению Московского Совета после смерти П. А. Кропоткина. Когда в ночь с 7 на 8 февраля 1921 года он скончался в подмосковном Дмитрове, в московских и петроградских газетах были помещены пространные некрологи, в которых говорилось, что умер один из старейших русских революционеров, «борцов против самодержавия». Но в них не упоминалось о том, что он был наследным князем из старинного рода Рюриковичей, основателей государственности на Руси. Он принадлежал к элите, к кругу избранных, «лучших людей», состоял пажом при императоре Александре II, но неожиданно для всех добровольно отправился в Сибирь, избрав для службы самое удаленное от столицы Амурское казачье войско. Как чиновник-офицер, получавший задания, связанные с разъездами, по собственной инициативе провел несколько исследовательских экспедиций, научные результаты которых были столь значительными, что он встал в ряд ведущих географов России. Но при этом он присоединился к народническому кружку, ведущему революционную пропаганду против самодержавия.

Миновало почти 90 лет со дня смерти Петра Алексеевича Кропоткина. Конечно, о нем не забывают те, кто и сейчас считает противоестественной и антинародной всякую централизованную, выстроенную по вертикали государственную власть, то есть анархисты, по сей день существующие во многих странах мира, в том числе и в России. Вместе с Прудоном и Бакуниным Кропоткин остается вдохновителем мирового анархизма и других левых движений. Знаменитый Эрнесто Че Гевара признавался, что с юности изучал идеи Кропоткина. О нем часто вспоминают и современные антиглобалисты. Помнят его и биологи, согласившиеся с тем, что взаимопомощь между живыми организмами не менее важна для развития вида, чем борьба за существование, и обнаружившие, что приобретенные в процессе жизни признаки (прежде всего особенности поведения) могут передаваться по наследству, включаясь в генетический код. А это интуитивно предсказал Кропоткин задолго до открытия генов и тем более «гена альтруизма», о реальности которого говорили российские генетики Л. А. Астауров и В. П. Эфроимсон.

Без сомнения, Кропоткина не забывают ученые, работающие в области наук о Земле и оценившие умение Кропоткина комплексно рассматривать эти науки, находя связи между ними, способствуя своими работами становлению таких научных дисциплин, как геотектоника, геоморфология, палеогеография, гляциология. Его книга «Исследования о ледниковом периоде» считается классическим, фундаментальным трудом, и современные географы в своих работах часто ссылаются на него.

П. А. Кропоткин признан и как историк: его фундаментальная книга «История Великой французской революции» — одно из серьезнейших исследований на эту тему. К концу жизни своим главным делом он считал философский труд «Этика», над которым работал до последнего дня жизни. Незаконченная рукопись второго тома осталась на его рабочем столе. Слово «совесть» было последним написанным его рукой словом. Так получилось. И это слово — ключевое для понимания образа Кропоткина, его идей и деяний.

Как сформировался этот человек, что более всего повлияло на его развитие и соединило противоречивые тенденции в удивлявшую многих гармонию? На мой взгляд, феномен Кропоткина питали три источника: природа, с которой он всегда был близок, культура, к которой приобщился с детства, и окружавшая его сложная, многообразная жизнь России и Европы второй половины XIX и первой четверти XX столетия. Он не стоял в стороне от этой жизни, а активно в ней участвовал, чувствуя тенденции ее развития. Несмотря на свое происхождение и воспитание, Кропоткин понял, что правы те представители образованного, мыслящего меньшинства, кто считает необходимым изменение политического строя в России в сторону его большей демократизации, а не сохранения единовластной монархии с ее произволом и несправедливостью по отношению к социально незащищенным слоям общества. Он выбрал для себя путь Радищева, декабристов, Белинского, Писарева, Чернышевского, Бакунина. Рядом с ним были Берви-Флеровский, Щапов, Лавров, народовольцы, прошедшие многолетние испытания царской тюрьмой, каторгой и ссылкой. Хотя был и такой человек, как Лев Тихомиров — близкий товарищ по кружку «чайковцев», после многих лет революционной работы резко переменивший убеждения и сделавшийся яростным защитником самодержавия как исконно русской формы государственности.

В ответ на вопрос анкеты Дмитровского союза кооператоров в 1920 году, за несколько месяцев до смерти, Петр Алексеевич Кропоткин записал: «Учусь у себя дома и в жизни». Так оно и было: этот человек, формально не имевший диплома о высшем образовании, всю свою жизнь учился. Известнейший библиофил и писатель Николай Рубакин писал, что Кропоткину «выпало на долю величайшее счастье — принадлежать к числу тех, относительно очень немногих гениев и друзей человечества, ум которых… вмещает в себя все главнейшие отрасли человеческого знания, и при этом вовсе не представляет… их склад, а их химическое соединение — синтез. И не только их синтез без всякой социальной и нравственной оценки, а именно с нею…».

Автора этой книги судьба неоднократно странным образом как бы выводила на следы, оставленные человеком, имя которого ему знакомо с детства. Когда мне было 10–12 лет, я вместе с родителями временно проживал в московской коммунальной квартире, на первом этаже семиэтажного дома в Кропоткинском переулке. Рядом находился Институт судебной медицины имени В. П. Сербского, печально известное место заточения диссидентов 60–70-х годов XX века, а на противоположной стороне переулка — одноэтажный особняк с колоннами. На его стене я каждый день мог видеть мемориальную доску с барельефом человека с длинной библейской бородой и надпись, гласящую, что в этом особняке в 1842 году родился Петр Алексеевич Кропоткин. О том, кем был этот бородач, я узнал из двухтомной книги, вышедшей в свет еще до войны в издательстве с загадочным названием «Academia». Я нашел ее в книжном шкафу хозяев комнаты, предоставивших ее нашей семье на время своего отсутствия. Книга была издана в 1933 году с предисловием Ивара Смилги, фамилию которого как «врага народа» во всех других книгах беспощадно замазали тушью или фиолетовыми чернилами. Название книги — «Переписка братьев Петра и Александра Кропоткиных». Так что я с детства запомнил эту фамилию, к тому же звучавшую в названиях переулка, улицы, соединяющей Кропоткинскую площадь с Зубовской, а также площади Кропоткинские Ворота, где располагался ажурный павильон одной из первых в Москве станций метро, называвшейся тогда «Дворец Советов».

В 1956 году в Институте географии АН СССР под руководством Г. А. Авсюка, геодезиста и гляциолога, члена-корреспондента Академии наук (потом он стал академиком), формировались три экспедиции, которые должны были исследовать ледники Полярного Урала, Новой Земли и Земли Франца-Иосифа. На 81–82-м градусах северной широты располагается наиболее близкий к Северному полюсу архипелаг нашей планеты, западная группа островов которого названа именем Кропоткина, поскольку он предвидел случайное открытие этого архипелага австро-венгерской экспедицией в 1873 году, исследовав данные морского офицера Н. И. Шиллинга о распределении морских течений в Северном Ледовитом океане. Обстоятельства сложились так, что по окончании географического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова я был включен в состав той экспедиции, что отправилась именно на Землю Франца-Иосифа.