Penzenski - Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг
В хрущевский период заметным явлением в политической жизни советского общества стали национальные движения. Само появление и формирование национальной оппозиции в рамках общего оппозиционного движения в СССР во многом явилось результатом десталинизации и эмансипации общественного сознания в период хрущевской «оттепели». Раньше всех свою политическую активность и массовость проявило национальное движение депортированных народов за возвращение политических прав, своей государственности. Под нажимом этого движения власти стали предпринимать меры по реабилитации. Однако все они носили половинчатый характер и не были доведены до конца.
Cреди союзных республик в этот период наибольшей активностью и массовостью отличались национальные движения, выступавшие за политическую независимость. Многочисленны в те годы и подпольные антисоветские группы, которые создавались бывшими участниками вооруженного националистического подполья. В них преобладала учащаяся молодежь. Однако неэффективность подполья, их быстрая «раскрываемость» приводили к тому, что уже в первой половине 60-х годов нелегальные формы и методы становились узкогрупповыми. Активная роль в национальных движениях принадлежала интеллигенции, которая отстаивала сохранение национальной культуры, языка.
Национальные движения в СССР в их легальной форме в период хрущевской «оттепели» развивались в сравнительно благоприятных условиях. Власти сурово противостояли только «подпольщикам», оставляя поле для участников этнокультурного движения. Практически везде, кроме Прибалтики и Западной Украины, в этот период цели сохранения национальной культуры и языка доминировали над политическими.
В современной исторической науке по отношению к политическим преобразованиям Н. С. Хрущева сформировались определенные традиционные подходы. Они связаны с тем, что анализ реформ начинается, как правило, с марта 1953 года или уже непосредственно с ХХ съезда КПСС. Однако более эффективным и перспективным представляется взгляд с позиций послевоенных лет (1946–1952 годы). Именно в этот период была выдвинута и разрекламирована ключевая идеологическая доктрина — непосредственное развертывание коммунистического строительства с определением его конкретных сроков (20 лет). Стенограмма XIX съезда КПСС проникнута ощущением приближающегося коммунистического завтра. В этом смысле последний сталинский партийный форум мало чем отличался от XXI или XXII съездов, фактически повторивших установку на строительство коммунизма, только в интерпретации уже новых лидеров. Тема коммунизма звучала сдержаннее лишь в 1953–1956 годах, то есть в момент формирования и выдвижения курса на десталинизацию, в период острой внутрипартийной борьбы. Иными словами, вся хрущевская «оттепель» проходила на фоне уже четко оформленной цели — построения коммунизма. Нет сомнения в том, что она разделялась Хрущевым, который являлся горячим приверженцем коммунистической идеи как в конце 40-х, так и в конце 50-х годов.
С этой точки зрения становятся более понятными решения по разоблачению «культа личности» Сталина, которые никоим образом не были направлены на реальное изменение существовавшей общественной системы, а тема «культа личности» в этом свете еще более отчетливо представляется как инструмент властной борьбы. Не успев избавиться от своих политических соперников, Хрущев сразу же и в большем объеме реанимировал вопрос о строительстве коммунизма, где главным действующим лицом стал уже он, а не Сталин с его учением и наследием. Следует заметить, что оказались воспроизведенными даже сроки коммунистического строительства — те же 20 лет, зафиксированные в новой Программе партии. То же самое можно сказать и о всей масштабной программе хрущевских преобразований, предпринятых в конце 50 — начале 60-х годов. Практически все основные реформаторские принципы первого секретаря ЦК КПСС были сформулированы частью партийно-государственной элиты еще в первые послевоенные годы при жизни Сталина. Это относится к доктрине формирования общенародного государства, идее привлечения широких слоев трудящихся к управлению государственными делами, предложениям по развитию различных законодательных инициатив и т. д.
Проведенное исследование позволяет сделать вывод о неправомерности характеризовать период 1953–1964 годов как эпоху рождения российской демократии. Сегодняшнее восприятие хрущевского периода в качестве зари демократии во многом связано с пиком исторической публицистики конца 80 — начала 90-х годов, увлекшейся поиском параллелей для политики перестройки и гласности и идеализировавшей отдельные этапы прошлой истории. Очевидно, что развенчание «культа личности» Сталина, восстановление элементарных норм законности, ослабление тотального уголовного пресса было необходимо для преодоления мрачного наследия 30—40-х годов, замешанного на духе средневековья и инквизиторства. В этом смысле элементы демократизации имели место, но это нельзя признать системой, устойчивой тенденцией общественного развития.
Историческая практика показала, что в проведении курса XX съезда КПСС не было должной последовательности, целеустремленности и определенности, наоборот, этот период можно характеризовать неустойчивостью развития, резкими поворотами в стратегии и особенно в тактике развития общества, государства. В послесталинское десятилетие научный подход к объективно назревшим проблемам экономики и управления, социальных отношений зачастую уступал место волюнтаризму и субъективизму. Все реформы, перестройки, многочисленные реорганизации осуществлялись, как правило, «сверху», они не подкреплялись обоснованием, проверкой опытом, практикой; более того, при их провозглашении, объявлении «курса» игнорировалось, приукрашивалось реальное положение дел в обществе и в государстве, кажущиеся поначалу положительными результаты уже вскоре проявлялись в негативном виде.
Неудачи в проведении нового курса, несрабатываемость реформ и перестроек порождали нервозность в руководстве, массу скоропалительных решений, имевших сиюминутный результат, но мало в позитивном плане сказывающихся на положении общества. Возросшие на начальном этапе темпы развития экономики заметно снижались, падала эффективность производства, возникали затруднения экономического и социального характера, которые приводили к серьезным эксцессам в обществе.
Через призму прошедших лет представляется объективным суждение о том, что при проведении преобразований в первое послесталинское десятилетие не было должной последовательности и целенаправленности, отсутствовали четкие представления о приоритетах в модернизации общественной жизни. В немалой степени здесь сказывалось то, что хрущевские реформы не опирались на науку, не учитывали уроки практики.
Сегодня можно утверждать, что о Сталине и сталинизме, вреде «культа личности» мы знаем больше, чем Н. С. Хрущев, произнося доклад на XX съезде КПСС, чем П. Н. Поспелов, возглавлявший комиссию по изучению материалов о массовых репрессиях членов ЦК ВКП(б), избранных ХVII съездом партии, чем Д. Т. Шепилов, готовивший вариант доклада. В осмыслении «культа личности» Сталина сделано много, но в то же время еще мало сделано в осмыслении сталинизма как идеологии, системы взглядов, господствующего мировоззрения целой исторической эпохи советского общества. В результате Коммунистическая партия не смогла выполнить и реализовать модернистическую тенденцию как в теории, так и на практике. Научно-теоретическая необразованность оставалась характерной для кадров партийно-государственной системы вплоть до руководителя партии и государства.
Общество, политическая система после смерти И. В. Сталина не освободились от самого тяжелого извращения социализма в форме разного рода насилия, репрессий. Грубейшим проявлением этого стало подавление оружием гражданское недовольства в Новочеркасске и применение репрессий в отношении его участников, использование психиатрических лечебниц для подавления инакомыслия, в чем проявлялось нарушение международных стандартов прав человека, преследование свободы слова и мнений вплоть до насильственного лишения прав гражданства. Насилие модернизировалось в другие формы, методы, но его сущность в обществе сохранилась.
Один из главных выводов исследования — ни одно цивилизованное общество не может сохраняться, развиваться без модернизации своей общественно-политической системы. В этом отношении можно говорить об общественной потребности и необходимости перестройки, начатой в середине 80-х годов. Но в этот период, может быть в силу углубления противоречий, усиления негативных тенденций, заложенных ранее в 50—60-е годы, не был найден правильный ракурс преобразования.
ПРИЛОЖЕНИЯ
