Борис Кагарлицкий - Сборник статей 2008гг.
Надо заставить всех в одинаковой и равной мере знать все предметы школьной программы. А для этого наряду с баллами, набранными абитуриентами при сдаче вступительных экзаменов, учитывался еще и средний балл по аттестату. Так что тройка по геометрии могла стать серьезной проблемой при поступлении в театральный вуз.
В моем случае тогдашняя реформа имела однозначный успех, поскольку последние два года перед поступлением в гуманитарный вуз я тратил в основном на занятия с репетитором по математике, которую в итоге сдал на отлично. Сейчас, увы, не могу не только решить ни одной задачи, но и вспомнить простейшую теорему, кроме, конечно, бессмертных пифагоровых штанов, которые, как известно из школьного стишка, на все стороны равны.
И все же логика тогдашней реформы была куда более убедительной, нежели у теперешних преобразований. По большому счету нет ничего плохого в том, чтобы школьники с большим вниманием относились к предметам, которые не будут играть решающей роли в их дальнейшей карьере.
Нет ничего хуже «узкого специалиста», который не способен понять ничего, кроме одного конкретного предмета. Даже если я потом забыл математику, мне эти знания повредить не могли. В чем-то расширили мой кругозор, способствовали развитию общей культуры. А коль скоро эти знания не были востребованы, мозг услужливо стер их, расчистив место на жестком диске памяти.
В любом случае речь шла всего лишь об одном дополнительном конкурсе в рамках общей экзаменационной системы. В остальном вуз не был ограничен в составлении собственного плана экзаменов, формулировании собственных требований. А абитуриенты сохраняли возможность выбрать любой вуз. И наконец, аттестат выдавался не по итогам одного экзамена, а по результатам десяти лет учебы. Что касается ЕГЭ, то это даже не экзамен, а тестирование. О том, что тестирование не дает объективной картины знаний и понимания школьных предметов, знает любой специалист в сфере образования.
Американские школы, отдающие приоритет тестированию, знамениты своей неспособностью подготовить кадры для университетов. В США на первых курсах студентов приходится доучивать. Не случайно именно Америка на протяжении многих лет переманивает к себе специалистов из других стран. И дело не в том, что американские зарплаты непременно выше, чем европейские. Потому-то в США и приходилось в течение многих лет завышать зарплаты для многих категорий специалистов, что своими силами, без притока иностранцев, выученных в Европе, не могли справиться, обеспечить страну кадрами.
Советский Союз себя обеспечить мог. Более того, на протяжении двух последних десятилетий сумел еще и половину остального мира обеспечивать, от тех же США и Израиля до Южной Африки. Вот теперь эту систему подготовки специалистов во что бы то ни стало стараются добить. Причем удар наносят сразу и снизу и сверху. С одной стороны, реформа высшего образования, которая уже привела к организационному хаосу на местах, с другой стороны, ЕГЭ.
Новая система, в дополнение ко всему, ограничивает возможности абитуриента по времени. Результаты экзамена действуют два года для девочек и три года для парней, которых призвали в армию. Если за это время молодой человек по каким-то личным причинам поступить не смог, он должен вместе со школьниками начинать все сначала.
Ясно, что для тех выходцев из бедных семей, которым приходится с ранних лет работать, шансы понижаются стремительно. А как быть со специальностями, для которых принято набирать студентов более взрослого возраста? Например, на режиссерские факультеты театральных вузов принято принимать людей 28-30 лет. Можете вы их представить себе пересдающими ЕГЭ вместе с детьми в школе?
Что вообще будут делать люди, которые окончили школу до ЕГЭ, но в вуз сразу не поступили, мне, честно говоря, не понятно. И как будут поступать с теми, кто хочет получить второе образование? Им что, сначала надо будет назад в школу вернуться?
Ясное дело, что для переходного периода какое-то решение найдут. Но повсеместное введение ЕГЭ приведет к отмиранию вступительных экзаменов - равных и одинаковых для всех абитуриентов - в их нынешнем виде. В лучшем случае для разных категорий абитуриентов будут найдены разные решения (соответственно, они будут изначально и официально поставлены в неравные условия). В худшем случае отдельные категории абитуриентов будут просто отсечены от вузов.
Сторонники ЕГЭ успокаивают нас рассказами о мальчиках с чукотских стойбищ (почему-то непременно именно о мальчиках и непременно с Чукотки), которые, набрав достаточное количество баллов, теперь смогут приехать в столицу и поступить в престижный вуз. Как говорят в Одессе, не смешите меня!
Мальчики до Москвы не доедут, поскольку денег жить и учиться в столице у них все равно не будет. Разве только Роман Абрамович лично посодействует. Но он-то может своих подданных и в Оксфорд отправить. Не так уж много на чукотских стойбищах подрастает мальчиков! А вот для всех остальных - катастрофа. И в особенности для провинциальных университетов, которые и без того с трудом справляются с другими, не менее разрушительными аспектами реформы образования.
Однако самое грустное не в том, какие последствия будет иметь ЕГЭ для вузов и школы, а в том, что обществу в очередной раз был преподан очень неприятный политический урок: наше мнение ничего не значит. Ни протесты экспертов, ни недовольство родителей, четко выраженное на протяжении последних лет, во внимание инициаторами реформы и министерством приняты не были. И даже понимание самими чиновниками пагубных последствий проводимой политики уже не имеет значения.
Принципом российской бюрократии является принцип необратимости принятых решений. Даже если уже очевидно, что принятое решение наносит вред делу, даже если изначальная абсурдность его очевидна, даже если те, кто его разрабатывал, сами признают, что наделали много ошибок (а именно так и произошло с ЕГЭ), обратной дороги нет.
Несколько лет назад мне рассказали историю о том, как два функционера столичной администрации, рассматривая огромное уродливое здание, построенное с их разрешения в центре Москвы, горько вздыхали. «Ужас! Кошмар! Позор! Да, мы, конечно, маху дали… Но теперь-то что делать? Не сносить же его!»
Здание так и стоит на прежнем месте. Хотя я уверен, что рано или поздно его все-таки снесут.
И я очень надеюсь, что, когда моя дочка будет оканчивать школу, от ЕГЭ останутся только неприятные воспоминания.
НАЦПРОЕКТ СО СКРИПКОЙ СТРАДИВАРИ
Кто бы мог подумать, что даже пошленький музыкальный конкурс «Евровидение» может стать очередным предлогом для межгосударственного конфликта России и Украины. Когда Киев завоевал право выступить очередной площадкой для состязаний «Евровидения», Москва испытала острый приступ зависти, вылившийся в многомиллионные инвестиции, направленные на то, чтобы сравняться с западным соседом. После нескольких отчаянных и дорогостоящих попыток победа была, наконец, достигнута. Дима Билан выступил на «Евровидении» повторно и победил.
О том, что он победит, несомненно, знали заранее. Иначе не было бы беспримерной пропагандистской истерики на всех основных каналах телевидения, начавшейся задолго до конкурса. Лозунг «Россия! Билан!» то и дело появлялся на экранах, напоминая, что на сей раз речь идет о действительно значимом, общенациональном деле - не то, что какие-то выборы президента или парламента!
Когда обещанная и запланированная победа состоялась, восторгам в Москве не было конца, поздравления звучали на уровне президента и правительства. Между тем в Киеве протестовали, жаловались на фальсификацию, грозили возмездием. Премьер Юлия Тимошенко поздравляла украинскую певицу Ани Лорак, занявшую второе место, как победительницу. Президент Виктор Ющенко пригласил к себе певицу вместе с её продюсером Филиппом Киркоровым и присвоил им звания Народных артистов Украины. В общем, патриотическая истерия в Киеве была почти такой же, как в Москве.
Один из российских музыкальных обозревателей очень хорошо выразил суть проблемы, заявив, во-первых, что победа на «Евровидении» стала в России национальной идеей, а во-вторых (как следствие этого), всякий, кто не гордится и не восторгается успехами Билана, враг государства, противник нации и русофоб. Перечитав этот потрясающий пассаж два или три раза подряд, я пришел к выводу, что его автор был совершенно чужд иронии. Он и в самом деле так думает! Но, что самое удивительное, так же рассуждали и чиновники, превратившие «Евровидение» в национальный проект. Если представители частного бизнеса и вложили в этот проект свои миллионы, то они уже вернули затраченные средства, либо планируют вернуть их в самом ближайшем времени.
Если для поддержания патриотических чувств у нас не осталось ничего, кроме хоккея и «Евровидения», то это и есть национальная катастрофа. Хотя, с другой стороны, такой подход вполне соответствует духу времени, причем не только у нас в России. Чем больше народ отчужден от общественной жизни, чем меньше он влияет на принимаемые решения, превращаясь в толпу обывателей, живущих исключительно частными интересами, тем больше роль и значение зрелищ, которые в публичном пространстве заменяют политические дискуссии, идеологические дебаты и массовые действия. Зрелища культивируют пассивность, одновременно создавая эффект соучастия, они необходимы для комфортабельного и беспроблемного превращения граждан в подданных. Неслучайно римский лозунг «Хлеба и зрелищ!» провозглашен был не во времена расцвета Республики, а тогда, когда на смену ей приходила власть императоров.
