Маргарет Тэтчер - Искусство управления государством.
Получив свободу действий, мы сможем переориентировать нашу торговую политику на использование в своих интересах национальных и глобальных тенденций.
Процесс пересмотра условий нашего участия в ЕС, построенный на основе перечисленных задач, не должен быть слишком длительным. Надо показать нашим партнерам, что нас не удовлетворят косметические коррективы или обещания решить проблемы в будущем.
Чистые активы, всего:
423,3 млрд. фунтов стерлингов
227,4 млрд. фунтов стерлингов
С самого начала должно быть ясно, что для достижения целей мы готовы сделать все вплоть до одностороннего выхода из ЕС. На первый взгляд такая тактика может показаться провокационной, но на деле в ней есть глубокий смысл. Нас просто не воспримут всерьез, если мы дадим шанс заподозрить, что согласимся в конце концов со всем, что бы нам ни предложили.
Конечно, нам нужно быть готовыми к осуществлению своих угроз. По причинам, которые были рассмотрены выше, вряд ли стоит сильно рассчитывать на то, что ЕС пойдет на серьезные преобразования ради Великобритании. Скорее всего, следует готовиться к выходу из ЕС в том виде, который он приобретет к моменту переговоров о пересмотре условий, и установлению новых связей с европейскими и неевропейскими странами на совершенно другой основе. Хотелось бы сделать процесс расставания предельно мирным, однако дружба — улица с двусторонним движением, и перед лицом континентальной истерики может потребоваться изрядная толика твердости. Здравый смысл в конечном итоге возьмет верх, как это нередко случается в жизни, в результате обычного эгоизма. Как только партнеры почувствуют серьезность наших намерений, они сразу начнут серьезно думать о том, как установить новые и более стабильные отношения, удовлетворяющие интересам и той, и другой стороны.
Перед нами открыт целый ряд возможностей. Прежде всего, можно проводить политику односторонней свободной торговли. Такое решение на самом деле намного более логично и привлекательно, чем может показаться на первый взгляд. И практика, и экономическая теория показывают, что свободная торговля — самый лучший путь использования естественных преимуществ страны. Наглядный пример этого — крошечный Гонконг. Гонконг приобрел свое богатство, будучи беспошлинным портом практически с нулевыми импортными тарифами. Из страны, довольствующейся скромным уровнем жизни 40 лет назад, он превратился в государство, ВВП которого на душу населения выше, чем в Великобритании. Тому, кто хочет найти хорошее применение своим способностям и ресурсам, на открытом международном рынке нечего бояться, кроме самого себя.
Могут, конечно, возразить, что односторонняя свободная торговля для Великобритании политически нереальна. И это вполне может оказаться правдой. Интересы потребителей никогда не смогут полностью возобладать над интересами производителей. Тем не менее такая возможность заслуживает рассмотрения уже потому, что развеивает заблуждение по поводу одиночества изоляцию) и изгнания)), в котором окажется Великобритания, покинув ЕС. Страны торгуют друг с другом, или, вернее, их население покупает и продает товары через границу, лишь потому, что это выгодно. Нам вовсе не нужно уговаривать людей торговать с нами, если у нас есть то, что им нужно, того качества, которое им требуется, по цене, которую они готовы заплатить[350].
Другой возможностью является присоединение к Североамериканскому соглашению о свободной торговле (ЫАРТА). Я активно отстаиваю этот вариант вот уже нескольких лет подряд не только по экономическим, но и по стратегическим соображениям — как путь укрепления трансатлантических связей НАТО. Первоначально мне виделось даже некое Североатлантическое соглашение о свободной торговле, в которое помимо нынешних членов МАРТА (Соединенных Штатов, Канады и Мексики) входил бы и ЕС. Такой вариант теоретически все еще возможен, однако сейчас я не уверена, что он реален. Европейский союз не проявляет подлинной заинтересованности в осуществлении реформ, необходимых для получения права на вступление. Более того, европейское стремление к централизации стало основным пунктом повестки дня и, по всей видимости, останется таковым в обозримом будущем. В результате с течением времени у ЕС и МАРТА остается все меньше общего.
Таким образом, Великобритании, скорее всего, придется устанавливать взаимоотношения с МАРТА на основе отдельного соглашения, в чем серьезно заинтересованы и некоторые круги в США. Так, сенатор Фил Грамм, до недавнего времени занимавший пост председателя сенатского комитета по банкам, жилищному строительству и городскому развитию, активно призывал к принятию Великобритании в МАРТА[351].
Преимущества ЫАРТА перед ЕС многообразны и существенны. Прежде всего, там ощутимо больше состоятельных потребителей, чем в зоне евро. Экономика входящих в него стран развивается быстрее. Рынки более открыты и сильнее связаны с глобальной экономикой. В странах ЫАРТА значительно меньше пользуются субсидиями. Они более привлекательны для внешних инвесторов. И, наконец, там намного успешнее создаются новые рабочие места: с 1992 года число рабочих мест выросло на 38 % в Мексике и на 13 % — в Канаде и США против 3 % в странах зоны евро[352].
Наибольшее значение имеет, пожалуй, не превосходство потенциала МАРТА по сравнению с ЕС, а тот факт, что МАРТА — это не таможенный союз и не политико-административная структура с грандиозными устремлениями. Это именно то, за что она себя выдает, — ассоциация свободной торговли. Участие в МАРТА, следовательно, не лишает страну права устанавливать торговые отношения с другими странами по своему усмотрению и в любой момент. А это подводит нас к третьей возможности — глобальной зоне свободной торговли (РТА).
Идею РТА выдвинул Джон Халсман, исследователь из фонда Непе РоипДайоп, в качестве новой торговой стратегии эпохи глобализации))[353]. Д? Халсман высказывается за участие в РТА Великобритании (причем нам с Соединенными Штатами отводится роль уставных членов), а также Сингапура, Бахрейна, Чешской Республики и Чили и прочих. Организация должна строиться на основе добровольного объединения стран, экономику которых можно считать наиболее свободной с точки зрения обеспечения свободы торговли и инвестиций, защиты прав собственности. Подобная организация могла бы не только способствовать процветанию ее участников, но и служить всем остальным образцом для подражания. Кроме того, точно так же, как и МАРТА, она ни в коей мере не должна мешать участникам самостоятельно решать свои собственные дела.
ЫАРТА или глобальная РТА, а может быть, и некая иная организация свободной торговли должны оставлять Великобритании полную свободу завязывания новых торговых отношений со странами — участницами Европейского союза. В идеале, конечно, вступить в них было бы лучше до официального прекращения полного членства Великобритании в ЕС — излишние потрясения никому не нужны. Несмотря ни на какие обстоятельства, было вполне резонно попытаться сохранить в определенной мере наши нынешние торговые отношения. По причинам, упомянутым выше, ЕС, несомненно, пожелает сохранить эти отношения. Чем больше будет его желание сделать это (не выходя за рамки ВТО), тем более благоприятным для нас будет окончательное соглашение.
Прецеденты уже существуют. В 1992 году Норвегия, Исландия и Лихтенштейн, то есть страны, ранее входившие в ЕАСТ, за исключением Швейцарии, заключили с ЕС соглашение о создании Европейской экономической зоны (ЕЕА). С тех пор они ведут свободную торговлю с Европейским союзом, иными словами получили право на свободное перемещение товаров, услуг, людей и капитала. Они пользуются беспрепятственным доступом к Европейскому единому рынку, но при этом остаются вне таможенного союза, единой сельскохозяйственной, финансовой и внешней политики, а также прочих юридическо-бюрократических европейских штучек.
Главная проблема этих стран заключается в том, что от них фактически требуют выполнения всех директив по единому рынку, не спрашивая их мнения о форме, которую эти директивы принимают. Существует также механизм, с помощью которого их эффективно подталкивают, если не заставляют, принимать решения Европейского суда, интерпретирующие нормы директив. Подобное положение нельзя считать удовлетворительным, поскольку во взаимоотношениях преимущество получает ЕС.
Великобритания, однако, существенно отличается от таких стран, как Норвегия (население 4,4 миллиона человек) и Исландия (население 270 тысяч человек), не говоря уже о Лихтенштейне (население 32 тысячи человек). Их вес при ведении переговоров вряд ли можно сравнивать с весом Великобритании, чье население составляет 59,5 миллиона человек, а ВВП — второй по величине в Европе. Мы смогли настоять на участии Великобритании в разработке законодательства, касающегося единого рынка, чего, правда, нельзя сказать о других программах ЕС, например ЕСХП.
