Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №29 от 17.07.2011

Никаких уведомлений мне вручено не было, и мой статус подозреваемого ни на чём не основан. Случайно ли Котова встала на путь пособничества фашизму или под влиянием служебной необходимости в виде своего начальства — значения не имеет. В любом случае и уголовное дело возбуждено незаконно, и нарушение моих конституционных прав на защиту налицо.

Я заявил ходатайство о необходимости разъяснить мне, в совершении какого преступления я подозреваюсь. Вы же, ответила Котова, и сами знаете, о ком писали в своих статьях. Знаю, но это не имеет никакого значения. Я не возбуждал уголовного дела по факту своих публикаций. Это сделали вы, поэтому, будьте любезны, разъясните мне, кого, как и чем я унизил и оскорбил. Не перекладывайте свою работу на меня. В чём моё преступление?

Котова отказалась разъяснить мне существо возникших в отношении меня подозрений, фактически предложив мне самому угадать, какие мои действия образуют состав преступления, предусмотренного ч.1 ст.282 УК РФ. Тем самым она лишила меня возможности давать пояснения по существу подозрений, так как они мне неизвестны, представлять доказательства, поскольку не знаю, что я должен опровергать либо подтверждать. Поскольку действия следователя причиняют ущерб моим конституционным правам, я обжаловал их в соответствии со ст.125 УПК РФ, попросив признать их незаконными, и обязать устранить допущенные нарушения.

28.03.11 моя жалоба была рассмотрена в Тракторозаводском районном суде Челябинска судьёй Е.С. Агеевым. Тем же, который вынес постановление о проведении обыска в моей квартире. Между прочим, по табличкам на дверях, можно было отметить, что фамилии судей в Тракторозаводском суде в основном мужские. И сами судьи, иногда появлявшиеся в коридорах, были дядьками внушительной мужской внешности. Как говорил один из героев Шукшина, об их лбы шестимесячных поросят бить можно. Присутственное место ничем не напоминало о "бабьей морде беззакония"4. Вот и судья Агеев, мало того что мужчина, так и его возраст разительно отличался от возраста пубертатного созревания — дядьке всяко не меньше 50.

Он выслушал мои претензии, внешне как бы понял их, после чего обратился к следователю Котовой с вопросом, что она может ответить по существу моей жалобы. Следователь с содержанием жалобы ознакомилась 5 минут назад из копии, любезно предоставленной моим адвокатом, — мы люди честные и открытые, установлению фашизма не способствуем, поэтому скрывать и бояться нам нечего. Но лучше бы она молчала. Фиг с ним, начальство тебя прессует, заставляет заниматься не очень красивыми делами, но дискредитировать правосудие в зале суда работнику правоохранительных органов политически не совсем правильно.

Она заявила, что не сообщала мне, в чём я подозреваюсь, в интересах следствия. Типа тайна следствия и всё такое. Следователь, мол, лицо самостоятельное и может самостоятельно направлять ход расследования. Представитель прокуратуры Т.Б. Соловьёва поддержала её: мол, когда надо, следователь может и не сообщать подозреваемому, в чём тот подозревается. В интересах следствия. По сравнению с которыми статьи УПК вроде 46 или 223.1 — беллетристика.

В том, что судья откажет в удовлетворении жалобы, сомнений не было. Вызывало интерес, как он это сформулирует. Ничего особенного. Моя просьба выглядела так:

Обязать старшего следователя СО по г. Челябинску СУ СК РФ по Челябинской области Котову Е.Г. устранить допущенные нарушения, разъяснив существо подозрений с описанием преступления с указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с п.п.1,4 ч.1 ст.73 УПК РФ.

Агеев же в своём постановлении излагает, будто я ходатайствовал перед следствием указать на высказывания в статьях, по которым было возбуждено уголовное дело. Типа, скажите же мне, что тут следствие считает оскорбительным, каким неловким словом я кого-то обидел. И полагает, что мои претензии относятся к ходу расследования, направлять которое следователь, будучи должностным лицом, уполномочен самостоятельно. Поэтому решение следователя в виде отказа в удовлетворении ходатайства не причиняет ущерб моим конституционным правам и свободам. Агеев вынес постановление не по моей жалобе, а по собственному произвольному конструкту. Так удобнее. Отказывая мне, пришлось бы объяснять, на каком основании следователь не уведомила меня под роспись об имеющихся в отношении меня подозрениях с описанием преступления — указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1 и 4 части первой статьи 73 УПК РФ. Пришлось бы объяснять, почему иногда, когда это надо следствию, можно считать преступлением некоторое деяние, несмотря на то, что отсутствует объект уголовно-правовой охраны, которому этим деянием нанесён вред.

Брутальный Агеев не стал париться: он вообразил жалобу, по поводу которой он может без труда вынести устраивающее следствие постановление, и вынес это постановление. Я подал кассационную жалобу на его решение.

А зачем Агееву надо действовать в интересах следствия, вопреки закону? Зачем судья потакает беспределу следователя, который, не исключено, и обвинение хочет втайне держать? Надо полагать, и приговор потом объявят примерно так же: "Именем Российской Федерации… вам пять лет колонии, а за что, мы вам не скажем, ибо — тайна".

Зачем судье это надо? Ему ведь никто не звонил и не говорил о том, какое решение надо принять. Если по каждой проблеме беспринципного следствия хвататься за телефон, ни на что другое времени не останется.

А не надо звонить. Судьи и без подсказки сверху знают, какие решения можно принимать, а какие лучше не стоит. Самоцензура элемента вертикали власти ("Элемент вертикали власти", "К барьеру!", № 10, 28.07.09.) в действии. Разумеется, в первую очередь эта самоцензура обусловлена системой иерархических связей — и суд, и прокуратура неотделимы от власти. Кому обязаны карьерой судьи? Тому, кто назначает их на должность, — президенту. А кто готовит президенту списки? Его администрация, в составе которой есть комиссия по кадровым назначениям. Этакое сито для излишне самостоятельных судей.

Глубинные же, сущностные, истоки самоцензуры — в осознании всеми представителями правоохранительных и судебных органов, в частности, государственных вообще, принадлежности к особой корпорации. Касте внутри неё. Какие бы внутренние противоречия, обусловленные различием статусов внутри касты и, как следствие, различием политического веса и влияния её ни раздирали, против овец, то есть налогоплательщиков, они все дружат. Сплочённо и неумолимо. Эта дружба инстинктивная, на уровне спинного мозга — своим надо помогать. "Свои" ведь делают полезное дело — очищают общество от всякого сброда. А против других дела и не возбуждаются, судьи знают — сами бывшие опера и прокуроры. Цель оправдывает средства — ради очищения можно и законы нарушить.

Окончание же спинного мозга оперирует менее возвышенными ценностями, ощущая, что несоблюдение корпоративной этики чревато финансовыми и кадровыми последствиями. Все в одной вертикали.

Почему Котова держит от меня в секрете, в чём я подозреваюсь, а судья Агеев ей потакает? Элементарно. Судья, прокурор, следователь, дознаватель не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если они являются потерпевшими по данному уголовному делу. Установление фашизма в стране, в которой формально действуют демократические законы, дело непростое. Как только в ч.1 ст.282 появилось понятие "социальная группа", представители власти немедленно себя записали во всевозможные группы, характеризующиеся принадлежностью к власти.

Вот и Котова пытается выяснить у экспертов, принадлежат ли представители прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной Думы РФ к какой-либо социальной группе?

А если принадлежат, Елена Геннадьевна, что вы делать-то будете вместе с настрочившим донос представителем управления Ы, прокурорами, судьями и прочими государственными служащими? Я сразу обжалую сообщение о преступлении, заявлю отвод вам, прокурору, судье и остальным, до какой бы стадии вы ни довели дело. Никто из вас никогда не сможет участвовать в производстве по моему уголовному делу, ибо вы все являетесь заинтересованными лицами — потерпевшими в данном преступлении. Вы же решили, что вам пропёрло с формулировкой ч.1 ст.282, и начали оптом плющить всех, кто косо смотрит в вашу сторону? Теперь думайте, как обеспечить независимость правосудия.

По уму-то как надо было делать? Как это предусмотрено законом для всех, кто к касте не относится. Е.Г. Котова со своим коллегой А.А. Коловым и начальником С.И. Шульгой должны были в индивидуальном порядке написать заявления в прокуратуру о том, что я оскорбил их честь и достоинство, оклеветал и всё такое. Делом бы, возникшим из частного обвинения, занимались другие следователи, которые, в отличие от вас, не увидели в себе сходства с описанными мной пособниками фашизма, насильственно меняющими основы конституционного строя, посему отводу не подлежащими. Правда, в этом случае пострадала бы отчётность по экстремистским делам.