Рудольф Баландин - «Клубок» вокруг Сталина
В 1927 году противник большевиков (добавим, умный и порядочный) эмигрант Марк Алданов (настоящая фамилия Ландау) писал о Сталине: «Мне крайне трудно «объективно» писать о большевиках. Скажу, однако, тут же: это человек выдающийся, бесспорно самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли, бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная, — этим он резко отличается от многих других большевиков».
Отмечая, что Сталин был террористом, грабившим банки для денег на революционные цели, Алданов уточнил: «Ни Сталин, ни Камо (Тер-Петросян), в отличие от многих других экспроприаторов, не пользовались «эксами» для личного обогащения».
Добавим, что и за всю свою жизнь Сталин никогда не опускался до обогащения своих родных и близких, а тем более самого себя. Тем, кто подозревает, будто Сталин удовлетворялся властью и славой, как маньяк, должен принять к сведению, что он совершенно не стремился постоянно выступать при большом скоплении народа, совершать всяческие торжественные визиты, красоваться перед публикой, подобно таким руководителям, как Хрущев, Горбачев, Ельцин (опять приходится называть эти фамилии антиподов Сталина).
Что же касается Троцкого, то можно вновь обратиться к свидетельству и мнению его современника Алданова: «У Троцкого идей никогда не было и не будет. В 1905 году взаймы у Парвуса, в 1917 году — у Ленина… Но в большом актерском искусстве, как в уме и хитрости, Троцкому, конечно, отказать нельзя. Великий артист — для невзыскательной публики. Иванов-Козельский русской революции».
Алданов привел «красивые» высказывания Троцкого после покушения Каплан: «Мы и прежде знали, что у товарища Ленина в груди металл!» Где-то он в порыве энтузиазма прокричал «глухим голосом»: «Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!» Галерка ревела от восторга, как некогда на спектаклях Иванова-Козельского… Троцкий вдобавок «блестящий писатель» — по твердому убеждению людей, не имеющих ничего общего с литературой… В последние годы Троцкий, видимо, ослабел и вел себя значительно ниже своей репутации ловкого человека. За самыми горделивыми его позами следовали самые унизительные покаяния…»
Напомним, что все это было написано в 1927 году. И если Алданов сумел верно — хотя бы в общих чертах — оценить личные достоинства Троцкого и Сталина из своего парижского «зазеркалья», то в СССР очень многие неглупые люди умели не менее проницательно судить о том, кого предпочесть на вершине власти. Выходит, нет ничего удивительного в том, что объединенная оппозиция Троцкого-Зиновьева-Каменева, тщательно подготовившая свое открытое выступление предварительными встречами и тайными сговорами, скрытной работой в первичных ячейках и среди партийного руководства, несмотря на поддержку нескольких тысяч человек (предполагались цифры от 4 до 8 тысяч), получила сокрушительный отпор со стороны основной массы партийцев, которых было больше миллиона.
Надо учитывать, что в те времена агитационное воздействие на народные массы было существенно ограничено. Самые броские, зажигательные и убедительные на слух фразы могли воздействовать только на митингующую толпу, да и то на недолгий срок. Таких ораторов революционный период выдвинул немало (среди них одним из наиболее знаменитых был Троцкий). Электронных средств массовой пропаганды и агитации, воздействия на подсознание многомиллионной и разобщенной «телетолпы» тогда еще не было. Люди полагались главным образом на собственное разумение (принципиальное отличие от ситуации в России в последние десятилетия XX века).
Выступая на объединенном заседании Президиума ИККИ и ИКК в сентябре 1927 года, Сталин имел все основания сказать: «Троцкий не понимает нашей партии. У него нет правильного представления о нашей партии. Он смотрит на нашу партию так же, как дворянин на чернь или как бюрократ на подчиненных» (не проскальзывает ли тут намек на то, как смотрит Троцкий на русский народ?). Затем Сталин задает вопрос: почему Троцкому не удалось стать лидером в партии? «Разве у Троцкого нет воли, желания к руководству?.. Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии?.. Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП(б)? Троцкий склонен объяснять это тем, что наша партия, по его мнению, является голосующей барантой (в данном тексте — угоняемым стадом. — Авт.), слепо идущей за ЦК партии. Но так могут говорить о нашей партии только люди, презирающие ее и считающие ее чернью… Это есть признак того, что Троцкий потерял чутье партийности, потерял способность разглядеть действительные причины недоверия партии к оппозиции».
Трудно возразить против этого. Как мы уже говорили (и не только мы), низы партии безоговорочно высказались против оппозиции… Сталину, прежде всего. И он это подчеркнул: «Тот факт, что главные нападки направлены против Сталина, этот факт объясняется тем, что Сталин знает лучше, может быть, чем некоторые наши товарищи, все сплетни оппозиции, надуть его, пожалуй, не так-то легко… Да что Сталин. Сталин человек маленький… Более того, я считаю для себя делом чести, что оппозиция направляет всю свою ненависть против Сталина. Оно так и должно быть. Я думаю, было бы странно и обидно, если бы оппозиция, пытающаяся разрушить партию, хвалила Сталина, защищающего основы ленинской партийности».
Так, без дипломатических тонкостей, Сталин сумел не только завершить окончательный разгром оппозиции, но и закрепить свое положение партийного лидера, «маленького» по сравнению с Лениным, однако твердо продолжающего его курс. В октябре того же года на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин напомнил, что после ХIII съезда он просил пленум ЦК освободить его от обязанностей генерального секретаря и эту отставку не утвердили. «Через год после этого, — продолжил он, — я вновь подал заявление в пленум об освобождении, но меня вновь обязали остаться на посту…» Действительно, так оно и было. (Вновь вспоминается недавняя история: когда Ельцина освобождали от должности кандидата в члены Политбюро КПСС, переводя на производственную работу министра, он впал в стрессовое состояние, имитируя или пытаясь совершить самоубийство, — вот какова была жажда высших должностей и власти!)
Итак, поражение оппозиционного блока Троцкий-Зиновьев-Каменев не только укрепило авторитет Сталина, но и сделало его бесспорным и единственным партийным вождем, а также ведущим государственным деятелем. С той поры бороться с ним приходилось с предельной осторожностью и скрытностью.
За что боролись?Первым, кто мог свергнуть Сталина в конце 20-х годов, был… сам Сталин!
Именно так. Ведь не кто-нибудь, а он ставил вопрос — и не раз! — о снятии Сталина с поста генсека партии. И это были не поза и не хитрость: нельзя было заранее знать наверняка, что просьбу эту не удовлетворят. В конце 1927 года Сталин напомнил:
«Я на первом же заседании Пленума ЦК после ХIII съезда просил Пленум ЦК освободить меня от обязанностей Генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос. Каждая делегация обсуждала этот вопрос, и все делегации единогласно, в том числе и Троцкий, Каменев, Зиновьев, обязали Сталина остаться на своем посту.
Что же я мог сделать? Сбежать с поста?.. Человек я, как уже раньше об этом говорил, подневольный, и когда партия обязывает, я должен подчиниться».
Партийцы, конечно, помнили, как двумя годами раньше Зиновьев и Каменев требовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, упрекая Сталина… за примиренческую позицию по отношению к Троцкому.
В декабре 1925 года на ХIV съезде партии Каменев предложил убрать Сталина с его поста, высказывая мнение ленинградской делегации, которую Зиновьев подбирал по принципу личной преданности ему. Однако аплодисменты оппозиции потонули в гуле возмущенных голосов подавляющего числа депутатов. Затем зал, выкрикивая имя «Сталин», стоя приветствовал своего вождя.
Победы Сталина над оппозицией во многом объясняются шаткостью идейных позиций и моральных устоев его противников. Перед самоубийством, 22 августа 1936 года, бывший оппозиционер, кандидат в члены ЦК ВКП(б) М.П. Томский в предсмертной записке, направленной на имя Сталина, признался в совершении «величайшей ошибки, борьбы против ЦК и его правильной линии, резких и грубых нападок на руководство и тебя (т. е. Сталина. — Авт.) как олицетворение этой линии и партийной воли». И утверждал, что не скатился до заговора против партии, что «с презрением смотрел, как Зиновьев и Каменев трижды каялись и трижды предавали…» Томский заявил: «Я глубоко презираю эту подлую банду!»
