Коллектив авторов - Внешняя политика России в условиях глобальной неопределенности. Монография
Глава 2
Геополитические сдвиги в современном мире и проблемы эволюции концепции суверенитета
Э.Г. Соловьев
© Соловьев Э.Г., 2015
На протяжении последних нескольких десятилетий распад Советского Союза стал восприниматься многими на Западе не только как рубеж окончания идеологических конфликтов, но и как конец геополитики. История закончилась. Место геополитики заняло экономическое развитие. Дипломаты отбросили за ненадобностью проблемы безопасности и сконцентрировались на вопросах торговли и борьбы с изменением климата. Особенно соблазнительной идея конца геополитики выглядела для Соединенных Штатов. При таком развитии событий им можно было бы минимизировать издержки на поддержание мирового порядка. И при этом получать все преимущества от глобализации и открытости мировых рынков. В Европе установленный после окончания холодной войны порядок подразумевал закрепление дезинтеграции Советского Союза и включение в НАТО и ЕС Восточной Европы. В Азии он означал бесспорное преобладание Соединенных Штатов, завязанное на тесные отношения в сфере безопасности с Японией, Южной Кореей, Австралией и другими союзниками. Американцы и европейцы предпочли бы увековечить такой геополитический расклад, оставив геополитические вопросы в прошлом.
В последние годы однако исследователями международных отношений все чаще отмечается тенденция к трансформации существующего (возникшего по итогам биполярного противостояния и после краха СССР) мирового порядка. Но не совсем понятно, что способно придти ему на смену. Период после «однополярного момента», т. е. период явного кризиса модели американской гегемонии в мировой политике по-разному интерпретируется и описывается представителями различных научных школ. На самом деле «ясная иерархия возможностей» различных держав и их союзов проходит этап кристаллизации. Неупорядоченное состояние мировой среды, возникшее в результате эрозии однополярной модели, признаки которой наиболее очевидно проявились в ходе глобального финансово-экономического кризиса 2008–2010 гг. и по его окончании, породило запрос на воссоздание квазиидеологической биполярной оппозиции, которая расставила бы все по своим местам. Именно с этим связано распространение на Западе концепций противостояния в глобальном масштабе «либеральной» и «авторитарной» тенденции. Отсюда тяга к понятным схемам и стремление воссоздать четкую конструкцию, подобную той, что существовала в эпоху «холодной войны». Но тем очевиднее и ущербность попыток подобного рода, нисколько не приближающих к пониманию происходящих в мире процессов.
Стабильность миропорядка в теории обеспечивается балансом мощи и интересов основных формирующих его государств (при том условии, что главные центры силы готовы отстаивать свои национальные интересы), либо явным преобладанием одной из мировых держав. Поскольку эра полного преобладания США по целому ряду признаков движется к своему окончанию (наиболее очевидный – это превращение КНР в экономическую державу № 1, по крайней мере, по количественным показателям), значительное число исследователей заговорило в последнее время о возникновении тенденций «многополярности», или, что более корректно звучит, полицентричности в современной мировой политике[40](полярность предполагает противостояние полюсов и собственно их бинарную оппозицию). Адепты полицентричности в мировой политике не отрицают, что подобные системы характеризуются наличием более широкого набора переменных и большей неопределенностью складывающихся и эволюционирующих в рамках полицентричного миропорядка балансов сил. Но именно неопределенность побуждает государства вести себя на международной арене более рационально и осмотрительно[41], что и делает полицентричный миропорядок в конечном счете не менее стабильным, чем хорошо изученное в конце XX в. биполярное противостояние. С другой стороны, если в рамках униполярной структуры доминирующая держава (или державы) действуют, практически не имея реальных внешних ограничений в т. ч. на односторонне применение силы, то в рамках полицентричности возможны широкие коалиции, нацеленные на поддержание status quo и способные создать эффективные механизмы противостояния агрессии доминирующей или дестабилизирующим действиям некой ревизионистской державы. Полицентричный миропорядок вполне может основываться не на конфликте, а на сотрудничестве, даже принимать форму «концерта держав», когда несколько крупных государств работают вместе над созданием правил игры и выработкой мер воздействия на их нарушителей[42].
Складывающийся полицентричный мировой порядок довольно трудно сравнивать с историческими примерами полицентричности, поскольку очевидный рост конкуренции государств в самых разных формах и проявлениях – экономической, идеологической, военной, геополитической – сочетается с углубляющейся взаимной зависимостью[43] основных участников, что во многом лишает смысла прямые параллели с «большой игрой» XIX века, преддверием Первой мировой войны или эпохой «холодной войны». Помимо глубокой взаимозависимости основных субъектов политики полицентричность начала XXI в. обладает рядом других важных особенностей.
Прежде всего такая полицентричность асимметрична. Асимметрия обусловлена подавляющим превосходством Соединенных Штатов, либо их уверенным лидерством в целом ряде областей. Рынок товаров и услуг в США существенно более емкий, чем рынки Японии, Китая, Германии, Великобритании и Франции вместе взятых. По объему ВВП США пока опережают любую страну мира (см. Табл. 1, правда при пересчете ВВП по паритету покупательной способности отрыв от Китая совсем невелик, а по некоторым оценкам КНР уже в 2014 г. опередит Соединенные Штаты). Америка располагает самым крупным и самым диверсифицированным научным и технологическим потенциалом. В политическом плане американское влияние в различных странах мира сохраняется в виде устойчивой сети транснациональных акторов (включая ТНК, НГО и т. н. GONGO, т. е формально независимые, но созданные по инициативе и/или при поддержке правительства организации). Кроме того, велико американское влияние в высокоразвитых странах мира за счет лидирующей роли США в межправительственных организациях. В военном смысле о преобладающей мощи США свидетельствует не только наличие огромного ядерного арсенала, современных вооруженных сил, оснащенных первоклассной техникой, и располагающих хорошо подготовленным персоналом, но и тот факт, что в настоящее время на их долю приходится около половины мировых военных расходов и более половины расходов на военнные НИОКР и закупку вооружений. Помимо сказанного – США выступают единственной страной в мире, обладающей столь внушительными экспедиционными возможностями, что способны при необходимости осуществить проекцию силы практически в любом районе мира. Ну а потенциал культурного, идеологического влияния США в мире (то, что связывается с понятием «мягкой силы») вообще трудно переоценить. Таким образом США занимают особое место в этой, используя термин С.Хантингтона, пока еще Uni-multipolar system, т. е. такой системы где существует один явно выдающийся по ряду параметров центр и ряд крупных мировых и региональных держав.
Таблица 1. Основные экономические показатели развития ведущих стран мира в 2012 г. (по курсу национальной валюты к доллару США)
Источник: Таблицы мирового развития // Год планеты. Экономика. Политика. Безопасность. Вып. 2013 г. М., Идея пресс, 2013, с. 450-456.
Далее, формирующийся миропорядок является не только полицентричным, но и многоуровневым. В последние годы исследователями выделяется несколько структурно обусловленных уровней анализа формирующегося мирового порядка. Первый – межгосударственное или военно-дипломатическое измерение мировой политики, характеризующееся ростом совокупной мощи и эволюцией притязаний на более значимую роль на мировой арене быстро развивающихся государств-гигантов (в первую очередь Китая, Индии, Бразилии). Второе – экономическое измерение, значимость которого на фоне процессов глобализации и усиления роли транснациональных акторов существенно возрастает. Третье – поле тектонических глобальных демографических сдвигов, вес и значение которых явно недооценивалось в предшествующие десятилетия и роль которых с учетом выявившихся ограниченных возможностей развитых стран по приему и ассимиляции эмигрантов в ближайшие годы будет только возрастать. Четвертое – специфическое пространство, представляющее собой домен символов, идеалов, поле культурных кодов и их деконструкции, преобладание в рамках которого дает дополнительные средства для легитимизации политического курса того или иного государства и придает дополнительный импульс в обеспечении политического лидерства. Пятый – геополитический и геоэкономический уровень, объемлющий трансформирующиеся политико-пространственные и экономико-пространственные характеристики современного мира[44]. Об игре на «многих досках» ведут речь известные американские политологи, утверждающие, что на смену однополярному миру идет мир, в котором наличествует огромное множество различных измерений (военное, экономическое, культурное[45] и т. д.), в рамках каждого из которых есть свои значимые игроки с которыми необходимо иметь дело для решения тех или иных международных проблем. Таким образом, современный мир, по мнению ряда аналитиков, эволюционирует даже к состоянию «бесполярной системы международных отношений» с многочисленными центрами силы и влияния[46].
