Алексей Шишов - Разгром Японии и самурайская угроза
«Почтальоны» задерживались и через короткое время выпроваживались с советской территории в обратном направлении. Но делалось это по международным правилам. Такая передача нескольких «колонн» пограничных нарушителей-«почтальонов» японской стороне официально состоялась 26 июля. На свои письма-протесты они не получили даже устного ответа.
19-го числа в 11.10 состоялся разговор по прямому проводу заместителя начальника Посьетского пограничного отряда с представителем Военного совета ОКДВА:
«В связи с тем, что японское командование Хунчуна заявляет открыто о намерении взять боем высоту Заозерная, прошу из состава роты поддержки, находящейся в Пакшекори, один взвод выбросить на усиление гарнизона высоты Заозерная. Ответ жду у провода. Заместитель начальника отряда майор Алексеев».
В 19.00 пришел ответ (разговор по прямому проводу оперативных дежурных штаба ОКДВА и Посьетского пограничного отряда):
«Командующий разрешил взять взвод роты поддержки, подвести скрытно, на провокации не поддаваться».
На следующий день в штаб Посьетского погранотряда пришло сообщение из управления командующего пограничными и внутренними войсками Дальневосточного округа об отмене прежнего решения армейского командующего:
«Взвод снимается приказом командующего. Он считает, что первыми должны драться пограничники, которым в случае необходимости будет оказана армией помощь и поддержка…»
Разгорелись дипломатические страсти. 20 июля 1938 года японский посол в Москве Мамору Сигэмицу на приеме у народного комиссара иностранных дел М.М. Литвинова от имени своего правительства в ультимативной форме предъявил территориальные претензии к СССР в районе озера Хасан и потребовал отвода советских войск от сопки Заозерной. Сигэмицу заявил, что «у Японии имеются права и обязанности перед Маньчжоу-Го, по которым она может прибегнуть к силе и заставить советские войска эвакуировать незаконно занятую ими территорию Маньчжоу-Го».
В конце беседы с Литвиновым Сигэмицу заявил, что если сопка Заозерная не будет добровольно передана Маньчжоу-Го, то японская императорская армия применит силу. Эти слова посланника из Токио прозвучали как прямая, ничем не прикрытая угроза одного государства другому, своему соседу..
«Если господину Сигэмицу, — сказал глава советского МИДа М.М. Литвинов, — считает веским аргументом запугивание с позиций силы, перед которым отдельные государства действительно пасуют, то должен напомнить вам, что он не найдет успешного применения в Москве».
22 июля Советское правительство направило ноту японскому правительству, в котором прямо и решительно отклонялись ничем не обоснованные требования об отводе войск с высоты Заозерная. Но в тот же день Кабинет министров Страны восходящего солнца утвердил план ликвидации пограничного инцидента у озера Хасан силами императорской армии. То есть Япония решила испробовать прочность советской дальневосточной границы на юге Приморья и боевые возможности красноармейских войск. Или, употребляя военную терминологию, в Токио перед 41-м годом решили провести в отношении СССР разведку боем.
Маршал Блюхер имел достоверные данные о сосредоточении на участке Посьетского пограничного отряда больших армейских сил японцев. Об этом свидетельствовало даже простое наблюдение пограничных нарядов за сопредельной стороной. Военный совет Краснознаменного Дальневосточного фронта (КДФ) 24 июля отдал 1-й Приморской армии директиву немедленно сосредоточить усиленные батальоны 118-го и 119-го стрелковых полков 40-й стрелковой дивизии (командир — полковник В.К. Базаров) и эскадрон 121-го кавалерийского полка в районе населенного пункта Заречье и привести все войска армии (прежде всего 39-го стрелкового корпуса) в полную боевую готовность. Директивой предписывалось вернуть людей со всех хозяйственных и инженерных работ в свои части.
Той же директивой военного совета Дальневосточного фронта вся система противовоздушной обороны в Приморье была приведена в боевую готовность. Эти меры коснулись и Тихоокеанского флота. Пограничники от своего командования получили указание соблюдать спокойствие и выдержку, не поддаваться на провокации с сопредельной стороны, применять оружие только в случае прямого нарушения государственной границы.
В тот же день, 24-го числа, маршал Блюхер направляет на высоту Заозерную «нелегальную» комиссию для выяснения на месте обстоятельств «пыхнувшего» войной пограничного инцидента. Комиссия устанавливает, что часть советских окопов и проволочных заграждений на сопке — на ее гребне находится на сопредельной стороне. Блюхер доложил о том в Москву, предлагая «исчерпать» пограничный конфликт признанием ошибки советских пограничников, рывших окоп, и несложными саперными работами.
Сохранилась стенограмма разговора командования погранвойск, который состоялся на следующий день после того, как на Заозерной побывала «нелегальная» блюхеровская комиссия. В разговоре участвовали двое: начальник войск Дальневосточного пограничного округа Соколов и начальник Посьетского пограничного отряда Гребенник (именно на его участке бежал в Маньчжурию к японцам начальник управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар государственной безопасности 3-го ранга Г. Люшков). Запись стенограммы гласила:
«Соколов (делая разнос подчиненному): Где сказано, что надо допускать на линию границы командный состав, не имеющий отношения к охране границы? Почему не выполняете приказ о недопуске на границу без разрешения?.. Вы не выполняете приказ, а начальник штаба армии фиксирует один окоп за линией границы, там же проволочные заграждения. Почему расходится с вашей схемой, подписанной Алексеевым (заместитель начальника Посьетского пограничного отряда. — А.Ш.)?
Гребенник: Оборудование высоты проходило ночью.
Соколов: Почему не сходятся ваши донесения со схемой, правда это или нет ?
Гребенник: После проверки прибором теодолитом оказались небольшие погрешности. Сейчас эта ошибка исправляется.
Соколов: А 4-метровая пограничная полоса учтена ?
Гребенник: Учтена.
Соколов: Значит, окоп и проволока находятся за 4-метровой пограничной полосой на сопредельной стороне?
Гребенник: Окоп трудно определить, по приборам якобы часть окопа вышла на несколько сантиметров вперед, а проволочный спотыкач находится рядом перед окопом, на высоте травы. Повторяю, эту ошибку сейчас исправляем…»
Командующий Дальневосточным фронтом маршал В.К. Блюхер, со своей стороны, сделал, думается, попытку «усадить» конфликтующие стороны в ранге высокопоставленных дипломатов за стол переговоров, чтобы уладить рядовой пограничный инцидент. Однако об этом ни в Москве, ни в Токио уже и не желали слышать.
Более того, посылка «нелегальной» комиссии в скором времени дорого обойдется ее инициатору. Маршал Советского Союза Блюхер будет арестован и репрессирован. На его судьбу проливает свет секретный приказ народного комиссара обороны, тоже маршала из первой их пятерки, К.Е. Ворошилова № 0040 от 4 сентября 1938 года. В этом документе говорилось:
«…Он (маршал Блюхер) совершенно неожиданно 24 июля подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан. Втайне от члена военного совета т. Мазепова, своего начальника штаба т. Штерна, зам. наркома обороны т. Мехлиса и зам. наркома внутренних дел т. Фриновского, находившихся в это время в Хабаровске, т. Блюхер послал комиссию на высоту Заозерную и без участия начальника погранучастка произвел расследование действий наших пограничников. Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила „нарушение“ нашими пограничниками маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, „установила“ нашу „виновность“ в возникновении военного конфликта на оз. Хасан. Ввиду этого т. Блюхер шлет телеграмму наркому обороны об этом мнимом нарушении нами маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника погранучастка и других „виновников в провоцировании конфликта“ с японцами. Эта телеграмма была отправлена т. Блюхером также втайне от перечисленных… выше товарищей…»
Блюхер не успокоился в своем стремлении «докопаться» до правды назревающего военного конфликта на государственной границе. 27 июля по приказу маршала новая комиссия выезжает в район Заозерной для расследования факта нарушения границы советской стороной. Но с полпути комиссию возвращают назад, в город Ворошилов (ныне Уссурийск).
За день до этого, 26 июля в 23.30, начальник Посьетского пограничного отряда полковник Гребенник доносил по прямому проводу своему начальству:
