Penzenski - Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг
Выработка чисто теоретических положений сочеталась с попытками агитации рабочих и колхозников через листовки. В марте I960 года в Актюбинской области в районе станции Кандагач неизвестными были разбросаны сотни листовок, которые от имени НТС призывали колхозников саботировать решения декабрьского пленума ЦК КПСС, не продавать животных, требовать самоуправления колхозов, беспартийного руководства.[852] Однако ни теоретические документы, ни листовки не делали их авторов и распространителей ближе к народу. Как правило, все ограничивалось одноразовыми актами анонимного публичного протеста.
Принципиально важно, что изменение отношений между советскими людьми и властью, защиту гражданами своих прав и достоинства от произвола нельзя объяснить лишь общим усилением недовольства экономической обстановкой в стране. При жизни Сталина материальные условия были ни сколько не лучше. Основы, как представляется, заложили самые первые мероприятия «коллективного руководства». Ликвидация внесудебных органов, исчезновение из газет наиболее угрожающих высказываний в адрес «космополитов» и «врагов народа», а также развернувшаяся в печати кампания осуждения нарушений законности и признание со стороны власти ошибок прежнего правления не могли не произвести в массовом сознании масштабных мировоззренческих и идеологических изменений.
Конкретным выражением этого стали тысячи писем с жалобами на действия местного руководства, направляемые в редакции центральных газет. Люди настойчиво требовали соблюдения своих конституционных прав, что являлось несомненным новшеством в мировоззрении. Не случайно к середине 50-х годов наиболее частыми стали выступления против действий милиции, которая еще несколько лет назад, в период правления Сталина, вызывала наибольшие опасения граждан. Так, в январе 1956 года в Клайпеде возникли беспорядки, вызванные избиениями в милиции задержанных. Массовые волнения, сопровождавшиеся угрозами в адрес работников правоохранительных органов, произошли в октябре того же года в г. Славянске Сталинской области.[853] Примечательно, что большинство задержанных за активное участие в этих событиях — рабочие.[854]
Интересен вопрос не только о социальной, но, что не менее важно, возрастной среде, в которой формировались антиправительственные, можно сказать «раннедиссидентские», настроения. Отдельного рассмотрения заслуживает проблема взаимоотношения власти и молодежи. Частичная либерализация внутренней жизни в Советском Союзе при Хрущеве Н. С., известная под названием «оттепели», вызвала серьезные сдвиги в сознании советской молодежи, пробудила ее к активной самостоятельной социальной жизни, создала условия для развития многих политических, культурных, духовно-нравственных феноменов.
Самое непосредственное влияние на умонастроения молодого поколения оказал XX съезд партии, ставший поистине эпохальным событием послевоенной отечественной истории. Реакция на съезд, точнее на «секретную» речь Хрущева Н. С. на нем была далеко не однозначной. Для одних, в сказанном на партийном форуме не прозвучало ничего необычного. «XX съезд не произвел во мне никакого переворота. Ничего особенно нового я для себя не открыл, если не считать, конечно, статистики. Единственное, что меня удивляло: почему об этом вдруг сказали».[855] Так воспринял хрущевское разоблачение «культа личности» московский старшеклассник Владимир Вишняков, уже почерпнувший из циркулирующей среди взрослых информации кое-какие сведения о лагерях, тюрьмах, массовых репрессиях, казнях невинно осужденных людей. Но таких молодых людей было сравнительно немного. Для других, составлявших абсолютное большинство, сказанное партийным лидером явилось подлинным потрясением. XX съезд расценивался ими как «очень крупное событие», которое «сильно задело»,[856] «вырвало сердцевину мировоззрения».[857] Диссидент В. Осипов описывал впечатление, произведенное на него XX съездом, следующим образом: «Доклад Хрущева был нам прочитан на закрытом комсомольском собрании в Коммунистической аудитории МГУ на Моховой. На стенах висели четыре портрета: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Конечно, я был потрясен этим докладом. Все сразу приобрело знак «минус».[858]
XX съезд оказал непосредственное влияние на формирование будущих лидеров диссидентского движения. В марте 1956 года состоялось первое выступление молодого ученого Ю. Орлова — создателя Московской хельсинкской группы. На партийном собрании Института физики АН СССР, посвященном обсуждению решений XX съезда, он открыто говорил об общем упадке чести и морали и о необходимости демократических преобразований в стране.
Говоря о 1956 годе, его с полным правом можно назвать отправной точкой расцвета молодежных инициатив. Возбужденная переменами и воодушевленная представившейся возможностью более свободно выражать свое «Я», молодежь начала активно, без оглядки, воплощать в жизнь свои задумки и реализовывать потребность в неформальном общении, создавая кружки самообразования и разного рода семинары. В большей или меньшей степени все они оказывались политизированными. Таков был дух эпохи.
В начале 1956 года в Казанском финансово-экономическом институте группой студентов без ведома вузовского начальства было создано «Общество по изучению вопросов экономики и культуры». 29 ноября того же года избранный старостой «Общества…» студент Катаев на курсовом комсомольском собрании открыто пригласил всех желающих принять участие в обсуждении докладов на темы «Является ли культ личности продуктом социалистического общества» и «Является ли мужчина движущей силой общества». Доклады, сделанные коммунистом Гаджиевым, содержали в себе выдержки из речи Тито в Пуле и коментарии радиопередач Би-Би-Си и «Голоса Америки».[859]
Уже на следующий день Казанский горком КПСС совместно с горкомом ВЛКСМ образовал комиссию для рассмотрения вопроса о состоянии политико-воспитательной работы в финансово-экономическом институте, а вскоре всех, имевших причастность к созданию самодеятельного студенческого объединения исключили из комсомола и отчислили из вуза.[860]
Новым в настроениях учащейся молодежи было и то, что она уже не сносила покорно гонения и репрессии за смелость иметь собственные суждения. В 1956 году в ЦК ВЛКСМ поступило коллективное письмо от студентов Таганрогского радиотехнического института, возмущавшихся исключением из вуза своих товарищей за чересчур наглые, по мнению начальства, вопросы, заданные на семинаре по изучению материалов XX съезда. Студентов интересовало: как понимать термин «экспорт революции», какова точка зрения Троцкого Л. Д. на мировую революцию, какую позицию занимали по этой проблеме большевики в 1917–1918 годах.[861]
Дальнейшая радикализация сознания молодежи связана с событиями в Польше и Венгрии. Даже у вполне лояльно настроенных по отношению к власти представителей молодого поколения подавление вооруженным путем венгерской «революции», сразу же вслед за XX съездом, оставило неприятный осадок в душе. И. Волгин вспоминал: «У меня было двойственное ощущение. С одной стороны, как ни странно, искренне сочувствие к восставшим. Я желал им победы. При отсутствии какой-либо альтернативной информации, я инстинктивно ощущал: наши танки в Будапеште — это зло, во всем этом присутствует какая-то чудовищная ложь. Но, с другой стороны, я вовсе не хотел, чтобы социалистический лагерь был ослаблен или, не приведи Господи, вообще развалился. Я понимал, что повстанцы сражаются за справедливое дело, за свободу, но сам факт вооруженной борьбы не одобрял».[862] Что же было говорить о молодежи инакомыслящей. Думается, что здесь уместно привести патетическое воспоминание о тех временах В. Буковского Он писал: «После того, как краснозвездные танки — мечта и гордость нашего детства — давили на улицах Будапешта наших сверстников, кровавый туман застилал нам глаза. После того, как весь мир предал нас, мы никому не верили. Мы хотели погибнуть, плечом к плечу с теми, кому доверяли безоглядно…».[863]
Часть молодежи рассматривала венгерские события как образец для подражания, руководство к действию. В 1957 году ЦК ВЛКСМ сообщил в ЦК КПСС, что в период венгерских событий вся группа семинара литературных переводчиков Литературного института им. Горького в ответ на объяснения происходящего в официальном ключе вскочила с мест с криками: «В Венгрии произошла революция. Нам тоже нужна такая революция, как в Венгрии».[864]
Подавление оппозиционного движения в Венгрии стало побудительным мотивом для создания нелегальных политических групп и кружков. На это указываю даты возникновения подпольных молодежных организаций и личные признания их участников. Хотя начало вызревание идеи политической оппозиции режиму естественно относиться к более раннему периоду. Так, еще в 1953 году после смерти Сталина и ликвидации Берии, будущий основатель и лидер известной московской молодежной группы Л. Н. Краснопевцев совместно со своим товарищем Л. Ренделем написали несколько работ, в которых рассуждали о путях развития социализма.[865]
