Дмитрий Медведев - Национальные приоритеты

– Вас зовут не только из «Единой России», из других партий тоже?

– Разные предложения формулируются. Это нормально. Неплохо, что у нас есть разные партии с разными политическими представлениями даже в эпоху, когда происходит известная нивелировка идеологии не только в России, но и во всем мире.

– Все-таки, какие партии к вам обращаются?

– Экстремистские не зовут. Маргинальные тоже.

– Когда-то вы сказали, что вам не нравится термин «суверенная демократия», «Единая Россия» немного поколебалась, но все-таки положила его в основу партийной программы. Вы и теперь остаетесь при своем убеждении?

– Мне по-прежнему этот термин не нравится. По-прежнему считаю, что всякая полноценная демократия должна опираться на государственный суверенитет. Но выпячивать один из признаков полноценной демократии, а именно верховенство власти внутри страны и независимости ее вовне, мне как юристу представляется излишним. А иногда даже вредным, потому что это дезориентирует. Но наша уважаемая «Единая Россия» имеет право на использование тех идеологических клише, которые полагает наиболее целесообразными в конкретный период. Я их (партийцев) понимаю: любые понятия должны запоминаться, «стрелять». Термин совершенно условный, но он запоминается. Это факт.

– В преддверии президентских выборов оппозиция уже заявила о своих намерениях, кандидатах. А когда мы узнаем имя кандидата от власти?

– Считаю все-таки условным говорить о том, что оппозиция определилась, а власть не определилась. Определяется с предпочтениями только один субъект – народ. Никакие технологии не способны заставить людей голосовать против их убеждения, если речь идет об открытых свободных равных выборах. Конечно, имеет значение то, как будет проходить соответствующая кампания. Равно как и имеет значение позиция действующего Президента как очень популярного политика, который многое делает для развития страны. Президент говорил, что в свое время определится со своими предпочтениями. Это нормально. Это происходит в каждой стране, где действующий руководитель говорит: считаю правильным поддерживать вот такую-то кандидатуру. Когда это может произойти? Ну это рано или поздно произойдет, потому что есть законы жанра и очевидно, что осень – это уже разгар политических баталий, разгар избирательного цикла. Видимо, все основные события состоятся в этот период.

– А если Президент не поддержит политика, ему, наверное, уже и не стоит пытаться?

– Каждый человек сам принимает решение сам для себя.

– А вы приняли для себя решение?

– Я уже на эту тему многократно высказывался. Я пока работаю вот в этом кабинете и замещаю серьезную позицию – первый заместитель председателя правительства. Здесь очень много работы.

– Можно ли назвать нынешнее правительство командой единомышленников?

– Думаю, если правительство существует достаточно долгое время и не разваливается, выполняет свои конституционные полномочия, дееспособно, то это, конечно, команда единомышленников. В российской новейшей истории были гораздо более сложные конфигурации правительства и гораздо более короткие сроки их работы. Хотя это не означает, что в нынешнем кабинете министров абсолютно одинаковые взгляды. Но в целом в нашей стране, в президентской республике, правительство должно обладать гораздо большим единством, чем в парламентских республиках, где министры – члены коалиции легко его покидают и оно разваливается.

– На ваш взгляд, административная реформа уже завершена или, может быть, она только начинается?

– Нет страны, которая завершает административную реформу и говорит: теперь мы создали такой блестящий административный механизм, который будет полвека работать. Административная реформа в каждой стране продолжается бесконечно. Это neverendness story. Другое дело, что есть как бы всплески реформирования, когда принимаются решения по структуре, по набору министерств и ведомств, по персоналиям, – и бывает плавное течение. Сейчас мы находимся в плавном этапе административной реформы, когда видны как достоинства того, что было предложено четыре года назад, так и явные недостатки.

Ко мне периодически приходят и говорят: вот этот орган не выполняет таких-то функций, надо его разделить на части или, наоборот, что-то в него включить. На какие-то предложения правительство идет, какие-то предложения правительства впоследствии не поддерживает Президент. Но процесс самонастройки носит очевидный характер и продолжается постоянно. Если помните, в течение первых четырех лет президентства Путина все время говорили о том, что нужно провести административную реформу, но ограничивались «тонкой настройкой». Но потом «тонкая настройка» превратилась все-таки в полноценную административную реформу, о которой потом стали говорить, что, конечно, все бездарно провалено, функции не удалось разделить, она ничего не дала, только ухудшила… Потом оказалось, что все-таки отдельные вещи получились, а в целом идея о разделении административных функций между отдельными элементами исполнительной власти доказала свою правоту. Министерства, политические органы, которые принимают нормативные акты, – отдельно, а органы, принимающие разовые решения, в том числе о распределении материальных благ, о выдаче лицензий, – отдельно. В этом есть глубокое рациональное начало.

– Сейчас какие-то существенные административные преобразования нужны?

– Думаю, сейчас уже ничего существенного делать не нужно. Правительство должно отработать положенный срок, решить те задачи, которые с каждым годом становятся все более масштабными, и выйти с определенным набором результатов. А вот новое правительство, новый президент имеют право на то, чтобы формировать какие-то собственные представления. Хотя, на мой взгляд, мы сейчас ближе к оптимальной структуре правительства, чем были, например, десять лет назад.

– Сейчас вырабатывают критерии оценки эффективности губернаторов, а нужны ли такие критерии для министров? Должна ли быть установлена их персональная ответственность, скажем, за провал в реализации нацпроекта?

– Персональная ответственность должна быть. Это нормально, потому что ряд задач решается непосредственно руководителями министерств. К тому же проблемы могут достичь такого уровня, что они станут уже не персональными проблемами, а проблемами всей команды.

– Но персональной ответственности у нас никогда не было. Никогда не объявлялось, что министр уходит, потому что нечто провалил. После кризиса в системе ДЛО все ждали отставки Михаила Зурабова, но и она не состоялась.

– Я сейчас не хотел бы называть конкретных фамилий, чтобы никого не обидеть. Но все-таки обратите внимание – в правительстве все время происходит ротация. Ведь правительство – это не только набор министров, это еще и органы, находящиеся под правительством, агентства и службы. Менялись и министры.

– Как вам кажется, население уже почувствовало какой-то эффект от реализации нацпроекта «Здоровье»?

– Даже по той социологии, о которой мы с вами говорили, довольно значительное количество людей говорят о том, что они видят результаты. Примерно половина уже заметили, что реализуется такой проект, а до трети говорят, что есть изменения к лучшему. Это очень неплохо для любой социальной программы. И действительно, кое-что удалось сделать по сравнению с тем, в каком состоянии эта сфера была до начала реализации нацпроекта. В большинстве поликлиник уже стоит новое оборудование. Только за прошлый год больше миллиона человек прошло с его помощью диагностику. Меняем весь парк автомобилей скорой помощи, за счет чего уже сегодня на 15–20 минут сократилось время ее ожидания.

Сейчас

задача не только в том, как качественно разверстать деньги и правильно и эффективно их потратить, но и в том, чтобы саму отрасль модернизировать (то же можно сказать и об образовании), создать новые схемы финансирования.

Соответствующие эксперименты в регионах уже начались. Вообще выясняется, что социальные проблемы, в принципе, решаемы, только за них нужно браться, прикладывать энергию, силы и деньги. И ничего уникального нет: все страны, даже самые развитые, решают близкие проблемы. Я только что вернулся из Италии – они занимаются буквально тем же самым. Модель здравоохранения, которая у них используется, – именно та, к которой мы движемся: отраслевая система оплаты труда и один канал финансирования. Другое дело, что они стартуют немножко с иного уровня.

– Кризис с лекарствами для льготников преодолен?

– Программа ДЛО, несмотря на дефекты в ее реализации и очевидные просчеты, все-таки приносит пользу. Очень большое количество лекарств, о которых льготники могли только мечтать, сегодня к ним поступают. Другой вопрос, что нельзя объявить о программе, дать, что называется, подержаться, а потом сказать: извините, ребята, денег не хватает. Вот это один из серьезных, фундаментальных просчетов тех, кто ответственен за ее реализацию. Кризис в этой системе преодолен, дополнительные деньги выделены, хотя есть проблемы в ряде регионов, решение которых необходимо доводить до конца. В будущем мне представляется правильной такая позиция. У нас есть список сложных заболеваний, которые требуют лечения дорогостоящими средствами. Например, лечение больных гемофилией в среднем требует порядка миллиона рублей в месяц на одного больного. По отдельным категориям годовые затраты доходят до 40–50 миллионов. Вот эту дорогостоящую помощь, которую мы, слава богу, начали оказывать и без которой больные в прошлые годы умирали, нужно выделить в специальную позицию и финансировать отдельной строкой в рамках госбюджета. А списки остальных льготников нужно анализировать и управлять процессом их обеспечения в рамках существующих потребностей.