Марк Блиев - Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений
Между тем к исходу мая грузинские правительственные войска участили военные действия на всей территории Южной Осетии. Становилось очевидным, что грузинское правительство Жордания приступило к геноциду. Оно начинало его постепенно, осторожно, пристально следя за реакцией политических сил Грузии и Южной Осетии. Наряду с наращиванием военных действий, усилением вооруженного террора и насилия официальный Тифлис распространял невероятную ложь, прикрываясь «идеями социалистической революции». Начиная с последних дней мая 1920 года, грузинские власти, как никогда в своей истории, дали волю глубоким социальным и, пожалуй, национальным инстинктам, столь присущим (исторически обусловленным!)
политической элите Грузии. То, что творили официальные лица Грузии, впервые оказавшиеся «вне контроля» извне, было похоже на приступ политического безумия. Происходившее в Южной Осетии точь-в-точь повторяло драматические события, пережитые в 1795 году грузинским народом. Тогда точно так же персидский шах, недовольный, что к нему на коронацию не приехал вступивший в союз с Россией Ираклий II, обрушился на Восточную Грузию с одним-единственным желанием – уничтожить грузин. Образованная грузинская знать, входившая в правительство Жордания, подражая Ага-Мухаммед-хану Каджару, решила следовать историческим инстинктам своего кумира. Впервые грузинская знать, получившая свободу и независимость, могла, наконец, так масштабно проявить себя и обнажить собственную суть, выпестованную восточными деспотами в жестокости, ксенофобии и мизантропии. В Южной Осетии не знали, что делать, лидеры ее обратились к Советской России, ко всем политическим организациям России и Северного Кавказа с «Меморандумом трудовой Южной Осетии». Назвав ворвавшиеся грузинские войска «людоедами», они по всей Южной Осетии провозгласили Советскую власть, отсчитывая дату ее установления с 8 мая, с введения Советской власти в районе Рокского перевала. Они решительно заявили, что Южная Осетия «является и должна остаться неотъемлемой частью... свободной России». В Меморандуме указывались конкретные силы грузинской Вандеи. Ими «были банды, набранные из крупных и мелких эксплуататоров... духанщиков, лиц с уголовным прошлым и настоящим, шулеров, гимназистов, студентов и т. д., а во главе – князь Мачабели, грузинский Пуришкевич – Вешапели и сам архибандит Джугели». «Каждый из них, – говорилось в том же Меморандуме, – был унавешен двумя-тремя маузерами, винтовкой, ручными гранатами, шашкой, кинжалами». Они «без всякой причины, повода и предупреждения открывали по селам и деревням беспорядочный ураганный огонь из пулеметов и орудий, грабили, убивали, избивали, насиловали и поджигали». Все это сопровождалось тиражированием гнусной лжи со стороны прежде всего самого грузинского дворянина Жордания; в официальном докладе Жордания события в Южной Осетии назывались «восстанием в Цхинвали», якобы «устроенном князьями при помощи осетинских стражников». По поводу подобных заявлений в «Меморандуме» говорилось: «какая наглая и возмутительная ложь. Поседевший Жордания в роли провокатора...» Мы уже отмечали, что грузинская мизантропия имеет на вооружении особый изощренный вид лжи, патологичность которой вполне дополняет образ грузинского власть имущего фарисея. Стоит напомнить – до вторжения в Южную Осетию легионы вооруженных войск грузинского правительства точно так же обрушились на татарские села в Ахалцихском уезде. Это был один из опытов геноцида, кровавые ужасы которого повергли в изумление все население Закавказья. Второй «опыт», который Жордания, уничтожив 400 крестьянских дворов, называл «восстанием в Цхинвали», был в мае 1920 года. Третий еще предстоял...
Текст «Меморандума», составленного в жанре острого памфлета, Разден Козаев и Евгений Рамонов, видные общественно-политические деятели Осетии, 29 мая отвезли в Москву как обращение к руководству России. 8 июня 1920 года Ревком Юго-Осетии принял официальное решение – издать «Приказ об объявлении Советской власти». Его подписали политком Н. Гадиев и председатель Ревкома В. Абаев. Установление Советской власти в Южной Осетии происходило в каждом отдельном осетинском обществе самостоятельно. Например, в тот же день – 8 июня, когда был издан приказ югоосетинского Ревкома, Часовальский Ревком объявил Советскую власть в Кударском обществе. Такой процесс провозглашения Советской власти свидетельствовал о демократическом характере создания властных структур в Южной Осетии. Добавим, что установление Советской власти не заняло в Южной Осетии много времени – оно произошло всего за несколько дней.
Грузинское правительство по-своему готовилось к событиям, которые оно планировало в Южной Осетии на середину июня. Оно не скрывало своих намерений в отношении Советской власти в осетинских обществах, тайной являлись лишь масштабы очередного этапа геноцида. В день повсеместного объявления Советской власти в Южной Осетии известный нам Гегечкори направил ноту министру иностранных дел Чичерину. Грузинский дипломат, умолчавший о такой важной перемене в Южной Осетии, как установление здесь новой власти, протестовал по поводу «проникновения из Терской области через Рокский перевал в пределы Грузии отряда советских войск при двух орудиях». Естественно, никакие советские войска Рокский перевал не переходили. Но именно этого больше всего боялись в официальном Тифлисе, потому что понимали: если появится хотя бы один отряд российских войск, да еще с пушками, да еще в соединении с осетинами, ни о каком грузинском походе в Южную Осетию речь бы не шла. Гегечкори своей нотой подверг молодую советскую дипломатию атаке, дабы она приложила усилия, – во имя «дружбы», о которой писалось в ноте, – и не вводила никаких вооруженных сил в Южную Осетию. Именно такой – незащищенной, обессиленной последними событиями, оставленной покинувшими ее беженцами хотела иметь Южную Осетию накануне варварского геноцида «демократическая» Грузия.
Большевики Грузии знали о планах правительства Жордания точно так же, как последний обычно знал все, что происходило в стане его оппонентов. За один день до вооруженного вторжения в Южную Осетию в газете «Коммунисти», в порядке спокойной полемики грузинские большевики выражали свою поддержку принципам национального самоопределения. «Этого права, – писали грузинские коммунисты, – мы не можем отнять у населения Юго-Осетии, поскольку оно имеет определенную территорию и не нападает на территорию других наций». Но именно этой исторической территории грузинские «демократические» власти решили лишить осетинский народ. На второй день после нашествия крупных вооруженных сил Грузии в Южную Осетию заместитель министра иностранных дел Карцивадзе от имени своего правительства обратился к Советскому правительству России с «Заявлением» о том, будто бы после освобождения Северной Осетии от деникинских войск «как русские, так и осетины, начали переправляться через Рокский перевал с целью пропаганды против существующего в Грузии государственного правопорядка». Нелепая ложь, писавшаяся Карцивадзе, понадобилась грузинскому правительству не только как дымовая завеса, но и для того, чтобы найти повод для дезавуирования мирного договора, ранее заключенного между Россией и Грузией. В «Заявлении» представителя Грузии вновь повторялись вымышленные факты о переходе через Рокский перевал «офицеров, красноармейцев и вооруженного отряда, ...привезшие с собою огромное количество ружей, пулеметов, патронов» и злополучные «две пушки», которые постоянно упоминали официальные лица Тифлиса. Посчитав, что этой лжи недостаточно, чтобы ею оправдать предстоящие в Южной Осетии события, Карцивадзе добавил: «...нами были получены сведения, что из Владикавказа к Рокскому перевалу двинуты несколько тысяч вооруженных и хорошо обученных осетин». Забегая вперед, заметим: если бы на самом деле из Владикавказа поступило много оружия и в Южную Осетию направились бы «несколько тысяч хорошо обученных осетин», к тому же начавших «военные действия в Джавском ущелье», примыкающем к Рокскому перевалу, то, несомненно, они смогли бы защитить Южную Осетию от геноцида. Но было ясно, все эти вымыслы понадобились Грузии, чтобы дипломатически дистанцироваться от России и иметь возможность заявить: «Подобные действия (т. е. ввод войск в Южную Осетию. – М. Б.) в корне подрывают значение мирного договора, заключенного 7 мая с. г., пункт 6-й которого определенно гласит о недопущении в пределах России организации боевой силы, ставящей себе целью ниспровержение существующего в Грузии правопорядка». В дипломатической практике обычно после такого «Заявления» принято выслушать другую сторону. Но грузинское правительство во главе с Жордания не интересовалось действительным положением дел. Между тем российское правительство могло бы подтвердить, что из Владикавказа на самом деле ушли югоосетинские повстанцы, до этого вынужденные покинуть свои боевые позиции в ходе военных действий с грузинскими отрядами в Южной Осетии. Небольшой отряд из беженцев, сформированный во Владикавказе, освободил Джавское ущелье, сняв таким образом блокаду Южной Осетии, и занял Цхинвали, т. е. южные осетины в своей собственной стране пытались свергнуть власть иностранного государства и этим никак не покушались на «правопорядок», установленный в соседнем грузинском государстве.
