Кризис - Генри Киссинджер
К: Теперь я знаю, что все будет очень сложно. Президент внес некоторые изменения в послание Генеральному секретарю. Он подумал, что в свете послания, которое мы только что получили от вас сегодня вечером, ему следует просто направить общие мысли, а не подключаться к дебатам на данном этапе.
В: Конечно.
К: Это просто общие мысли о Ближнем Востоке и наших отношениях с Советским Союзом. Вы получаете то, что, как вы увидите, является очень конструктивным и позитивным, и возлагает на США обязательство приложить серьезные усилия, но не выделяет один важный момент, тот, что связан с выводом войск сторон. Мы обменяемся мнениями по этому поводу позже. Президент подумал, что сейчас это может быть слишком запутанным.
В: Я понял и обязательно дам пояснения.
К: Наш посыльный сейчас как раз в пути. Это очень теплое послание, которое, как мы думаем, вы почувствуете, и считаем, что обе страны должны положить этому конец.
В: Это и наш подход. Спасибо. Я доложу об этом послу.
К: Просто я хотел сказать Генеральному секретарю, что это немного отличается от того, как если бы мы вели полные переговоры. Если у вас возникнут вопросы после его получения, почему бы тебе не позвонить мне.
В: Хорошо.
ГЕНЕРАЛ СКОУКРОФТ – КИССИНДЖЕР
18 октября 1973 года, четверг
22:45
…
К: Советы прислали нам план из трех пунктов, который я перешлю тебе, из которых первый и третий пункты являются в высшей степени приемлемыми. Однако пункт два неприемлем. Он призывает отойти к линии, обозначенной в резолюции 242, которую они [израильтяне] не примут. Что касается границ, я позвонил Диницу и оставил третий пункт, так что завтра у меня будет что использовать в качестве стимула. Они такие же несносные, как и вьетнамцы.
С: Я думаю, у Вас все началось правильно. К тому времени, когда у нас будет то, с чем мы сможем согласиться, они будут относительно довольны.
К: [Израильтяне] также сказали мне, что они собираются пересечь канал с большим количеством танков. Боюсь, это превратится в мясорубку. Если они продолжат переходить, кого-нибудь да убьют – это точно.
С: Настоящая опасность заключается в том, что египетская армия ударится в панику.
К: Как только они выйдут за пределы сил дивизиона, это означает, что защитный пояс ЗРК исчез. Когда армия станет видна как на ладони, они рассыпятся на части. Они не так уж и хороши. Они не смогут получать припасы. Они умрут от голода. Я не могу понять, как они вообще прорвались через канал.
С: Для меня это тоже загадка. У них была эта новая оборонительная позиция. Они прорвались через две дивизии, одну пехотную и одну танковую.
К: Это подробный отчет?
С: Да. Они [израильтяне] атаковали через сильно укрепленный пункт, потому что, если бы они прошли через слабое место, их окружили бы две сильные дивизии.
К: Они прорвали опорный пункт и пересекли канал. Они что, очень хорошая армия, или египтяне очень плохие.
С: Израильтяне очень умны и смелы, они готовы рискнуть и очень сильно их поддержать…
К: …Русские предложили вести переговоры между ними и нами и не включать других членов ООН, вместе с арабами и израильтянами. Вы можете себе представить, что на это скажет Чжоу Эньлай. Конечно, европейцы посходят с ума.
С: Конечно, уловка с попыткой провести переговоры с постоянными членами Совета Безопасности…
К: Я собираюсь передать сообщение Исмаилу. Ты думаешь, что это правильно? Я посчитал, что скажу, что это останется моей позицией, независимо от военного исхода, но это может сделать их подозрительными.
С: Мне это нравится, и Вы должны послать им сообщение, но сообщив им, что это может дать им подсказку и разозлить их.
К: Я боюсь, что они все окажутся брошенными на произвол судьбы. Думаю, это конец Садата.
С: Думаю, Вы правы. Они могут просто выбить их.
К: Им нужно быть осторожными. Дело в том, что, когда все будет сказано и сделано, это станет советским поражением. Те же причины, по которым мы не могли смириться с поражением Израиля, будут действовать против них, и даже если они скажут, что это сделали наши поставки, это должно заставить их [арабские государства] осознать, что им лучше встать на нашу сторону.
С: В этом смысле лучше и быть не могло.
…
19 октября 1973 года
Израильский плацдарм на западной стороне Суэцкого канала расширялся, и вместе с этим росло давление в пользу прекращения огня. Кремль имел достаточно опыта, чтобы понять, что мы тянем со сделанным накануне предложением Брежнева, потому что сочли неприемлемым требование немедленного вывода израильских войск на даже никак не конкретизированные границы. Чтобы выйти из этого тупика, Брежнев пригласил меня в Москву.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Пятница, 19 октября 1973 года
11:04 утра
К: Здравствуйте, Анатолий.
Д: Здравствуйте. Я получил короткое сообщение от Брежнева президенту. Текст я Вам прочту. Хорошо?
К: Да.
Д: «Уважаемый господин президент!
События на Ближнем Востоке становятся все более и более опасными. Две наши державы, как мы оба согласились, должны сделать все возможное, чтобы не дать событиям выйти за рамки разумного, когда они могут принять еще более опасный поворот».
К: Верно.
Д: «Если они будут развиваться таким образом, то существует опасность, что может быть даже нанесен ущерб непосредственным отношениям между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Мы считаем, что ни вы, ни мы не хотим этого допустить. Если это так, то необходимы быстрые и эффективные политические решения. Мы убеждены, что при должной готовности наши две державы могут содействовать принятию таких решений».
К: Верно.
Д: «Поскольку время играет важную роль и теперь на счету не только каждый день, но и каждый час…»
К: Верно.
Д: «…мы с коллегами предлагаем, чтобы государственный секретарь США и Ваш ближайший помощник доктор Киссинджер срочно прибыл в Москву для проведения соответствующих переговоров с ним как с Вашим уполномоченным личным представителем. Было бы хорошо, если бы он прибыл завтра, 20 октября. Буду признателен за Ваш быстрый ответ.
С уважением, Л. Брежнев, 19 октября 1973 года».
К: Вы настроены дружелюбно, не так ли?
Д: Хм?
К: Это дружеское предложение.
Д: Конечно, дружеское.
К: Что ж, мне нужно будет связаться с президентом, и потом я перезвоню Вам.
Приглашение решало большинство наших стратегических проблем. Итогом станет тот факт, что вопрос не будет выноситься в Организацию Объединенных Наций до тех пор,
