Юрий Романченко - Охота на Россию. Наши враги и «друзья» в XXI веке
Действия всех адыгов в мире координирует Международная черкесская ассоциация. Список движений, так или иначе влияющих на этнополитическую ситуацию, продолжают Ассамблея тюркских народов (АТН), Ассамблея демократических сил Северного Кавказа, региональные представительства российских политических партий, чеченский комитет «Барт», ингушское «Нийсхо», Национальный совет балкарского народа (НСБН), карачаевское «Джамагат», движения лезгин, кумыков, аварцев, даргинцев и т. д.
Наиболее заметной и влиятельной организацией является Ассамблея горских народов Кавказа (первоначальное название КНК), которая возникла как движение, выступившее в поддержку абхазской стороны в грузино-абхазском конфликте 1989 г. Ее целью было «воссоздание единого кавказского мышления, кавказского сознания, предотвращение конфликтов между народами, взаимопомощь в сохранении кавказских этносов» с перспективой воссоздания Горской республики. Поэтому через некоторое время Ассамблея была переименована в Конфедерацию горских народов Кавказа (КГНК), что более отвечало ее целям и задачам. К концу 1992 г. КГНК объединяла 16 народов со своими властными структурами: 16 вице-президентов — по числу входящих народов, комитет кавказских сообществ, третейский суд, советы министров по культуре, экономике, самообороне и внешним связям. КГНК придерживалась резко антирусской ориентации. Ядро конфедерации составили чеченцы и представители адыгейских народов.
КГНК занималась мобилизацией молодежи во всех республиках региона, включая Краснодарский край, Ставрополье и Ростовскую область. Чеченцы, кабардинцы, лезгины, а также казаки сформировали боевые подразделения для участия в грузино-абхазской войне. Конфедерация занималась и поставками вооружений. О силе и влиянии этой неправительственной организации свидетельствует тот факт, что ни федеральные, ни местные органы власти не рискнули противоречить ее открытым действиям во время грузино-абхазской войны 1992–1994 гг. С целью привлечения большего числа народов в свои ряды, расширения сотрудничества с закавказскими народами из названия было убрано слово «горских», а организация была переименована в Конфедерацию народов Кавказа.
Существование сильных национальных организаций, имеющих зарубежные филиалы, предполагает наличие финансовой подпитки со стороны государственных и негосударственных структур, а также частных лиц страны пребывания и других стран. На этнополитическую, культурную и религиозную ситуацию на Северном Кавказе стремятся оказывать воздействие несколько центров влияния: Москва, структуры чеченских сепаратистов, Турция, некоторые страны Ближнего Востока, США, страны ЕС. В зависимости от стратегических задач и проблем те или иные народы, политические силы, общественно-политические организации апеллируют к различным центрам влияния.
Москва была и остается центром влияния для официальных органов государственной власти на местах, общественно-политических организаций, казачьих движений, русскоязычной части населения и всех тех, кто выступает за единую и неделимую Россию.
Прямо противоположным по своему назначению является другой центр — организации чеченских сепаратистов, которые для определенной части населения Северного Кавказа выступают как символ борьбы за независимость против России. Стратегическая задача сепаратистских сил — создание общекавказского государства «от моря до моря» вне Российской Федерации. В решении этой задачи чрезвычайно велика роль внешних дезинтеграторов. Можно утверждать, что здесь, хотя и с разной степенью интенсивности, проявили и проявляют себя все виды внешних воздействий, ориентированных на поддержку сепаратизма.
США и ЕС выступают центрами влияния в связи с их исключительной ролью в процессе глобализации. В первую очередь это относится к США. НАТО и Европейский союз начинают весьма плотно осваивать постсоветское пространство в связи с наличием значительных геополитических и экономических интересов. Их влияние все больше усиливается в связи с вовлечением в военно-политическую активность Североатлантического альянса стран Закавказья и Средней Азии, а также осуществлением масштабных экономических проектов в этих регионах.
Турция, как центр влияния, к которому апеллирует часть народов Северного Кавказа, имеет весомые геополитические и экономические интересы в этом регионе. Факторами ее влияния являются: три миллиона этнических кавказцев, проживающих в Турции и энергично развивающих трансграничные отношения; экономические связи, обусловленные строительством нефтепровода; набирающие в последнее время силу идеи пантюркизма, к которым апеллируют тюрко-язычные народы (карачаевцы, балкарцы, кумыки, ногайцы и соседствующие с ними азербайджанцы). Большое значение имеет религиозный, исламский фактор — обращение к единой по вере Турции.
Отдельные исламские страны (Афганистан, Кувейт, Саудовская Аравия, ОАЭ и др.) могут рассматриваться как центры влияния вследствие активизации политического ислама, который, помимо прочего, включил в орбиту своей деятельности и военный аспект, наличие больших материальных ресурсов, а также влияние многочисленной северокавказской диаспоры.
Таким образом, Северный Кавказ является наиболее уязвимым местом безопасности российского государства в связи с наличием в этом регионе значительных по степени своего воздействия дезинтеграторов, как внутренних, так и внешних.
Исламский фундаментализм, международный терроризм, «чеченский» сепаратизм как факторы разрушения России и политика Запада.
В силу своего геополитического положения Россия стала объектом притязаний со стороны не только стран Запада, но также и Востока. Существенное значение для реализации интересов внешних дезинтеграторов также имеет обстоятельство, на которое указывает Л.И. Медведко: «К моменту образования единого многонационального государства, названного СССР, национальный вопрос, как и проблема ислама в районах с преимущественно мусульманским населением, были не столько решены, сколько, загнаны в глубь развороченной революциями и войнами многовековой целины».
Проблема религиозного экстремизма и сепаратизма является актуальной для России уже в силу особенностей ее конфессионального состава. Всероссийская перепись зафиксировала 14 с половиной миллионов мусульман, проживающих на российских просторах. Это порядка 10 % населения. По другим данным, в России проживают порядка 20 млн мусульман, определенная часть которых придерживается фундаменталистских взглядов.
Как считает Г.И. Мирский, в основе этнических конфликтов и этнических движений последних десятилетий лежит ослабление «центра», играющего роль «обруча», стабилизатора взаимоотношений между народами многонациональных образований. В этой связи деятельность зарубежных акторов международных отношений, направленных на ослабление России, можно рассматривать в качестве одного из важнейших средств, призванных стимулировать сепаратистские тенденции. Существует и обратная зависимость: трудности, с которыми столкнулась Россия в переходный период, стимулируют сепаратистские тенденции. По мнению С. Хенкина, «осознание слабости российского государства, не способного даже вовремя выплатить зарплаты и пенсии, обуздать преступность, благоприятствует распространению идей обособления и самостоятельного вхождения в тюркский, европейский или тихоокеанский «дома». К тому же мусульманские народы, воспитанные на законах шариата, воспринимают Москву как источник распространения насилия и безнравственности. В республиках с широким распространением ислама многие рассматривали уход российских войск из Чечни как собственную победу».
Вполне очевидно, что в конкретных условиях российской действительности возможность осуществить какой-либо сценарий сепаратистской направленности выше всего в тех регионах, где уже имеются соответствующие предпосылки исторического, экономического, политического, демографического и иного характера. С.А. Модестов полагает, что Россия оказалась непосредственным участником все более острого геополитического противостояния с мировым исламом, геополитические интересы которого выражают как внешние (Турция, Азербайджан, Иран, Афганистан), так и внутренние силы (чеченские сепаратисты, националисты Татарстана). Национализм в отдельных регионах, как правило, получает поддержку со стороны различного рода религиозных организаций.
Например, в Татарстане целенаправленно насаждается ваххабизм, наблюдается тенденция к захвату мечетей экстремистами. На заседании Совета безопасности республики в сентябре 2004 г. в этой связи было отмечено, что длительное время не придавалось особого значения появлению в Татарстане иностранных эмиссаров, опутавших его сетью организаций и сект экстремистского толка. По данным ФСБ, центрами религиозного экстремизма в республике являются: Альметьевск, Нижнекамск, Набережные Челны, Елабуга, Чистополь, Кукмор, Агрыз. В двух последних районах экстремисты открыто работают с сельской молодежью. Ваххабизация татарских земель была во многом спровоцирована принятием Декларации о государственном суверенитете Республики Татарстан и Актом о государственной независимости. Такие документы не могли пройти мимо лидеров партии Исламского освобождения, которые считают, что мусульманин должен жить в мусульманском государстве, конституцией которого является Коран, а в противном случае мусульманин не должен подчиняться государству. Именно это во многом предопределило выход татарской мусульманской общины из Центрального духовного управления мусульман и создание в 1992 г. Духовного управления мусульман Татарстана под патронажем Татарской национальной партии «Иттифак». В начале 90-х гг., когда в Татарстане открывались одна за одной мечети, а подготовленных татарских мулл не хватало, арабские и другие приезжие религиозные деятели развернули в мечетях и медресе активную деятельность. К концу 1997 г. меджлис молодежного центра исламской культуры «Иман» подготовил решение о слиянии светской и духовной властей Татарстана в одном лице— президента М. Шаймиева и создании здесь исламского государства.
