Кризис - Генри Киссинджер
Н: Да, я понимаю.
К: Но к концу дня эта ситуация станет намного яснее, потому что сражение сейчас идет на Синае, что бы ни происходило в Сирии и на Синае, сражения просто не могут быть чрезвычайно затяжными, потому что снабжение обеих сторон должно осуществляться с достаточно длинного расстояния.
Н: Бои в пустыне не затяжные, мы это знаем, они быстро проводятся. Другой момент, на который я собирался обратить внимание, что мы делаем в плане снабжения?
К: Если бы я мог позвонить Вам через час – у меня встреча, которая начнется сейчас.
Н: Хорошо.
К: В ходе которой я смогу получить для Вас точный отчет. В основном то, что мы пытаемся сделать, – это прекратить полеты военных самолетов с завтрашнего дня и ввести коммерческие чартерные рейсы.
Н: Да, да. Как я, однако, уже сказал, это должны быть конкретные данные. Я имел в виду, что нас будут обвинять как за три самолета, так и за триста, но мы не дадим русским свободы рук. С другой стороны, это убийственный курс, я знаю, но то, что я имел в виду, Генри, у меня не хватает терпения в отношении того, что мы отправим пару самолетов, даже если они несут на себе каких-то шестьдесят…
Н: Я хочу сказать, что если… когда мы собираемся сделать шаг, это будет стоить нам… где-то там запредельно. Я не думаю, что нам будет чертовски дороже стоить, если мы пошлем больше, и – я должен подчеркнуть Вам, что я думаю, что то, как это было решено с точки зрения наших обстоятельств, – я хочу, чтобы в любых будущих заявлениях от имени Макклоски звучало, что мы совершаем поставки, но только с целью поддержания баланса, чтобы мы могли создать условия, которые приведут к справедливому урегулированию. Дело в том, что, если Вы так не говорите, все выглядит так, будто мы совершаем поставки, чтобы война продолжалась бесконечно, а это несостоятельная позиция.
К: Верно. Верно. Если этого не было сказано раньше, мы обязательно скажем это сегодня.
Н: Основная мысль заключается в следующем: цель поставок – не просто разжигать войну; цель [состоит] в том, чтобы поддерживать баланс, который, кстати, весьма точен в данном случае, а затем – потому что только при балансе в этой области может быть достигнуто справедливое урегулирование, в котором не побеждает ни та, ни другая сторона. Это действительно именно то, о чем мы говорим.
К: Верно, господин президент.
Н: Но теперь о русских…
К: Я ожидаю услышать официальный ответ русских. Вчера вечером я не смог поговорить с русскими до 22:00. И я дал им действительно потрясающий…
Н: Мы не можем заниматься их защитой почем зря…
К: Если они ничего не делают.
Н: Если они ничего не делают. Теперь в основном вот то, что они сказали. Я думаю, что им нравится политика кондоминиума [навязывание американо-советских решений]. Британцы отошли в сторону, что должно произойти, так это то, что, даже если израильтяне будут визжать, как резаные свиньи… мы должны сказать Добрынину… мы должны сказать, что русские… что Брежнев и Никсон уладят этот проклятый вопрос. Это должно быть сделано. Вы знаете это.
К: Да. Абсолютно верно.
Н: Если до него дойдет, я думаю, может быть ему это даже понравится. Я позвоню Вам через час… Вы позвоните мне через час.
К: Как только закончится заседание ВГСД. Хорошо, господин президент.
Н: Пока. Хорошо.
ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР
Воскресенье, 14 октября 1973 года
11:10 утра
К: Здравствуйте, господин президент.
Н: Привет, Генри. Я поговорил с Алем [Хейгом] и получил небольшую информацию, потому что мне пришлось обсудить с ним еще кое-что.
К: Так.
Н: И я рад слышать, что мы напрягаем все наши силы.
К: О, это масштабный воздушный лифт, господин президент. Самолеты будут приземляться каждые пятнадцать минут.
Н: Да Вы что! Добились, чтобы они стали летать туда. И единственное добавление, которое я сказал… я сказал им проверить европейский театр военных действий, чтобы посмотреть, есть ли какие-нибудь из тех меньших самолетов, которые им нужны, и отправить их туда, чтобы они могли возместить свои потери самолетов. И еще одна вещь – эти большие самолеты, вы можете погрузить туда некоторые из этих хороших танков, эти танки «M-60», если это необходимо, если это будет иметь какой-то хороший эффект, и поставить несколько штук туда тоже.
К: Верно, господин президент.
Н: Итак, другими словами, не надо – если мы собираемся это сделать – не жалейте лошадей, просто позвольте…
К: На самом деле с большими самолетами, г-н президент, у нас тоже есть гибкость. Мы можем в них разместить «Скайхоки».
Н: Вы имеете в виду загрузить их в самолет?
К: Да. Я не думаю, что есть [другой] выход, – ни одна страна их не пропустит через свое воздушное пространство.
Н: Хорошо. Сколько штук может взять большой самолет?
К: В него можно поместить штук пять-шесть.
Н: Хорошо, поставьте несколько «Скайхоков»; сделайте это тоже. Вы понимаете, о чем я. Если нас подвергнут критике из-за этого, что ж, пойдем на это.
К: Я думаю, что это правильно. И я думаю, господин президент, мы обсуждали это в группе… я думаю, уже после того, как Аль ушел, мы можем предложить прекратить воздушные перевозки, если русские сделают это после подписания соглашения о прекращении огня.
Н: Совершенно верно. Я думаю, нам следует сказать – я думаю, теперь должно идти личное послание. Я имею в виду, что Вы отправляли послания, но одно должно быть от меня к Брежневу.
К: Все, что я отправляю, идет от Вашего имени.
Н: Хорошо. Но я
