Анатолий Вассерман - Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков

Впрочем, на расчёты живыми деньгами Газпром согласился — при условии перехода на коммерческое ценообразование по поставкам. Там хорошо представляли себе последствия такой коммерции.

Впрочем, премьер-министр Украины не глупее газпромовцев: Юлия Владимировна хорошо представляла себе все эти тонкости — как отмечено выше, она успела поруководить единой энергосистемой Украины. Поэтому уже на следующий день она заявила: без бартерного газа страна не сможет обеспечить дешёвый газ населению и коммунальному сектору.

Цены газа для этих потребителей субсидируются украинской промышленностью. К началу переговоров предприятия жилищно-коммунального хозяйства получали в основном российский газ, население — более дешёвый из собственных украинских месторождений (они невелики, но для населения достаточны), а промышленность — туркменский, до реформ Ивченко самый дорогой. Подорожание российского газа позволяло «Нефтегазу Украины» требовать с ЖКХ большей платы за газ (что в свою очередь обернулось бы ростом тарифов на услуги). А перед президентскими выборами кандидаты соревновались в щедрости обещаний избирателям — и бюджет был свёрстан соответственно.

Затяжные переговоры «Нефтегаза Украины» с Газпромом касались ещё одной темы. На них хоронили проект газотранспортного консорциума.

Идея консорциума возникла довольно давно. Газпром, как известно, старается взять под свой контроль все газопроводы, ведущие к конечным потребителям. Владельцы транзитной структуры не желают терять доходы. Поэтому возникла идея совместного владения. В консорциум должны были войти представители поставщика — России, транзитёра — Украины, основного потребителя — Германии. Разнонаправленные интересы всех троих было куда проще согласовывать в рамках единой структуры.

Увы, лебедь, рак да щука не сдвинули проблему украинского газопровода. Переговоры о консорциуме тянулись несколько лет — и Украина неукоснительно срывала любые соглашения. Очевидно, чем мутнее вода, тем больше могут из неё извлечь умелые рыбаки. Особенно когда воду мутят эффектные лозунги о недопустимости разбазаривания национального достояния.

Точку в переговорах поставил лично президент Украины. 26 апреля 2005-го он провёл многочасовые переговоры с Миллером. Украина не была готова передать в консорциум всю свою газотранспортную систему. Газпром не хотел финансировать только строительство нового газопровода «Богородчаны-Ужгород» — эта часть проекта была выгодна одной Украине. Да и потенциальные партнёры — германская Ruhrgas, польская PNG&G и французская Gas de France — также устали от капризов и уже не проявляли особого желания участвовать в консорциуме. Словом, у проекта явно не было будущего — и Ющенко с Миллером наконец признали это публично. Идея взаимовыгодных решений умерла. Путь к переговорам «с позиции силы» был открыт.

Собственно, тактику Газпрома предсказать было несложно. Если Украина требует европейских тарифов на прокачку газа, невзирая на все предыдущие соглашения — то и цена газа для неё будет европейская, опять же независимо от всего предыдущего. Нельзя разорвать только половину соглашения.

Итог всех попыток «Нефтегаза Украины» забеременеть только наполовину подведен заявлением Газпрома (http://gazprom.ru/text/news/2005/12/18439.shtml) в декабре 2005-го: «Дополнение № 4 (от 9 августа 2004 года) к Контракту об объёмах и условиях транзита российского природного газа по территории Украины на период с 2003 по 2013 год не отменяет необходимости определения условий транзита российского газа через территорию Украины межправительственными Протоколами. В 2006 году это дополнение может иметь силу лишь в случае, если Протоколом на 2006 год будет установлено, что услуги по транзиту российского газа, во-первых, будут оплачиваться газом, и, во-вторых, его цена будет зафиксирована в размере 50 долл. за 1000 куб. м. Если Протокол не подписан, или подписан с другими условиями, это дополнение теряет силу, что прямо следует из Контракта».

Понятно, правительство России не желало никаких протоколов взамен расторгнутых Украиной. И не только из-за откровенной враждебности рыжих политиков к северному соседу. Но и потому, что их поведение не оставляло ни малейшей надежды на то, что новые протоколы окажутся долговечнее прежнего.

Итоговые соглашения, заключённые уже в январе и описанные выше, представляют собою развёрнутую иллюстрацию к поговорке «Как аукнется, так и откликнется». Кто же просил Ивченко аукаться?

Как известно, опаснее дурака дурак с инициативой. Но Ивченко — не глава государства. Его инициативу формально было кому остановить.

Руководитель Конгресса Украинских Националистов теоретически обязан был предупредить о своём шаге во взаимоотношениях с сопредельной державой вождя блока «Наша Украина», куда конгресс входит — президента Ющенко. Тем более что тот ещё и за внешнюю политику отвечает.

Но Ющенко (как многие писаные красавцы — вспомните хотя бы Брежнева или Касьянова) редко портил лицо морщинами от напряжённой умственной деятельности. Обычно они переваливают все свои проблемы на подчинённых. Когда Ющенко возглавлял Национальный банк Украины, реальную работу делал его первый заместитель Владимир Семёнович Стельмах,[205] когда был премьером — опять же первый заместитель Юрий Иванович Ехануров.

Правда, Ющенко накопил некоторый опыт банковской работы: при банкротстве руководимого им банка «Украина» — бывшего украинского отделения агропромбанка СССР, где он работал с 1987-го, а с ноября 1990-го был заместителем председателя правления и с апреля 1992-го исполняющим обязанности председателя — он умудрился выйти сухим из воды. И не удивительно: к тому времени, как следователи начали разбираться в выданных «Украиной» необеспеченных кредитах, Ющенко уже был кандидатом в руководители Национального банка Украины, а с 26-го января 1993-го возглавил его.

Впрочем, многие эксперты полагают, что он и на новом посту не оставлял прежний банк своими заботами. Многие проведенные через «Украину» махинации — вроде памятных и в России фальшивых авизо — довольно трудно организовать без секретных сведений, доступных разве что верхушке главного банка страны. Но официальных обвинений глава Нацбанка пока не получил.

Как бы то ни было, ничто из прежнего опыта Ющенко не даёт основания считать, что он прилично разбирается во внебанковской экономике — не говоря уж о дипломатии. Так что скорее всего он готов был подписать любое решение, предложенное его однопартийцем Ивченко.

Вдобавок Ивченко ссылался именно на собственные ющенковские идеи. Президент уже в первые месяцы своего правления призывал к отмене всех бартерных соглашений и полному переходу на денежную форму взаиморасчётов. Мол, в Европе бартер не практикуется — значит, и Украине негоже. Независимо от того, сколь близко к истине столь оптимистичное представление о западной практике, для Ивченко любой начальственный чих мог стать руководством к безоглядному действию.

Впрочем, мог быть у Ющенко и вполне рациональный политический мотив. Как известно, нынешняя Украина отчётливо поляризована и территориально, и хозяйственно. Чем западнее, чем ближе к Галичине (с 1197-го независимой и пытавшейся колонизировать юг Руси, в XVIII–XX вв. усиленно воспитывавшейся Австрией и Польшей в антирусском духе, в 1939-м захваченной Сталиным и присоединённой к Украине), тем меньше крупных предприятий и больше симпатий к западному образу жизни. Владельцы самых энергоёмких производств живут в основном на востоке и поддерживают бело-голубых политиков. Подорожание газа ослабило прежде всего их бизнес — и соответственно уменьшило возможности по финансированию антирыжей политической деятельности. А удар по рядовым жителям всей страны — вполне допустимые в войне (в том числе и политической), побочные разрушения.

Зато остановить Ивченко могли на втором сверху этаже исполнительной власти. Вряд ли руководитель одной из крупнейших хозяйственных структур Украины — причём принадлежащей государству — мог действовать без ведома премьера. Особенно если учесть, что сама эта структура когда-то входила в сферу хозяйственной деятельности Юлии Владимировны.

Более того, если один из документов, регулирующих газовые взаимоотношения, подписан на правительственном уровне, то и требовать пересмотра этих взаимоотношений можно только с санкции правительства. В качестве премьера госпожа Григян могла просто дезавуировать первые же заявления Ивченко. Но ограничилась, как отмечено выше, публичными жалобами на неприемлемость отмены бартера — хотя могла просто заблокировать её.

Так что винить за подорожание газа на Украине надо в первую очередь изящную даму, в своё время заслужившую титул «газовая принцесса».