Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем

Для Маркса цель политического развития состояла в преобразовании общества, т.е. в уничтожении отчуждения, классовой эксплуатации и государственного принуждения. Развитие включает в себя трансформацию одного способа производства в иной способ организации экономического производства. В основе революционной трансформации капитализма лежат структурные кризисы. Маркс полагал, что с развитием капитализма обостряются его противоречия. Возникает конфликт между производительными силами (машинами, рабочей силой, источниками энергии) и классовыми отношениями, и этот конфликт мешает росту экономического развития. Когда фабричные рабочие организуют союзы и собственные политические партии, капиталисты противостоят их требованиям. В условиях капитализма возрастает безработица, чередование пиков и спадов промышленного цикла; в особенности усиливается отчуждение рабочих. Обостряется классовая борьба. Рабочие оказываются в большей степени сплоченными. Объединенные общими условиями жизни, общими интересами и ценностями, они мобилизуют свои силы на коллективные действия, направленные на свержение капиталистической системы.

Для создания коммунистического общества Маркс считал необходимым объединить структурные условия с поведенческими требованиями просвещенного руководства и классовым сознанием. Он хотел, чтобы в политических партиях пролетариат играл стихийную, эгалитарную роль. Вместо буржуазных интеллектуалов рабочие партии должны возглавлять философы и рабочие, совместно претворяющие социалистическую теорию в политическую практику. Если пролетариат представляет необходимые для завоевания политической власти людские ресурсы и оружие, то интеллектуалы дают необходимое для мобилизации масс на борьбу с капитализмом теоретическое оружие и знания. С участием в революционных политических организациях растет солидарность рабочих в поведенческом плане, в частности их самоотождествление с пролетарским классом и осознание, что судьбу отдельного рабочего решают совместные действия. Следовательно, для Маркса развитие коммунистического общества зависит от активного участия в политике пролетариата[167].

Если Маркс придерживался весьма оптимистической точки зрения на способность пролетариата стихийно руководить революцией, направленной на свержение капитализма, то В.И. Ленин (1870—1924) занимал по этому вопросу пессимистическую позицию. По его мнению, контроль над стихийностью масс со стороны элитарной политической организации был главным путем к установлению социалистического общества. Он хотел завоевания политической власти еще до того, как массы будут подготовлены к социализму. Ленин полагался на мощное государство и, в частности, на профессионально организованную авангардную партию, призванную мобилизовать массы на осуществление намеченных лидерами задач. Координируя деятельность, формулируя общие цели и определяя средства их достижения, авангардная коммунистическая партия, возглавляемая в основном интеллигенцией и «образованными рабочими», мобилизует массы на социалистические преобразования. Несмотря на внимание к авангардной роли партии, Ленин хотел также расширять участие масс в политике. Партия должна не отрываться от масс, а поддерживать тесную связь с ними. Она должна руководить различными массовыми организациями, включая профсоюзы, образовательные кружки и юношеские объединения. При широком членстве и децентрализованной структуре они позволяют каждому участвовать в принятии решений. Однако в отличие от согласительной структуры власти, ленинистская мобилизационная система предоставляла массовым организациям мало политической власти и контролировала их деятельность. Партия вела общество к социализму (Маркс называл его «первой фазой» коммунистического общества), а в конечном счете и к «более развитой фазе» — коммунизму. По Ленину, только с установлением полного коммунизма данная система достигнет наивысшей стадии развития. На этой стадии исчезают классы. Государство отмирает. Становится возможной истинная свобода. Воцаряется всеобщее политическое и экономическое равенство. Только тогда, по мнению Ленина, общество реализует Марксово видение справедливости: «от каждого по способностям, каждому по потребностям»[168].

Философские интерпретации Джеймса Мэдисона, Макса Вебера и Карла Маркса легли в основу трех послевоенных структурных теорий развития — теории модернизации, теории институционализма и теории зависимости. Каждая них отражает свой взгляд на власть, деятельность социальных групп и ее результаты, а также на национальное государство, политические партии и иностранные институты, в частности ТНК. После войны и до конца 60–х годов в научных дискуссиях, посвященных политике, доминировала теория модернизации. Придерживающиеся теории модернизации либералы рассматривали развитие как структурную дифференциацию. В рамках согласительной системы различные группы делят между собой правительственную власть; результатом являются реформистские преобразования.

Консервативные институционалисты, разочарованные реформистским подходом, подчеркивали необходимость во властных институтах, которые бы консолидировали политическую власть. Обязанность держать под контролем проявления социального плюрализма возлагалась на профессиональных военных, обладающую специальными знаниями бюрократию и некоммунистические политические партии. Наиболее подходящей системой для развивающихся стран представлялся бюрократический авторитарный режим.

Более радикальное решение предлагали сторонники теории зависимости. Развитие приравнивалось ими к трансформации общества. Лишь мощная мобилизационная система могла, по их мнению, снизить зависимость находящихся на периферии прогресса развивающихся стран от ведущих индустриальных капиталистических держав.

Теории модернизации

Сторонники теории модернизации, такие, как Т. Парсонс, Г. Алмонд, С. Н. Эйзенштадт и У. У Ростоу, для укрепления классической либеральной позиции выдвигали идею, что политическое развитие предполагает высокий уровень либерального плюрализма. Этнические, лингвистические, религиозные и экономические группы формулируют частные интересы и доводят свои требования до правительства, следствием этого являются постоянные перемены в структурно дифференцированном обществе. Поскольку разные группы обладают неодинаковыми ресурсами и политическими возможностями, это неравенство носит дисперсный, а не кумулятивный характер. Все добровольные ассоциации, каким бы ни был их этнический или классовый состав, имеют определенное влияние на процесс проведения политики. Следовательно, они усиливают свободу, толерантность, способность к адаптации и инновации. Согласно теории модернизации, плюрализм способствует как социальной дифференциации, так и интеграции. Добровольные ассоциации отражают высокую ролевую специализацию. Интегрирующие институты, такие, как коалиционные политические партии, представительные законодательные органы, независимые суды и общеобразовательные школы, объединяют общество.

В рамках плюралистической согласительной системы конституционное правление защищает свободу индивида, частную собственность и рыночную экономику. Поддерживая закон, правительство регулирует взаимодействия социальных групп, является гарантом прав индивидов, не допускает произвола бюрократической государственной власти. Структуры, играющие роль противовесов — конкурирующие партии, группы влияния, независимые средства массовой информации, — ограничивают деятельность центрального правительства и защищают культурные ценности, необходимые для эффективного функционирования согласительной системы.

Сторонники теории модернизации, Алекс Инкелес и Дэвид Смит, связывали политическое развитие с активным участием в политике. Современные граждане исповедуют идеалы Просвещения: рациональность, светскость и индивидуальные достижения. Данные ценности привносятся такими модернизирующими структурами, как средства массовой информации, производственные предприятия и общеобразовательные школы. Согласно анализу, проведенному Инкелесом и Смитом в шести развивающихся странах — Аргентине, Чили, Индии, Израиле, Нигерии и Бангладеш, — современные молодые люди свободно высказывают свое мнение, отличаются открытостью, высокой политической информированностью, большой политизированностью и национальной ориентацией. Они не воспринимают мир фаталистически, считают, что в нем царит не произвол, а закономерность. Они могут познавать и преобразовывать мир. В государственной политике следует руководствоваться не традиционными авторитетами, а рациональными, безличными правилами. Считая изменения как желаемыми, так и возможными, современные граждане активно участвуют в политической жизни. Они вступают в организации (политические объединения, профсоюзы, религиозные ассоциации, общественные клубы), могут обсуждать с лидерами правительства наиболее важные вопросы и участвуют в голосовании. Эти современные позиции и типы поведения проистекают из опыта, усвоенного в школах, на предприятиях и из сообщений средств массовой информации. Наиболее современная, активистская позиция участия присуща обычно тем молодым людям, кто дольше учился в школе, работал на предприятии или–в сельскохозяйственном кооперативе либо больше других слушал радио, чаще смотрел телевизор или читал газеты. Три названных института — школы, предприятия и средства массовой информации — учат активности, восприимчивости нового, а также показывают, как важно принимать решения независимо от традиционных авторитетов, таких, как родители, старшие или духовенство. С помощью данных институтов граждане учатся современному отношению к жизни, что весьма важно для согласительных систем[169].