Марк Блиев - Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений
Столь общая картина, характерная не только для Осетинского участка, но и двух других, составляющих Южную Осетию, не являлась доминантой в области политических процессов. В этом отношении пореформенный период следует рассматривать как новый этап феодально-помещичьего наступления на Южную Осетию со стороны грузинских тавадов. Главным общественным и хозяйственным интересом последних в Осетии оставались вопросы земельной собственности и, естественно, феодальная оккупация Южной Осетии. Серьезная борьба разворачивалась вокруг самого осетинского населения – среди феодалов одни были сторонниками выселения осетин с их насиженных мест, другие – напротив, являлись противниками их переселения, – все зависело от выгодности или невыгодности с точки зрения феодала. Так, грузинские дворяне Карсидзе в 1865 году обратились к начальнику Горийского уезда с требованием о выселении осетинских крестьян из их имения. Речь шла о четырех осетинских домах – Музаевых и Кусраевых, в свое время относившихся к имению князей Эристовых и ими переданных феодалам Карсидзе. Последние должны были вернуть осетинские семьи своим прежним владельцам, но они просили об их выселении, ожидая, что земли этих крестьян достанутся грузинской феодальной фамилии. Под этим требованием подписались три представителя Карсидзе. Тифлисскому гражданскому губернатору поступило и другое прошение. Оно было противоположного содержания – 91 осетинский двор «через поверенных Ростома Тибилова и Гавриила Макиева обратился с просьбой о дозволении им переселиться в Терскую область», т. е. на территорию Северной Осетии. Мотивом для переселения послужили обременительные размеры оброка, который несли крестьяне князьям Эристави. Осетинские крестьяне, решившие покинуть Южную Осетию, происходили из Магландвалетского ущелья, занимали район «на самом высоком хребте Кавказских гор». Эристави не были заинтересованы в переселении осетинских семей, поскольку оголялось целое ущелье, где вряд ли кто бы еще пожелал поселиться. Распоряжение губернатора было в интересах Эристави. Оно запрещало Магландвалетским крестьянам переселиться, повелевалось заодно добиться того, «чтобы повинности или денежный оброк»..., установленный Эристави, «был строго соразмерим с количеством угодий, которые поступят крестьянам в постоянное пользование». Однако распоряжение гражданского губернатора явно не было выполнимо, поскольку размер оброка «зависел преимущественно от добровольных их (крестьян. – М. Б.) с помещиками соглашений». В том же 1866 году начальник Терской области генерал Лорис-Меликов обратился к администрации главнокомандующего Кавказской армией по вопросу о переселении из Зругского ущелья на равнину Северной Осетии осетинских крестьян, которых преследовали своими феодальными притязаниями князья Мачабеловы. Рапорт начальника Терской области представляет особый интерес, поскольку он наиболее полно обнажает характер феодальной экспансии грузинских тавадов, усилившийся после реформы 1864–1865 годов. Зругское ущелье, о котором писал Лорис-Меликов, в начале 50-х годов XIX века было одним из семи ущелий, отведенных князьям Мачабели согласно указу Николая I. Оно располагалось, как и Нарское общество, на северном склоне Кавказского хребта и относилось к высокогорным районам Осетии. Здесь, в Зруге, представляющем собой огромное горное плато, занимались только скотоводством. Князья Мачабеловы здесь никогда не бывали и вряд ли представляли себе и жителей, и саму местность. Но в бытность князя Авалова начальником Осетинского округа на имя управляющего Алагиро-Дигорским участком Северной Осетии поступила записка о том, «что земля в Зругском ущелье, лежащая на севере от перевала Зикара, принадлежит грузинским помещикам князьям Мачабеловым». Притязания Мачабеловых на Зруг появились не случайно. Они были вызваны распоряжением 1858 года, сделанным А.И. Барятинским, об административном переносе Нарского участка, куда также входил Зруг, в состав Военно-Осетинского округа. Казалось, Барятинский отвел грузинских феодалов от Нарского участка, но было видно, что у грузинского феодализма обнаруживается не просто закономерность к развитию вширь, а некая «национальная» черта, проявлявшаяся во всеобщей экспансии. Основной пружиной, толкавшей князей Мачабели к открытой агрессии, являлась все та же система феодализма, по своей социальной природе отличавшаяся особыми формами восточного лихоимства. Князь Авалов, ставя вопрос о Зруге и формируя обязанности осетин этого общества, недвусмысленно и весьма претенциозно заговорил «о сборе дани в пользу князей Мачабеловых за жительство их на той земле и пользование оной». Но Лорис-Меликов, опираясь на слова жителей Зруга, возражал и указывал, что «предки их никогда не были данниками и земля та никогда не принадлежала никакому помещику, что могут подтвердить все соседи». Судя по письму Лорис-Меликова, переписка между российскими властями в Тифлисе и начальником Терской области была и ранее, поскольку после 1858 года Зругское общество относилось к территории этой области, и уже тогда высказывались Мачабеловыми притязания на Зруг. Предшественник Лорис-Меликова, отвечая наместнику на вопрос – «имеют ли князья Мачабеловы право на землю Зругского и других ущелий», писал, что «дело темное и во всяком случае сомнительное, ибо осетины в первый только раз слышат о владычестве над ними князей Мачабеловых». Лорис-Меликов, в свою очередь, просил администрацию главнокомандующего «об избавлении зругцев от несправедливых притязаний князей Мачабеловых на принадлежащую жителям этого ущелья землю, приняв при этом во внимание, что последние, в числе прочих жителей Осетинского округа, уже обложены государственною податью». Начальник Терской области указывал также на бедственное положение жителей этого общества. Он предупреждал, что единственным выходом из положения может стать переселение зругцев на равнину. Тифлис, однако, четко держался стороны Мачабеловых, явно ведя дело к переселению местных жителей. Начальник Горского управления, в свою очередь, пытался объяснить, что в Зругском «ущелье до 65 дымов осетин», принудить их платить дань Мачабеловым «почти нет возможности, ибо и без того они нередко вынуждены питаться кореньями, так как при суровом климате» в «Зругском ущелье не всегда созревает там даже ячмень».
Вопрос о Зруге был передан главнокомандующему, а затем императору. Но и Петербург, решивший «отступить» перед Мачабеловыми, не возражал против переселения жителей Зруга. Когда же стали рассматривать вопрос о том, куда переселить зругцев, им не нашлось места в собственной стране. Предложили их депортировать на «свободные земли нагорной полосы Кубанской области». Стоит привести отрывок из письма зругцев, ставших жертвой насилия грузинских князей, с помощью российских властей отнимавших у Осетии территорию за территорией. «Пораженные такою неслыханною новостью, – писали осетинские крестьяне из Зруга, коим объявили о депортации, – мы обратились с просьбой к начальнику округа генерал-майору Мищенко и просили его... о разъяснении нам этого дела, так как ни предки наши, ни мы никогда не видели никакого из князей Мачабеловых... Древние памятники, находящиеся в Зругском ущелье (церковь Божьей матери) свидетельствуют, что Зругское ущелье населено в довольно древнее время». Жители Зруга и их соседи не знали, когда их предки поселились в этом месте. От себя добавим: археологические разведки, в которых участвовал автор настоящих строк, и предварительные раскопки подтвердили наличие в горных местностях Центрального Кавказа аланских погребений. Именно в Зруге были обнаружены аланские могильники, относящиеся к первым векам н. э., и нет никакого сомнения, что предки осетинского населения Зругского ущелья – автохтонные жители, сохранившие наречие, характерное для этой местности. Однако продолжим письмо зругцев, которых решили выселить из родной страны в угоду грузинским тавадам. «Воля и распоряжения начальства для нас священны, – писали они, – препирательства, какие бы то ни было с нашей стороны безрассудны и мы, покоряясь обстоятельствам, к переселению готовы. Но повергаем настоящую просьбу к стопам вашего императорского высочества и в последний раз по этому предмету почтительнейше просим: пусть князья Мачабеловы фактически докажут свое право на Зругское ущелье, хотя один случай получения ими дани с этого ущелья, и укажут границы своей земли, а так же подтвердят ли все то окружающие Зругское ущелье соседи... и тогда расставание с родиной не так будет тягостно для нас, как в настоящее время, когда мы еще чувствуем совершенную правоту нашего иска и не можем даже свыкнуться с мыслью, что не в дальнем будущем мы должны расстаться навсегда с местом родины и оставить лишь кости предков наших покоиться на их родной земле». Письмо, нами приведенное с отрывками, подписали Давид Бирагов, Кандуа Тавгазов и Павел Козаев. В 1869 году зругцы вместе с другими такими же осетинскими изгоями, составившими около 500 семей, покинули свою родину и поселились в Лабе на Ставрополье. Остались в Зруге лишь единицы, впрочем, несколько позже также переселившиеся на равнину. С тех давних пор необычайно красивое Зругское высокогорное плато стало навсегда безлюдным – здесь развелось столько ядовитых змей, будто неземной силой посланных в укор агрессивным намерениям людей, что, кажется, его не посетишь без риска.
