Борис Кагарлицкий - Политология революции
Непрекращающаяся борьба течений и групп зачастую, вызывала раздражение в самой партии. Многие участники дискуссий признавали, что идеологические споры становятся самоцелью, серьезное обсуждение стратегии и тактики заменяется «псевдодебатами» (Scheindebatten). А председатель партии Лотар Биски даже призвал: «Мы не должны блокировать друг друга, пока мы все вместе боремся против политической блокады».[288]
Однако партийные дискуссии лишь ширились и разрастались по мере усиления и роста влияния партий. Постоянные разногласия внутри ПДС отражают не только слабости стратегии, но и неоднородность ее социальной базы. В одной организации находятся представители восточных и западных земель, немцы и иммигранты (в том числе турки и курды), радикальная молодежь и левоконсервативные пенсионеры, промышленные рабочие и люди, связанные с новыми технологиями, технократы и интеллектуалы, мужчины и женщины.
Современное левое движение не может и не должно быть однородным, ибо неоднородны трудящиеся массы. В этом смысле ситуация радикально изменилась по сравнению с началом XX века, когда в Европе создавались профсоюзы и социалистические партии. Различия в квалификации, оплате и культуре внутри рабочего класса существовали и тогда. Но с тех пор они резко увеличились.
Социальную базу левых партий сегодня составляют уже не только промышленные рабочие. На одном полюсе – масса работников, не имеющих никакой квалификации, представители «неформального сектора», на другом – операторы компьютеризированных производств и высококвалифицированные работники традиционной промышленности. «Белые» и «синие воротнички» обнаруживают, что у них масса общих интересов, но совершенно разная психология. Люди, работающие в науке, осознают себя «новым пролетариатом», но не торопятся вступать в ряды «старого» рабочего движения. Представители различных рас, религий и культур не только объединены общими проблемами и совместным трудом, но и разделены традициями и предрассудками. Этот пестрый мир труда не может быть и организован механически. Но это не значит, будто консолидация в принципе невозможна. Именно неоднородность трудящихся масс делает задачу политического объединения особенно важной. Причем эффективной в таких условиях может быть только демократическая и плюралистическая организация, соединяющая черты партии и движения, отчасти даже коалиции. Как отмечают теоретики немецкой Партии демократического социализма, социальная мобилизация в современных условиях невозможна без решительного отказа от старых понятий о дисциплине. Необходимы «новые, открытые, организационные формы».[289] Эта открытость и, возможно, некоторая организационная рыхлость затрудняют политическую мобилизацию. Но они же являются и своеобразной гарантией против оппортунизма, ибо руководство уже не может быть уверенным в безоговорочной поддержке и лояльности членской базы.
Политические противоречия «третьей левой»В 1998 году ПДС достигла своего наилучшего результата, получив 5,1% голосов, причем на Западе ее поддержали 1,2% (вместо 2%, на которые рассчитывали организаторы избирательной кампании), зато на Востоке этой партии отдали предпочтение 21,6% граждан.[290] Однако внутрипартийная борьба на фоне этих успехов лишь обострялась. Противоречия между группами и течениями вылились в 2000 году в жесткую конфронтацию на съезде в Мюнстере. Открывая съезд, Лотар Биски признал, что существует конфликт между критикой капитализма и идеологией модернизации, между критиками и апологетами западноевропейской социальной модели, традиционалистами и реформаторами, левыми и правыми, «весси» и «осси». Сам Биски призвал консолидировать ПДС в качестве «партии социальной справедливости», отстаивающей «путь, альтернативный англо-американскому капитализму».[291] Такая формулировка, очевидно, не удовлетворила левое крыло, настаивавшее на том, что в качестве социалистической организации ПДС должна представлять альтернативу капитализму, а не только его англо-американской версии. Непосредственным поводом к конфронтации стал вопрос о поддержке использования немецких вооруженных сил за границей под флагом ООН. Левые выступили против любого использования немецкой армии за пределами Федеративной Республики, причем активным сторонником этой точки зрения выступила секретарь партии по международным вопросам Сильвия-Ивонн Кауфман, считавшаяся сторонником умеренного («реформаторского») крыла в партии. Съезд закончился полным поражением руководства. Отставка Биски и Гизи с руководящих постов в ПДС в ходе съезда была запланирована заранее (устав партии требовал ротации лидеров), но на фоне политического поражения эта отставка приобрела совершенно иной смысл. В качестве нового лидера правлением партии неожиданно для многих была предложена Габи Циммер (Gabi Zimmer) из Тюрингии, являвшаяся компромиссной («центристской») фигурой, способной примирить «реформаторов» и левое крыло.
Формально отставка Гизи и Биски была представлена в виде выполнения уставного требования о регулярной ротации кадров, но в политическом плане выглядела как признание руководством неспособности контролировать ситуацию. Избрание Циммер оказалось компромиссом между течениями в партии. С одной стороны, она получила поддержку радикального крыла, поскольку в ней видели деятеля, способного остановить сползание партии вправо. С другой стороны, умеренные видели в ней практичного и эффективного молодого лидера В то же время подъем молодежных «антиглобалистских» движений дал новый импульс для развития левого крыла ПДС, которое приняло в этих выступлениях активное участие. Тем самым ПДС в Германии, как и Левая партия в Швеции, особенно в лице своих молодежных организаций, вновь оказались выразителями растущей радикализации части общества.
Надо отметить, что внутренние разногласия не подорвали авторитета ПДС среди избирателей. Триумфом ПДС стали муниципальные выборы в Берлине осенью 2001 года. Партия получила 22,6 % голосов, вплотную приблизившись к социал-демократам (СДПГ) и христианским демократам (ХДС). В восточной части города ПДС с большим отрывом заняла первое место. Можно сказать, что избиратели продолжали воспринимать партию, во-первых, как выразителя интересов Востока, а во-вторых, как левую альтернативу традиционным партиям западного истеблишмента.
Троцкистские критики сталинизма, признавая идею дисциплинированной авангардной партии, постоянно обнаруживали в ней «проблему руководства». Но опыт ПДС показывает, что решающим остается вопрос о партийной демократии. Там, где партийные массы сохраняют влияние на политический процесс, сохраняется и возможность корректировки курса и полевения. История XX века продемонстрировала ограниченность централизованной структуры и «фабричной дисциплины» старого рабочего движения. Конец XX века создает возможность для торжества нового подхода. Именно поэтому, вероятно, бразильская Партия трудящихся и германская ПДС, несмотря на очевидную рыхлость и противоречивость своей политики, долгое время казались двумя наиболее эффективными левыми партиями «нового поколения».
В начале века «моделью» для левых была немецкая социал-демократия, после 1917 года на ту же роль претендовали большевики, затем маоистская компартия Китая, повстанческие организации, создававшиеся по инициативе Эрнесто Че Гевары. Сегодня такой модели нет и не может быть. Немецкая ПДС, бразильская ПТ, мексиканское движение сапатистов представляют собой явления одного порядка именно потому, что они внешне, формально не похожи друг на друга. Все эти политические проекты, однако, оказались схожи не только своими гибкими организационными формами, но и своими противоречиями. Вторая половина 1990-х была временем их подъема, но следующее десятилетие показало, что децентрализованная и «гибкая» модель, пришедшая на смену старой партийной дисциплине, сама по себе не гарантирует ни эффективности, ни политической принципиальности.
Левое движение «новой волны» не может быть однородным, его объединяет именно отсутствие стандартной формы и единой модели при наличии общих задач и целей. Вообще организационные формы оказываются подвижными, неустойчивыми, поскольку складываются на основе крайне противоречивой практики. И все же, необходимость плюрализма и широкого объединения не отменяет потребности в единой стратегии и общих целях. Больше того, если общность социалистической цели заменяется декларативным согласием с абстрактными лозунгами, все плюсы плюралистической организации немедленно оборачиваются минусами.
Как бы ни велика была ценность плюрализма, необходимы объединяющие и консолидирующие механизмы, позволяющие принимать общие решения, а главное – выполнять их. Без общей организации различные группы трудящихся не только не смогут отстоять общие интересы (а тем более – изменить общество), но не сумеют решить и свои специфические, «частные» задачи. Отсутствие солидарности и помощи со стороны «других» всякий раз будет вести к поражению «своих».
