Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994
Впервые в истории человечества на 1/6 суши сложилась уникальная система техносферных опасностей, не просто обладающая угрожающими потенциальными возможностями в виде запасов ядерного и химического оружия и их невоенных аналогов. Источником опасности стала вся выведенная из устойчивого состояния, возбужденная и достигающая (или достигшая?) критической точки нестабильности высокодинамичная сложная система «техносфера — общество — человек». В России эта система обладает большим разнообразием, трудно контролируема и плохо изучена, а в своей социально-психологической компоненте — практически не изучена вовсе. Это система, к множеству видимых и скрытых «кнопок» которой получило доступ огромное множество людей с расщепленным сознанием, самыми разными мотивами, интересами и ценностными установками, включая самоубийственные, как показали последние события. Таким образом, наряду с известными категориями техносферной опасности — повысившейся вероятностью крупных аварий отдельных производств, цепной реакции аварий, непреднамеренных аварий в результате конфликтов и военных действий,5 преднамеренных аварий, вызванных направленными боевыми действиями, — добавляются непреднамеренные инциденты и аварии, вызванные резкой трансформацией социально-экономической и социально-психологической обстановки, и преднамеренные действия — шантаж, акты социального или национального мщения и терроризм с использованием техносферы, включая применение эквивалентов оружия массового поражения. Находящиеся на грани отказов и аварий из-за отсутствия инвестиций технологические системы «обучают» потенциальных борцов любого толка. При нынешнем состоянии умонастроений каждая авария внимательно осмысливается с точки зрения возможности создания аналогичной ситуации в интересах борьбы. Лозунг перестройки — «разбудить активность и живое творчество масс» — при повороте реформ к варианту множественной конфронтации повернулся своей самой разрушительной стороной. Сегодня любая прижатая в угол группа способна превратить место обитания своих противников в «зону бедствия».
Следует подчеркнуть, что за последние десятилетия произошел разрыв привычной зависимости: более страшные средства (радиационные, химические и биологические) оказываются более доступными, чем традиционные виды оружия (стрелковое, артиллерия, бронетехника). Использование организуемых целенаправленно аварий опасных промышленных объектов еще более доступно, а по поражающей способности чрезвычайно опасно. При этом представления политиков о доступности средств разрушения остались прежними т.е. неадекватными новой реальности. Надо также подчеркнуть, и это уже подтверждается эмпирическими данными, что использование современных технологий в целях борьбы в принципе не поддается контролю полицейскими методами.6
В проблеме технологического риска отразился фундаментальный дефект всего проекта перестройки и реформ. Ключевым тезисом этого проекта была свобода — радикальное снятие всех скреп и даже оков, которые стабилизировали советское общество. Но известно, что свободное общество — это дорогое общество, за свободу надо платить. Устранение запретов и табу должно было быть компенсировано иными, часто весьма дорогими стабилизирующими механизмами (вульгаризируя — кнутом и пряником, т.е. усилением полицейских механизмов и одновременно гарантированным благосостоянием большинства).
На деле все произошло наоборот — нормы и запреты были сняты, но при одновременном распаде правоохранительных органов и резком снижении уровня жизни. Простейший пример — устранение цензуры в печати. В СССР мало кто знал, сколько в Москве атомных реакторов и где они расположены, теперь эта информация известна из печати всем, включая душевнобольных и потенциальных террористов. Не было и информации о технологии доведения реактора до взрыва, теперь об этом знают многие, часто достаточно грамотные для того, чтобы суметь воспользоваться этой информацией. А ведь кроме них существует огромное количество не менее опасных объектов.
Cитуация, сложившаяся в нашей стране, не имеет аналогов в истории. Деиндустриализации такого масштаба в мире просто никогда не было. Это процесс абсолютно неизученный. Техносфера, созданная в СССР, стала опасна катастрофически, так как создавалась и приспосабливалась под системы безопасности огромной единой и стабильной страны, которая теперь разрушена вместе со всеми системами, обеспечивавшими безопасность ее техносферы. В силу особенностей природных, демографических и исторических условий (большая протяженность коммуникаций, множество малонаселенных местностей) техносфера России абсолютно уязвима перед действиями любых радикальных групп в конфликтах с использованием насилия. В том виде, как она была построена в СССР, техносфера принципиально незащищаема силовыми средствами. Любая бескомпромиссная политика политического режима потенциально чревата технологическими катастрофами и должна как минимум сопровождаться превентивными мерами по нейтрализации их последствий. Пока что, однако, не существует не только методологии анализа риска и разработки аварийных программ, но и признаков понимания ситуации. Необходимы срочные объективные исследования.
Надо отметить, что предлагаемые срочные меры не зависят от идеологии и долгосрочной политики. Их цель — указать на возможные опасности и предлагать меры по их предотвращению или минимизации урона, когда их не удается предотвратить. А также выявить пределы, в которых возможна относительно безопасная реализация проводимых правительством социально-экономических и политических реформ.
1993
Россия — против «Выбора России»
Вот и прошли постылые выборы-93 на крови. Оппозиция, пойдя на очень скользкий компромисс и получив места в Думе, приняла на себя огромную ответственность. Она идет по лезвию ножа. Если позволит себе заплыть жиром парламентаризма, попытается удобно «встроиться» в режим, от нее отвернутся с отвращением.
А «реформаторы» ликуют с постными лицами. За «демократическую конституцию» высказалось 27% граждан. В скромности «демократам» не откажешь. Ведь не 70% «за», даже не 40. Двадцать семь! Нам, мол, лишнего не надо. В этих условиях и бойкот бы легко удался — стоило хотя бы партии Травкина призвать не участвовать в выборах. Пришлось бы тогда фокусникам от демократии трясти рукавами, восполняя недостающие бюллетени.
Но особо расстраиваться тем, кому эта конституция противна, не стоит. Реально-то народ ее не принял, какими указами это ни утверждай. Плохо, конечно, что теперь она, как заноза, мешает доработать и принять при достаточном согласии такую конституцию, которая действительно приобрела бы в глазах большинства мистическую силу Основного закона и охранила бы нас от безумств с любой стороны. А эта? Почти никто не сомневается, что для диктатора-президента она никакой сдерживающей силой не будет: захочет, хоть завтра разгонит любую Думу. А раз так, то и для его противников, когда припрет, эта конституция помехой не будет, все решит расстановка сил. Оправданий у радикалов более чем достаточно. Значит, не на «конституционном поле» будет решаться вопрос о продолжении убийственной «реформы Гайдара» или переходе на более разумный путь. А то, что «демократы» так старались заложить в закон диктаторские полномочия, глядишь, сыграет с ними самими злую шутку. Это часто бывает с любителями рыть другому яму.
Для меня важнее результат выборов в Думу — как отражение сделанного после залпов 4 октября выбора. Никто не сомневается: большинство сделало очень жесткое заявление. Главный смысл — крушение демократического мифа и отказ от западнической утопии. Половина «проголосовала ногами». Среди тех, кто не пошел на выборы, сторонников Гайдара нет. Партия «реформаторов»-радикалов получила поддержку 6,5% населения. Небывалый откат от той трети, которая поддержала их в апреле. Остались те, кто повязан круговой порукой расхищения страны, и уже необратимо угоревшие интеллигенты. Даже такие потенциальные союзники, как Шахрай и Явлинский, сочли разумным отойти подальше, чтобы не быть затянутыми в воронку. А ближайший соратник — ДДР — вообще не перевалил порог и остался за бортом.
В уныние «демократов» поверг оглушительный успех партии Жириновского. А ведь тоже сами копали эту яму. Ловко устранили умеренных патриотов — РОС, христианских демократов, хитро решили иметь в Думе для битья «бутафорскую» партию. Сами себя перехитрили. Повторили фатальную ошибку Горбачева, тот тоже любил конструировать «пугала» — то справа, то слева.
Но я говорю не о самом Жириновском, мы его в деле еще мало знаем. Важно, какие струны он задел в душе избирателей, на какие призывы и «коды» они так дружно ответили. Вот что самое важное! А ответили они на коды и призывы, полностью отвергающие «проект Гайдара». Генотип российской цивилизации сломать реформаторам не удалось, рано они радовались. И все это именно так и поняли. Смешно: пугали людей коммунистами Зюганова. Но позиция, выраженная голосами за Жириновского, несравненно жестче. По своей предвыборной платформе КПРФ — мягкие социал-демократы, почти лейбористы (кстати, думаю, этим они отдали немало голосов именно Жириновскому и Травкину). Никаких архаичных, державных лозунгов не выдвигали. Казалось бы, живи с коммунистами и радуйся! Тем более, что люди безропотно терпели лишения. Нет, разбудили в них зверя, породили глухую тайную злобу за невыносимые оскорбления державного чувства и глубинных представлений о справедливости. И когда Жириновский воззвал именно к этим чувствам, он получил мощный ответ. Такой, что само сосуществование с реформой по схеме МВФ становится невозможным. Естественно, показанный народом кулак подбодрит всю оппозицию, даже заставит ее четче определить позицию. Не надо было бы господам сеять ветер — а уж как предупреждали.
