Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994
Мировой опыт показывает, что по критическим показателям — затрате энергии и экологических ресурсов («трате плодородия») крестьянское земледелие в принципе более эффективно, чем капиталистическое. Ибо в сознании крестьянина земля — мать и жена, а для фермера — предмет эксплуатации или купли-продажи (грубо говоря, продажная девка). Правда, сила земли такова, что и на Западе уже многие фермеры снова «окрестьянились».
Важным уроком является аграрный опыт Китая, где крестьянство в течение двух тысяч лет кормит с небольшой площади четверть человечества без потери плодородия. На 100 человек здесь 8 га пашни — и Китай давно не знает голода. А в Бразилии в 8 раз больше — 46 га пашни. Да какой! Невероятно плодородной, при обилии солнца и влаги. Перед конференцией «Рио-92» мы с одним китайским ученым пересекли Бразилию, и он сказал, что китайский крестьянин с такой земли мог бы кормить все человечество. Но в Бразилии крестьян с земли согнали, 90% их безземельно или малоземельно, земля у иностранных фирм и крупных фермеров. И здесь, при тракторах с компьютерами, постоянное недоедание и острая нехватка в пище белка и витаминов у половины населения. Это приводит к разрушению иммунной системы и тяжелым физиологическим нарушениям. Похоже на СПИД, и люди умирают от малейшей инфекции. О нормальном развитии нечего и говорить. Конференция по проблемам питания заявила: «более 40% детей, которые рождаются в Бразилии, будут физически и умственно недоразвитыми к моменту достижения зрелого возраста». А ведь Бразилия, как говорят наши идеологи — уже недосягаемый идеал для России.
Говоря о колхозах, политики переключили наше внимание с реальных причин кризиса советского АПК на второстепенные идеологические факторы (ах, колхозы — продукт большевизма!). На деле в аграрной сфере были сделаны ошибки — но именно на пути подражания Западу («Догоним Америку…»). Колхозы укрупнили, скот сосредоточили в одной-двух точках. Отсюда — разрыв системы человек-земля-скотина. Пасти стало трудно, начали кормить зерном, затянули «зерновую петлю» — и возник порочный круг. У нас скот оставляет на земле 20% навоза, а в Дании более 70%. У нас средний радиус перевозки навоза от фермы до поля 3,6 км, а в Дании 0,48 км.
Выйти из кризиса можно было лишь через структурные и технологические изменения, которые и начали делать — но тут реформа. Начали разваливать колхозы и совхозы. Со здравым смыслом не вяжется? А здравый смысл у людей отключили. Вспомните: ведь 99% людей поверили, будто колхозы по сравнению с западным фермером неконкурентоспособны. Но ведь это же чушь! С 1985 по 1989 г. средняя себестоимость тонны зерна в колхозах была 95 руб., а фермерская цена тонны пшеницы в 1987/88 г. была во Франции 207, в ФРГ 244, в Англии 210, в Финляндии 482 долл. Доллара! По курсу тех лет колхозник мог выбросить на рынок пшеницу в 10 раз дешевле, чем фермер — и при этом имел бы прибыль 1000%.
Себестоимость тонны молока в колхозах была 330 руб., а у фермеров США 331 долл. — при фантастических дотациях на фуражное зерно, 8,8 млрд. долл. в год (136 долл. на каждую тонну молока)! Кто же из них неконкурентоспособен? Да потому российских производителей на рынок и не пускают, что они в два счета западных конкурентов разорят. Запад от нас закрыт железным занавесом — почище сталинского. А пустят их на рынок, когда Россию разотрут, и мы действительно станем беспомощными. И самое поразительное, что правительство России на собственной территории оказывает протекционизм зарубежным производителям — против отечественных! В 1992 г. правительство России закупило у российского села 26,1 млн. т. зерна по 11,7 тыс. руб. за тонну (что по курсу на 31 декабря 1992 г. составляло около 28 долларов), а у западных фермеров — 28,9 млн. т. зерна по 143,9 долларов за тонну. Да где же такое видано?
А разве не поверил «средний россиянин», что колхозы сплошь убыточны и запускают руку в карман налогоплательщика? Вот последний стабильный год — 1989. В СССР было 24720 колхозов. Они дали 21 млрд. руб. прибыли. Убыточных было 275 колхозов (1%), и все их убытки составили 49 млн. руб. — 0,2% от прибыли. Смехотворная величина. В целом рентабельность колхозов составила 38,7%. Колхозы и совхозы вовсе не «висели камнем на шее государства» — напротив, в отличие от Запада наше село всегда субсидировало город.
Говоря об огромных якобы дотациях, академики и журналисты сознательно лгали. Именно на Западе сельское хозяйство — это не рыночная, а бюджетная отрасль, сидящая на дотациях. В среднем по 24 развитым странам бюджетные дотации составляют 50% стоимости сельхозпродукции (а в Японии и Финляндии — до 80%). Около 30 тыс. долларов в год на одного фермера! В 1986 г. бюджетные ассигнования на сельское хозяйство США составили 58,7 млрд. долл., и дотации постоянно повышаются. А все бюджетные ассигнования российскому селу на 1993 г. предусмотрены в 1477 млрд. руб. — чуть больше 1 млрд. долл. Так ведь это — предусмотрено, а дать-то не дали и половины. Еще долги селу не отдали за 1990 год! Постоянные попреки колхозам — свинство, каких свет не видал.
Нам прожужжали все уши, будто колхозно-совхозная система деградировала и не могла быть реформирована. А село наращивало и объемы производства, и интенсивные показатели. Вот факты:
Показатель 1985 — 1989
Продукция сельского хоз-ва в сопоставимых ценах 1983 г., млрд. руб. 73,9 — 82,1
Производство (млн. т):
Мясо 10,81 — 13,16
Молоко 29,8 — 34,6
Растительное масло 2,54 — 3,25
Сахар-песок 11,8 — 13,3
Надой молока на корову, кг 2434 — 2853
Яйценоскость, шт. 216 — 232
Прямые трудозатраты на производство 1 ц продукции, человеко-часов:
Зерно 1,2 — 1,1
Картофель 2,7 — 2,2
Молоко 8 — 6
Привес свиней 26 — 20
Как стандарт сравнения нам тыкали США и Голландию. Выбор этих стандартов неправомерен, не выполняются самые минимальные критерии подобия (недопустимо различны почвенно-климатические, финансовые, технологические, культурные параметры систем). С точки зрения науки использование этих стандартов сравнения есть подлог. Переход к близким аналогам показывает, что главный тезис о заведомой более высокой эффективности частного хозяйства не подтверждается. Приемлемый стандарт — Польша.
К началу шоковой терапии там было 2,7 млн. частных хозяйств, производящих 78% всей сельхозпродукции. Остальное — госхозы, и кооперативы. В 1991 г. урожайность зерновых была: у фермеров 29,3 ц, в кооперативах — 34,7; в госхозах — 40,2 ц. Это соотношение держится уже десять лет. В госхозах на 100 га занято 14 работников и 3 трактора, в единоличных хозяйствах — 24 работника и 6 тракторов. Польша в больших количествах импортировала продовольствие.
А рядом, в ГДР, сельское хозяйство базировалось на кооперативах и госхозах — и ГДР была экспортером продуктов. Из этого можно сделать вывод, что в сельском хозяйстве вид собственности на землю не определяет эффективность. Имеется немало и других примеров. Так, земля в Израиле национализирована, а его колхозы-кибуцы очень продуктивны. Почему бы американским советникам Гайдара не заняться приватизацией земли в Израиле? А мы уж потом, вслед за умными израильтянами.
Сегодня кампания с «фермерством» видится как промежуточный этап по расшатыванию села. А ведь работящие, энергичные люди поверили, думали, новый Столыпин пришел. Такое дело загубили! Отрезали фермерам 11 млн. га угодий, огромный клин. И бросили без средств, несмотря на массу обещаний. Сейчас у российского фермера на 1000 га 3 трактора, а в Германии — 124, в Польше — 60. Естественно, что товарность у фермеров нулевая — они заняли почти 10% посевных площадей, а продукции дают от силы 1,5%. Прикиньте в уме: что, если бы сбылась мечта Черниченко и в 1992 г. все колхозы были бы распущены, а вся земля отдана фермерам. Кто бы «накормил Россию»? Ведь 10% пашни — это уже вполне надежный эксперимент.
Вся эта шумиха с фермерами смахивает на провокацию. Потом их разорят. Они уже в долгах, и их земля готова к изъятию — они ее просто пока охраняют. Обман и в планах «фермеризации» животноводства. Средняя молочно-товарная ферма оптимальных для России размеров (70 коров) требует, в ценах сентября 1992 года, капиталовложений, равных ежемесячному сбережению в 7 тыс. руб. в течение 570 лет.
И вот, зная все это, в общество бросают бомбу — свободу купли-продажи земли. Пашни, луга, леса. К чему это ведет — к снятию остроты кризиса? Нет, к усилению раскола. Вопрос о собственности на землю не сводится к экономике. Он наполнен даже религиозным смыслом. Во все времена решение этого вопроса вопреки традициям — хоть силой, хоть обманом, приводило к тяжелым потрясениям и гражданским войнам. Резкая и необратимая смена типа собственности на землю категорически недопустима в момент острого кризиса и раскола общества. Этот вопрос можно решать лишь при стабильном, спокойном состоянии и лишь при условии национального согласия, достигнутого в обстоятельном диалоге. Разумно было бы отложить кардинальное решение вопроса о земле на несколько лет, идя сегодня на временные компромиссы.
