Анатолий Уткин - Месть за победу — новая война
Президенту пришлось заменить глав обоих ведомств, послать во главу «обезглавленного» ЦРУ Портера Госса, который в первом же приказе по ведомству приказал «не идентифицировать себя с оппозицией администрации, не помогать ей». А вместо «противопоставившего себя всей стране» главы госдепартамента Колина Пауэлла переизбранный Буш поставил безусловно лояльную Кондолизу Райc — она не позволит американской дипломатической машине фрондировать против главенствующей внешнеполитической доктрины. (Впрочем, такие «неоконы», как Эдвард Лутвак, предупреждает своих коллег, что Райc «подает сигналы о новой внимательности в отношении европейцев, которые не поддерживают войну в Ираке.)
Отметим несколько наиболее важных моментов, ставящих под сомнение «доктрину Буша».
1. Классическим примером предвосхищающего удара является хорошо известный «план Шлиффена», тщательно обосновавший необходимость такого удара по Франции и детально разработавший такой удар через Бельгию. При всей изощренности этого плана он, по сути, бросает вызов здравому смыслу. Оборона всегда обходится дешевле, чем наступление на неведомое большое. Представьте сегодня Соединенные Штаты, периодически наносящие удары по пятимиллиардной периферии мира. Только убежденный враг Америки мог бы посоветовать ей встать на этот путь, где ей придется озираться без конца и края, тратя свои конечные ресурсы.
2. Гораздо реалистичнее представить себе Северную Корею применяющей ядерное оружие, не в слепой ярости наносящую удар по Сеулу, а в беспросветном отчаянии столкнувшуюся со сверхмогущественными Соединенными Штатами, пожелавшими изменить политический режим в Пхеньяне. Именно превентивное наступление вооруженных сил США, как видится, скорее всего прочего могло бы вызвать то, чего, по понятным причинам, опасаются и боятся в США.
3. Американское руководство не может бесконечно использовать логику, исходящую из положения, что «показать слабину» для Америки смертельно опасно: «Если мы не покажем готовность приложить силу в данном конкретном случае, то доверие к нам в мире падет до нуля»[304]. Исторический опыт не может не подсказывать американцам, что именно на этом основании (плюс «доктрина домино») им объясняли важность борьбы с Вьетконгом, с вьетнамским Сопротивлением (мол, если уступить во Вьетнаме, то падет весь Индокитай, за ним неизбежен переход на противоположную американцам сторону Таиланда, Малайзии и Индонезии; а за ними и коммунизация всей Азии. Нельзя же верить бесконечно в надуманное «падающее домино».
4. Титаны дипломатии стремились поставить своего противника в положение «первого атакующего», чем выигрывали в глазах общественного мнения. Надо ли вызывать тень великого Бисмарка, чтобы напомнить, что он находился под постоянным давлением своих генералов, жаждавших получить приказ выступать. Бисмарк же назвал превентивную войну чем–то «похожим на совершение самоубийства из–за страха смерти»[305]. Более импульсивные наследники канцлера Бисмарка бросили Германию в цепь авантюр, которая завершилась для этой страны двумя мировыми поражениями.
ОБЪЕКТИВНЫЕ ТРУДНОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ДОКТРИНЫ
Отчего потеряла влияние Британская империя? Оттого, что принимала активное и непосредственное участие в двух мировых войнах, доведших ее до измождения. Между тем, если бы Британия содержала большую армию в мирное время — убедительное для Германии сдерживание, то она не изошла бы жизненными силами в мировых катаклизмах. В пик имперского влияния (между 1870 и 1914 годами) Британия расходовала на военные нужды 3,1 % валового внутреннего продукта в год[306] — не столь уж напряженное бремя. Не более напряженно оно пока и у Соединенных Штатов, но несколько обстоятельств «работают» против продолжительного имперского всемогущества.
I. У власти в США республиканцы, доминирующий элемент их внутриполитической философии — снижение уровня налогов в стране. А ведь империя требует жертв, в том числе и финансовых. Даже на военные нужды Соединенные Штаты в годы «холодной войны» расходовали значительно больше, чем сегодня. Республиканцы президента Дж. Буша–младшего уже произвели несколько подобных налоговых сокращений. Не собираются ли они доминировать в мире «бесплатно», пользуясь просто ослаблением (последовательно) мусульманского мира после 1700 года, Китая после 1850 года, Западной Европы после 1914–1945 годов, России после 1991 года? Ведь все поименованные силы прилагают старания восстановить свою мощь — военную в том числе — и настроены на координацию своих усилий.
II. Встает вопрос, как могут Соединенные Штаты контролировать огромный внешний мир, если бюджеты двух главных механизмов–доноров, государственного департамента и Американского агентства международного развития совокупно составляют всего 1 (!) % федерального бюджета? Американское правительство тратит 16 % на военные нужды, но ведь империя не может жить одним лишь покорением непокорных.
III. Изменить функции военных? На этот счет внутри республиканской администрации идет борьба, и похоже, что побеждают те, кто, словами Джозефа Ная, предназначают военному ведомству ограниченную функцию: «Вломиться в дверь, избить диктатора и возвратиться домой, а не приступать к тяжелой работе создания демократического общества»[307].
IV. Главное. Даже если Соединенные Штаты произведут более серьезную, чем просто создание министерства внутренней безопасности, внутреннюю мобилизацию, и идеологическую и материальную, все равно жестким фактом реальности будет то, что все более растущий объем процессов в мире остается за пределами контроля даже самого могущественного государства. У Соединенных Штатов нет инструментов, воли и психологического настроя на постоянной основе вмешиваться во внутренние дела бесчисленного множества государств, заниматься постоянным мониторингом происходящих в этих государствах внутренних процессов, силовым вмешательством на постоянной основе.
V. Трудности в Ираке начались не с выдвижением американских армейских частей против элитных иракских формирований, а после того, как эти формирования исчезли неведомо куда. Американский народ в общем и целом воспринял как «приемлемые» потери полутораста человек в ходе боевых действий между Тигром и Евфратом (примерно такими же были потери в афганской кампании). Но американское общество начало испытывать конвульсии после 1 мая 2003 г., когда президент Буш объявил об одержанной победе, а еженощные потери американских военнослужащих начали приближаться к цифре собственно боевых потерь. Мир оказался для американской армии и общества едва ли не более болезненным, чем объяснимый военный период.
Особое внимание следует обратить на демографические процессы, быстро меняющие мир и влекущие за собой последствия стратегического характера.
Соблазн нанести упреждающий удар получил общенациональное одобрение на выборах в ноябре 2004 г. Но, встав на этот путь, Соединенные Штаты неизбежно приговорены историей разделить судьбу всех претендентов на имперское всевластие.
Во–первых, все империи, пытавшиеся демонстрировать готовность к активной самообороне на своей периферии, неизбежно были вынуждены переносить (в конечном счете) поле битвы на территорию метрополии. Современная технология не позволяет герметично закрыть границы метрополии.
Во–вторых, предвосхищающие удары становятся в конечном счете контрпродуктивными для имперской безопасности, когда их следствием становится бесконечная череда конфликтов на имперских окраинах, восстания в прежде покоренных регионах, растущее недовольство как сателлитов, так и зависимых стран.
В-третьих, даже в зоне испытанных привилегированных союзников использование вооруженной силы грозит крушением имперских основ, столпов имперского могущества. Номинально независимые страны неизбежно интенсифицируют свое сопротивление диктату.
В результате не нужно даже смотреть в магический кристалл, чтобы предсказать увеличение проблем национальной безопасности США, а не ожидаемое уменьшение этих проблем. Бросим взгляд на не очень далекую историю. Как пишет Джек Снайдер из Института войны и мира Колумбийского университета, «чтобы гарантировать свои европейские владения, Наполеон и Гитлер пошли маршем на Москву, чтобы быть поглощенными русской зимой. Германия кайзера Вильгельма попыталась предотвратить свое окружение союзниками посредством неограниченной подводной войны, что бросило против нее всю мощь Соединенных Штатов. Имперская Япония, завязнув в Китае и встретив нефтяное эмбарго Америки, попыталась пробиться к нефтяным месторождениям Индонезии через Перл — Харбор. Все хотели обеспечить свою безопасность посредством экспансии, и все кончили имперским коллапсом»[308].
