Виталий Павлов - Операция «Снег»
Через несколько дней я попросился на доклад к В.Е.Семичастному и кратко доложил, что проведенная проверка X. дала отрицательные результаты. Учитывая, что недавно председателем были даны строгие указания по выводам из дела Носенко, который в свое время был принят на работу без достаточной проверки, только по рекомендации отца, министра судостроительной промышленности, я полагал бы отказать отцу X. и попросил согласие Семичастного на это. Взяв без особого удовольствия мою справку, он сказал, что сделает это сам. На этом инцидент был исчерпан. Но могло быть и по-иному, не успей мы получить подробных сведений о X. Этот пример подтвердил возможность одиночных прорывов преград, созданных нами на пути во внешнюю разведку для негодных кандидатов. Так оно и было в жизни. Два изменника — Лялин и Левченко были приняты к нам «по блату».
Поэтому перед профессорско-преподавательским составом и всеми наставниками института я поставил настоятельную задачу — своевременно выявлять возможный кадровый «брак» еще на стадии обучения у нас.
Глава 11. Польша: из кризиса в кризис
Интересное наблюдение: большинство поворотов в моей жизни и в служебной карьере происходили в начале весны. В органы государственной безопасности я был зачислен 1 марта 1938 года. В марте 1939 года меня выдвинули на руководящую должность — заместителем начальника американского отделения ИНО. В мае 1941 года выехал в первую краткосрочную командировку за границу. Вторая долгосрочная командировка тоже началась весенним месяцем 1966 года. А по возвращении из нее ранней весной 1971 года я стал начальником института внешней разведки.
Едва минуло немногим более двух лет, как неожиданно меня вызвали в штаб внешней разведки в Ясенево для разговора с высшим руководством. Я не знал предмета предстоящей беседы, но, исходя из «весеннего генезиса» своих назначений, не вольно ожидал какого-то кардинального изменения в жизни, и не ошибся.
Когда меня пригласили в кабинет, в котором работал председатель КГБ во время своих периодических наездов в Ясене во, я понял, что предстоит встреча с Ю.В.Андроповым. Там вместе с председателем находились начальник внешней разведки Ф.К.Мортин, сменивший на этом посту А.М.Сахаровского, и его тогдашний первый заместитель В.А.Крючков.
Поинтересовавшись, как идут дела в институте, Юрий Владимирович без обиняков сказал, что мне еще рано надолго отключаться от активной практической работы: есть намерение поручить мне возглавить представительство КГБ СССР при МВД Польской Народной Республики, где обстановка и стоящие задачи требуют опыта и знаний.
Предложение показалось мне не только неожиданным, но и не совсем оправданным. Заниматься проблемами сотрудничества и взаимодействия в масштабе всего КГБ значило в какой-то мере оставить невостребованным свой конкретный оперативный опыт во внешней разведке. Кроме того, было жаль прерывать начатую работу по совершенствованию в институте процесса подготовки разведчиков.
Я решил высказать Юрию Владимировичу свои сомнения, объяснив, что только начал глубоко вникать в специфику разведывательного вуза, стремясь перестроить учебный процесс, чтобы максимально приблизить его к требованиям практики.
Председатель с ходу отвел мои сомнения. А что касается института, заметил, что, вернувшись из ПНР «через несколько лет», еще успею поработать и на этом интересном участке.
«Несколько лет» обернулись долгими двенадцатью годами, полными тревог и сложных проблем взаимодействия с польскими правоохранительными органами в самых экстремальных условиях, выпавших тогда на их долю.
Отъезд в Польшу был назначен на конец февраля 1973 года. Предстояло в короткий срок не только передать институт новому начальнику, но и, главное, ознакомиться с историей более чем двадцатипятилетнего к тому времени периода сотрудничества КГБ и польского МВД по различным линиям оперативного взаимодействия. Надо было освежить в памяти польскую историю, представления о культуре Польши, нравах и обычаях народа, ознакомиться с имеющейся у нас информацией об экономическом и политическом положении страны. Хотелось выкроить время и для бесед с товарищами, работавшими ранее в представительстве, в частности пережившими там кризис 1970 года.
В день назначенного отъезда, когда на руках были железнодорожные билеты до Варшавы, рано утром раздался телефонный звонок: «Билеты сдать, отъезд откладывается!» У польских коллег произошло большое несчастье — министр Очепка вместе с членами высокой чехословацкой делегации погиб в авиационной катастрофе. Протокол требовал дождаться назначения нового министра, а оно состоялось только к середине апреля. Так мне представилась дополнительная возможность подготовиться к поездке.
29 апреля 1973 года мы с Клавдией Ивановной прибыли в Варшаву. Весна была в полном разгаре, город — в цветах и праздничном убранстве. Приближалось 1 Мая.
Так началась моя самая длительная зарубежная командировка. В ходе ее я не только хорошо познал эту страну с ее богатой, хотя и трагической историей, но и ее замечательный народ. Приобрел бесчисленное количество друзей не только среди руководителей МВД и других государственных ведомств, но и среди людей, которых в обиходе называют рядовыми. И хотя эти годы были полны вспышками народного недовольства, а к 1980 году и острыми проявлениями глубокого социально-политического кризиса, вспоминаю о пребывании в Польше как о времени, прожитом не зря.
Следуя принципу не говорить ни о чем, что может затрагивать профессиональные секреты, пока еще не подлежащие огласке, и, тем более, секреты не наши, а польских друзей, хотя и уступивших свое место другим деятелям, я не намерен выходить в этом разделе воспоминаний за рамки проверенных фактов.
Не останавливаясь на таких бурных событиях, как вспышка недовольства рабочего класса в июне 1976 года или возникновение и развитие социально-политического кризиса 1980-1983 годов, могу с твердой уверенностью сказать, что все усилия и все действия КГБ и МВД СССР, которые мне довелось представлять, были подчинены строгому невмешательству в дела суверенной дружественной страны. Свою работу там мы рассматривали как выполнение интернационального долга по оказанию содействия МВД ПНР в защите народных завоеваний против внешнего вмешательства и подрывных действий западных специальных служб.
Примеров такого вмешательства фиксировалось множество.
Для характеристики взаимодействия с польскими друзьями хочу сослаться на наши позиции по вопросу о возможном военном вмешательстве в польские дела союзников по Варшавскому договору в период наибольшего разгула экстремистских сил в стране в 1980-1981 годах. Положение в стране грозило развязыванием кровавой междоусобицы. На плечи польского МВД легла тяжелая ответственность: не допустить такого развития событий, которое обернулось бы национальной катастрофой. Нам было ясно, что это нарушило бы баланс сил в Европе и в мире.
Мы знали, что нарастало давление на руководство ПНР и на советское руководство, в первую очередь на Брежнева со стороны руководителей соседних стран (Хонеккера, Гусака). Они требовали поступить с ПНР так же, как это было в 1968 году сделано в ЧССР, когда и польские вооруженные силы участвовали в коллективной акции Варшавского договора.
Представительство КГБ в ПНР понимало всю порочность и гибельность такого развития событий и делало все, чтобы аргументированно обосновать свою позицию. По нашему глубокому убеждению, польские товарищи должны были и могли сами разрешить свой кризис без вмешательства извне. Иного решения быть не могло. Эту твердую позицию занимали председатель КГБ Ю.В.Андропов, руководители внешней разведки.
Польское руководство приняло в тех критических условиях единственно возможное решение — ввести военное положение и тем самым предотвратить перерастание ситуации в открытую гражданскую войну.
Не вдаваясь в оценку последующих действий польского руководства, армии и сил правопорядка, которые не были свободны от отдельных ошибок, глубоко убежден, что это решение, которое нелегко далось В.Ярузельскому и которое активно поддержал министр внутренних дел Ч.Кищак, было исторически наиболее оправданным.
Такое свое убеждение основываю на глубоком представлении о развитии польского государства в те годы, что я жил и работал там. Анализ нараставшего социального недовольства трудящихся ПНР позволил правильно прогнозировать события июня 1976 года, явившиеся серьезным сигналом приближавшегося кризиса. Действия руководства Герека, не адекватные создавшемуся положению, убедили меня в неизбежности новых, уже более опасных для страны событий, о чем представительство своевременно информировало КГБ СССР.
В 1978 году польский кардинал Войтыла был избран папой Римским. В следующем году он совершил свой первый визит в Польшу, существенно подкрепив те силы в этой стране, которые активно боролись за изменение положения. Вывод нашего представительства был однозначным: неминуем взрыв народного возмущения, если руководство страны во главе с Э.Гереком не изменит своей социальной политики. Но оно оказалось неспособным на такой шаг.
