Гвидо Кнопп - Супершпионы. Предатели тайной войны
События последних часов в замедленном режиме прокручиваются у него перед глазами, пока Джон Уокер завязывает шнурки своих высоких кроссовок.
Пятнадцать часов назад он покинул свой дом в Норфолке, штат Вирджиния, поехал по шоссе № 64 до Ричмонда, а затем свернул на шоссе № 95 по направлению к Вашингтону, Федеральный округ Колумбия. После четырех часов скуки он наконец достиг шоссе Кэпитал Белтуэй, которое, пересекая реку Потомак, ведет прямо в штат Мэриленд. Оттуда он еще около 10 минут проехал по дороге № 270 по направлению к Фредерику, затем съехал «на местном съезде № 5 Роквилл». На первом перекрестке после съезда с шоссе он свернул налево, проехал километр по местному шоссе — и чуть раньше пяти часов вечера Джон Э. Уокер он же Джон Э. Джонсон заполнил формуляр в отеле и получил ключ от номера 763.
Как обычно, когда он останавливался в отеле «Рамада Инн» в Роквилле, чтобы передать КГБ секретный материал, Джон и на это майское воскресенье запланировал три часа, чтобы отдохнуть перед тем как вечером опустить в тайник (dead drop) очередную порцию информации, не торопясь поужинать (стек с салатом и картофелем) и тщательно изучить описание дороги к «мертвому почтовому ящику» Советов.
Около восьми часов вечера он двинулся в путь — строго по инструкции КГБ. Каждый светофор, каждый поворот, все особенности дороги, точные расстояния, даже продуманные маневры, с помощью которых Джон смог оторваться от возможных преследователей, были описаны в памятке КГБ, которую ему прямо в руку положил его советский ведущий офицер во время их последней встречи в январе в Вене. Паранойя русских вовсе не возникла на пустом месте: все машины советского посольства в США сразу определяются ФБР по номерным знакам. К тому же, русские дипломаты не могут отъезжать от Вашингтона дальше, чем на 40 км. Чтобы обмен шпионского товара на наличные проходил с наименьшим риском для сторон, КГБ заранее до мельчайших подробностей, продумывал каждый шаг, который должен был совершить Джон Уокер.
Как обычно, он сначала подъехал к заранее оговоренной мачте линии электропередач в округе Монтгомери, к которой кто-то прислонил жестяную банку от лимонада «Севен-Ап»- знак, что советский контактер уже готов к обмену. Затем Уокер со своей стороны бросил такую же банку у другой заранее определенной мачты — сигнал для КГБ, что шпион тоже готов. Затем поездка косым бесконечным зигзагом до «мертвого почтового ящика» — толстого, узловатого дуба, под который он прячет свой темный пластиковый кулек с «горячим товаром». Параллельно с этим, разведчик КГБ из советского посольства в Вашингтоне кладет свой кулек с несколькими тысячами долларов в мелких купюрах в другое место, где-то в пяти километрах отсюда. Маршрут и время для обратного пути так продуманы КГБ, что Джон свои деньги, а русский свой материал забирают из тайников тоже практически одновременно.
Но именно этот пункт процесса 16 мая 1985 года сорвался по совершенно непонятным для Уокера причинам. Более того: после того, как он не нашел, как надеялся, в 10 часов вечера пластиковый кулек с 200 000 долларов наличными, он вернулся к месту, где оставил «товар». И тут ужасный сюрприз: «товара» нет!
«В этот момент я ясно понял: игра окончена. Каждую минуту я рассчитывал на то, что из кустов на меня бросятся агенты ФБР с пистолетами в руках и арестуют меня. Но ничего не произошло,» — вспоминал позднее Джон Уокер.
«Возможно, это только какое-то недоразумение с русскими, ведь история с автопроисшествием правдива», - успокаивал он себя. Через пять минут после странного телефонного звонка в половине четвертого он готовится покинуть гостиничный номер. Внезапно в его голове проскальзывает мысль: «Куда деть письменные инструкции и фото КГБ для обменной акции прошлого вечера?» Если только сотрудники ФБР крутятся в отеле, арестуют его и найдут предательский конверт, то его шансы будут совсем плохи — в этом уверен очерствевший после восемнадцати лет работы на советскую разведку Джон Уокер. Он решает еще раз прозондировать ситуацию в коридоре и поискать надежное укрытие.
Очень медленно и осторожно, прижав левое ухо к двери номера, Уокер нажимает на дверную ручку. С револьвером в руке он распахивает дверь. Со скоростью молнии его глаза обыскивают коридор: не видно ни одной живой души. Он медленно двигается к аварийному выходу. У двери пожарного выхода он останавливается и прислушивается. Никаких подозрительных звуков. Взгляд за дверь- пустота. Уокер бредет в свой номер, чтобы забрать конверт. «Я не знаю, что на меня нашло, но затем я из своего номера пошел в совсем другом направлении — к лифтам. Там был автомат по продаже кока-колы, и за ним я хотел спрятать этот предательский конверт. Я заглянул за угол, как кто-то зарычал за моей спиной: «Стоять! ФБР!» Я обернулся. Двое агентов стояли предо мной, их оружие было направлено прямо на меня. Я сразу бросил свой револьвер на пол.»
Боб Хантер и Джеймс Колуч, оба ответственные за задержание «специальные агенты ФБР», вспоминают и о других деталях:
«Мы ждали в коридоре, который Джон не мог видеть из своей комнаты», - объясняет Боб Хантер.
«Ровно в половине четвертого мы услышали телефонный звонок. Вскоре после этого открылась дверь. Если я сейчас скажу, что в тот момент я был взволнован, это будет слишком мягко сказано. Сердце вырывалось у меня из груди. В любом случае, мы хотели схватить его у лифта. Так что нам пришлось ждать, пока он не свернет за угол. Шаги? Да, но они удалялись от нас. Джимми вопросительно взглянул на меня — а я пожал плечами. Никто из нас не понимал, что собирается предпринять Джон. Затем тихо щелкнул дверной замок — но шпиона снова не было видно. Нервы были на пределе, напряжение невыносимо: «Что, ради всего святого, делает этот тип?» Стоять в таком напряжении, когда ловишь самого опасного шпиона в истории нашей страны, и ждать пятнадцать минут? Это же целая вечность!
Без четверти четыре наконец снова что-то пришло в движение. Тут все прошло быстро: Джон свернул за угол, как раз хотел нажать кнопку лифта, как Джимми и я появились из укрытия. Нам не оставалось шансов, чтобы что-то сказать. Джон мгновенно обернулся и направил свой револьвер прямо на меня. Это был опасный момент! Я стоял и думал: «Сейчас нажмет!» Поблескивающие серебристые патроны в барабане его револьвера я разглядел вполне отчетливо. Все движения были как будто в замедленном просмотре. Пару секунд мы смотрели в глаза друг другу, с оружием на изготовку. Я ни в коем случае не хотел его застрелить.
Мой партнер завершил драму. «Брось пистолет!» — закричал он Уокеру. Тот отреагировал как в трансе. Затем мы бросились на Джона и прижали к стене, чтобы обыскать. При этом мне под ноги упал конверт, очень важный, как потом выяснилось. Арест на седьмом этаже в конце получил еще и комический оборот. Джон приложил, как будто погрузившись в мысли, левую руку ко лбу, через секунду раздался чмокающий звук; а затем он с видом триумфатора протянул нам свой парик. «Дорогая штуковина», - пробормотал он, «было бы слишком жаль.»
Непосредственно после успешного ареста Хантером и Колучем, Джона Уокера провели в номер 771, служивший ФБР оперативной базой. «У Вас есть право хранить молчание. Все, что Вы скажете, начиная с этого момента, может быть обращено в суде против Вас.» Его права, зачитываемые одним из внезапно собравшейся вокруг него дюжины агентов ФБР, звучат для Уокера как будто слова из далекого, чужого мира. Проходит несколько минут, пока супершпион в наручниках помаленьку приходит в себя.
«Без своего адвоката я не скажу Вам ни слова», - кричит он в адрес команды хорошо тренированных федеральных полицейских. «О’кей», - отвечает шеф группы Хантер, «сначала мы поедем в Балтимор, в оперативный центр.»
«Я поблагодарил всех наших парней, которые целый вечер 19 мая беспрерывно следили за Джоном после его возвращения в отель, так, что он этого совсем не заметил, за их работу и отпустил их домой — на заслуженный выходной. Это было где-то в 11 часов вечера. Лишь пять с половиной часов спустя, в половине пятого мы спустились с арестованным вниз и хотели покинуть отель. Произошедшая там сцена навсегда останется в моей памяти. Все пятьдесят принимавших участие в охоте полицейских собрались перед входной дверью, не говоря ни слова, они хотели только одного: «живьем», так сказать, увидеть вблизи самого удачливого русского шпиона на американской земле. В этой ситуации я услышал от до сего момента совсем несловоохотливого Джона: «Боже мой, а я не предполагал. все эти люди. все из-за меня!»
Мой партнер Джимми Колуч отреагировал жестом, выдавшим всю его гордость; затем подъехал полицейский лимузин. Мы сели сзади, посадив Уокера посередине, и рванули вперед. В автомобиле во время всей поездки, почти в течение часа, никто не сказал ни слова, абсолютно ни одного.»
По прибытии в Балтимор, специальный агент Боб Хантер открыл своему «подопечному», какую ценную находку ФБР нашло у старого дуба на Партнершип-Роуд, в двухстах метрах за поворотом на Уайтс-Ферри-Роуд в округе Монтгомери: 129 секретных и совершено секретных документов с американского атомного авианосца «Нимитц», непроявленные пленки и — особенно фатально для Джона — написанное им собственноручно письмо в КГБ, где он настаивает на выплате миллиона долларов в качестве премии за его успешную шпионскую деятельность на службе секретной империи в течение почти двадцати лет.
