Глеб Мусихин - Очерки теории идеологий
Индуктивный подход, на первый взгляд, выглядит более корректным, так как требует первичного анализа эмпирического материала, который потом складывается (или не складывается) в определенную целостную модель капитализма. Однако здесь мы сталкиваемся с ограниченностью самого аналитического инструментария. Мы не можем сказать, что политико-экономическая модель США на X процентов является рыночной, на Y процентов поддерживается государством и на Z процентов зависит от динамических эффектов иммиграционных процессов. Мы можем только констатировать, что иммиграционные процессы оказывают «существенное влияние» на американскую инновационную экономику. Но последнее утверждение является скорее публицистическим, нежели научным.
Дедуктивный способ обобщения наиболее адекватен при рассмотрении ограниченного числа случаев (в идеале: одна страна – одна модель). Но в этой ситуации данные модели не могут претендовать на универсальность, что обесценивает само построение моделей. Индуктивный способ позволяет охватить большее число случаев, но его способности к обобщению эмпирического материала и построению цельных моделей капитализма крайне ограниченны. По большому счету, индуктивный анализ констатирует многообразие форм современного капитализма, но не способствует выделению моделей последнего. С точки зрения «чистой» научности последний подход представляется более корректным, так как фиксирует реальные взаимодействия экзогенных экономических и политических институтов. Однако дедуктивный метод моделирования точнее улавливает «пульс» политических институтов как таковых, которые зачастую пытаются выдать идеологически желаемое состояние экономических правил игры за реальное положение дел, что, безусловно, оказывает влияние на реальность.
Заключение
Последовательное углубление теоретической рефлексии идеологий привело к тому что в начале XXI века идеологии стали мыслиться едва ли не как полноправные элементы политической теории как таковой.
Признание неизбежности идеологии сопровождается отказом от автоматических обвинений в «ложности» идеологий. Более того, во всех сколько-нибудь влиятельных направлениях современной политической теории обнаруживается тот или иной идеологический след. Последний не является результатом некоторой сознательной запрограммированной тенденциозности, а скорее отражает очень широкий контекст теоретической политической рефлексии: философский, методологический, культурный, политический, социальный, экономический и т. д.
Более того, понимание идеологического воздействия на политическую теорию позволило последней овладеть более изощренными способами рефлексии, которые по-новому способны проблематизировать политическую реальность.
В свою очередь, развитие теоретической мысли способствовало возникновению теории идеологии как таковой. Кластерный и морфологический анализ последней позволил лучше понять логику развития идеологического знания, выявил определенные механизмы в «нормативной комбинаторике», поддерживающей идеологическую сферу политики, несмотря на неоднократные попытки объявить идеологию «умершей». Изучение идеологии становится отправной точкой анализа природы политического мышления, состоящего из идеологических «кластеров смысла», которые формируют политическую реальность.
Эволюция и распад «кластеров смысла» в рамках изучения идеологий привели к тесному взаимодействию с новейшими достижениями в рамках исторической науки. Поэтому внимание политипической теории к концептуальной истории стало закономерным этапом развития теоретического знания об обществе. Возникший из этого синтеза морфологический анализ структуры идеологий позволил по-новому взглянуть на причины «живучести» одних идейных концептов и неустойчивости других. Удалось также обнаружить возможности и ограничения, которые действуют в условиях «идеологической архитектуры», а также политические причины подобных сочетаний. Появилась возможность использования пространственно-временной комбинаторики в исследовании идеологий. Это открывает новые возможности для исследований массовой культуры с постструктуралистских позиций, что позволяет ярче высветить комбинации сознательного и непреднамеренного воздействия идеологий.
Таким образом, теоретический анализ идеологий позволяет не только глубже понять особенности политической жизни, но и то, что политическая мысль – это действительно общественный продукт со всеми соответствующими атрибутами и проявлениями. Поэтому то, что для одного ученого будет является «социализмом», для других может оказаться «социал-демократией», «государством всеобщего благоденствия» и даже «коммунизмом». И дело не только в разном «исследовательском инструментарии», но и в различном взаимодействии инструментария с тканью качественно многообразного общества.
Изучение идеологий предполагает переосмысление взаимоотношений политической мысли с политической наукой. Конфронтация политической теории и анализа политических сил и процессов с точки зрения значимости идеологий может трактоваться как ложная альтернатива. Очевидно, что в современном гипертехнологизированном мире контроль над политической мыслью предполагает очевидное влияние на политическое действие. Тем самым идеологии становятся своеобразным видом «социального факта», а не просто мыслительной конструкцией, подлежащей той или иной этической интерпретации.
В связи с этим необходимо пересмотреть стереотип политической науки о политических партиях как основных носителях (и даже создателях) идеологий. Безусловно, политические партии опираются в своей деятельности на идеологию, но последняя в партийных программах имеет зачатую выхолощенный и упрощенный характер, что продиктовано логикой актуальной политической ситуации. Поэтому политическая теория может помочь исследователям политики бороться с искушением отождествления современных идеологий с партийными программами и практиками. Идеологии в современном мире являются сложными образованиями, носители и творцы которых могут находиться далеко за рамками политических партий.
Можно утверждать, что идеологии в современной политике имеют неизбежный характер. Современная политика, как никогда ранее, основана на ситуации выбора (необязательно формально демократического). Любая борьба альтернатив (или договоренности по поводу альтернатив) предполагает опору на концептуальное «переоспаривание» существующего политического вокабуляра. Естественно, какие-то политические смыслы и значения являются более устойчивыми, чем другие, но это не значит, что в ходе принятия политических решений устойчивость политических смыслов не будет поколеблена. В данном контексте именно идеологии являются основными средствами переосмысления иерархии политических значений. И доступ к этим средствам чрезвычайно широк: ими могут пользоваться как политики, так и рядовые граждане, как политтехнологи, так и ученые-теоретики. Идеологические конструкты не являются продуктом одностороннего технологического воздействия. Устойчивость и влиятельность идеологий определяются их комплексным характером.
Современные идеологии могут иметь разнообразные форму и размер: они могут быть пафосными и сдержанными, тотализирующими и фрагментарными, доктринальными и нечеткими. Они могут родиться (быть переформулированными) в центральных политических и государственных институтах или в недрах университетских кафедр, выкристаллизоваться в ходе рафинированной политико-теоретической дискуссии или возникнуть из устойчивой комбинации массовых стереотипов. Они могут быть этически доброкачественными или вредоносными. Иными словами, идеологии являются творческим соединением факторов, каждый из которых сам по себе может быть оспорен. Они коллективно производятся и коллективно потребляются, но и то и другое может иметь непреднамеренный характер. Очевидно, что понимаемые таким образом идеологии сложно фиксировать и изучать, однако сложность не есть синоним невозможности.
Библиография
Белл Д. Возобновление истории в новом столетии // Вопросы философии. 2002. № 5.
Берк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного. М.: Искусство, 1979.
Берк Э. Письма, адресованные членам парламента // Человек. 2003. № 1.
Берк Э. Размышления о революции во Франции. М.: Рудомино, 1993.
Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. М.: Директмедиа Паблишинг, 2007.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Наука, 2009.
Гайдар ЕЛ. Власть и собственность: Смуты и институты. Государство и эволюция. СПб.: Норма, 2009.
Грамши А. Избранные произведения: в 3 т. Т. 3. Тюремные тетради. М.: Изд-во иностр. лит., 1959.
