Александра Коллонтай. Валькирия революции - д’Анкосс Каррер Элен
Муж А. М. Коллонтай В. Л. Коллонтай. Позднее 1893. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 15]
Однако по возвращении в столицу Александра вступила в конфликт с родителями. Она объявила им, что хочет замуж за Коллонтая. Отец воспринял новость враждебно, поскольку находил, что избранник дочери плохо сочетается с ее интеллектуальными устремлениями. Мать же возражала по причине бедности жениха, которая обрекала Шуру на жизнь в нужде. Ее противодействие было настойчивым и сопровождалось оскорбительными выходками по отношению к Владимиру Коллонтаю. Чтобы отделаться от назойливого воздыхателя, Домонтовичи прибегли к весьма традиционному способу, отправив Александру за границу. В сопровождении одной из сводных сестер, Адели, она провела несколько недель в Германии и Франции. Но ни Париж, ни Берлин, хотя и являлись оживленными и чарующими городами, в которых Александра могла бы удовлетворить свое интеллектуальное любопытство и почувствовать вкус к жизни, не смогли заставить ее забыть о запланированном замужестве.
Отправка ее за границу в попытке дать ей возможность развеяться свидетельствовала о недостаточном знании ее своевольного характера. Противодействие родителей, напротив, лишь укрепило ее решимость. Она желала продемонстрировать свою независимость (возможно, даже больше, чем любовь) и в конечном итоге настояла на своем. Она вышла замуж за Владимира в 1893 году, в возрасте двадцати двух лет, навсегда став Александрой Коллонтай, хотя этот брак продлился недолго и впоследствии в ее жизни были другие мужчины.
Спустя всего год после замужества Александра родила сына Михаила — или просто Мишу. Она сразу же горячо полюбила его, проявляла к нему живой интерес и окружила нежной заботой и пристальным вниманием. В первое время она сделалась образцовой супругой и матерью, соответствовала чаяниям и представлениям Владимира. Он считал, что его жена должна посвящать ему все свое время, как делала она это по отношению к их ребенку, и что она должна быть довольна их совместной жизнью. Но Александре потребовалось немного времени, чтобы понять, что жизнь, всецело посвященная семье, ей невыносима, что она не может отречься от личной свободы. Совсем скоро она заявила своей конфидентке Зое: «Я ненавижу брак»; «Я хочу писать, а не вести эту тупую жизнь».
Зоя предупредила об этом Владимира, и тот, будучи сильно влюблен и уважая чувства жены, хотел показать, что он ее понимает. Он нанял новую прислугу, чтобы избавить супругу от материальных забот и предоставить ей свободное время для интеллектуальных занятий. Такой компромисс вовсе не стал решением нараставшей проблемы в отношениях между супругами, которую генерал Домонтович предвидел еще до заключения брака. Владимиру амбиции Александры и ее интерес к политике (ибо уже тогда она увлеклась социализмом и читала все, что ей удавалось найти по этой теме) казались милой прихотью и не вызывали у него ни малейшего интереса. Этот серьезный, квалифицированный инженер снисходительно относился к тому, что считал фантазиями избалованного ребенка, но был не в состоянии уделить этому хоть какое-то внимание. И он не отдавал себе отчета в том, какую опасность для их супружеской жизни представляло его благосклонное и великодушное отношение, которое, тем не менее, не соответствовало ожиданиям Александры.
Александра Коллонтай. 1893. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 12]
К этому стоит добавить, что на личном фронте появился мужчина, потенциальный соперник — Александр Саткевич, друг Владимира и тоже инженер, который, в отличие от Владимира, интересовался интеллектуальным багажом Александры. Зная о ее ожиданиях, он поощрял ее к писательству и обсуждал с ней ее работы. Воодушевленная этой поддержкой, Шура посвятила себя написанию рассказа, который отправила на отзыв известному писателю Владимиру Короленко — издателю литературного журнала «Русское богатство». Для начинающей писательницы, никому неизвестной молодой женщины это был смелый поступок, и он не увенчался успехом. Короленко ее не слишком обнадежил. Однако упорный характер Александры проявился и на сей раз. Сдержанность Короленко не произвела на нее сильного впечатления, несмотря на влияние и авторитет, которыми пользовался писатель. Он нашел ее недостаточно талантливой для создания романтических произведений? Что ей до того! Она просто решила на какое-то время сменить деятельность, бросить рассказы и романы ради получения образования, чтобы сделать из этого сюжет для своих будущих произведений.
Какие перемены в жизни Александры! С тех пор она стала еще более открытой для политической деятельности, идейных споров и новых веяний. Одно событие, произошедшее в 1896 году, ускорило формирование у Александры политического сознания. Владимир Коллонтай собрался в Нарву для установки вентиляции на крупном текстильном предприятии, где были заняты двенадцать тысяч рабочих обоего пола. Александра решила сопровождать его в поездке в компании своей неразлучной подруги Зои. Поначалу женщины полагали, что это путешествие станет приятным времяпрепровождением. Они катались на лыжах, коньках и танцевали, пока инженеры представляли свои проекты. Но спустя два дня после прибытия Александра передумала и захотела посетить завод и жилые помещения рабочих. Она пришла в ужас при виде примитивных бараков, мира нищеты, описание которого ей порою встречалось в книгах, но она и представить себе не могла, что этот мир существует на самом деле. Впоследствии она скажет, что убожество, увиденное ею тогда, оказало определяющее влияние на ее развитие. Тогда же она пришла к выводу, что ее долг — поставить себя на службу обездоленному пролетариату и попытаться улучшить его положение.
По возвращении в столицу она в еще большей мере посвятила себя социальным вопросам. Часто принимала участие в различных дискуссиях, конференциях и помогала Передвижному музею учебных пособий, который обеспечивал учебными материалами рабочих, посещавших вечерние курсы. Александра занималась всем этим вместе с преданными друзьями: прежде всего с неразлучной подругой Зоей и Саткевичем, также ставшим ей другом. Отношения Александры с этими двумя столь близкими ей людьми обернулись так, как никто из них и представить себе не мог. После свадьбы чета Коллонтай поселилась в доме Домонтовичей. Поскольку он был огромен, у Александры возникла мысль предложить незанятую комнату Саткевичу, который до этого жил стесненно. Затем и Зоя, которую Александра одно время думала выдать замуж за Саткевича, получила приглашение присоединиться к друзьям в этом просторном жилище.
Таким образом, под крышей у Коллонтаев зародилась маленькая «коммуна», соответствовавшая интеллектуальным мечтаниям той эпохи. Здесь встречались многочисленные друзья, часто до рассвета велись жаркие споры, вдохновленные идеями Маркса, Чернышевского, Бакунина. Обсуждали будущее России и грезили о революции. Мысль о женитьбе Зои и Саткевича не получила развития, поскольку тот влюбился в Александру, которая, разочаровавшись в муже, не могла перед ним устоять. «Можно ли любить двух мужчин одновременно?» — вопрошала она подругу. Но совсем скоро ее стали возмущать рассуждения в категориях принадлежности одного человека другому, потому как она желала самостоятельно распоряжаться своей свободой. И все же Саткевич, которого она в своих письмах обозначала инициалами А. А., а Зоя называла «человеком, явившимся с планеты Марс» и «славным малым», навсегда занял важное место в ее жизни.
Владимир Коллонтай долго не знал об отношениях, лишивших его жены, но этот обман не мог длиться вечно. А тем более коммунальная жизнь, которая так плохо его скрывала. Зоя в конце концов уехала в 1898 году, и Александра решила оставить мужа, семью, столицу, чтобы пойти своим путем, принять судьбу, которую она для себя определила. Вот как она это объясняет в своей автобиографии: «Я все еще любила своего мужа, но счастливая жизнь домохозяйки и супруги стала для меня тюрьмой». И дальше добавляет: «Мне нужно было уехать. Порвать с человеком, которого я сама прежде выбрала, даже если (я это смутно чувствовала) я подвергну себя опасности потерять саму себя. Также следует сказать, что ни один мужчина, который был со мной близок, не оказывал определяющего влияния на мои желания, действия или видение мира. Напротив, большую часть времени именно я вела за собой. Я протаскивала свои представления о жизни, свою политическую линию, сформированную как самой жизнью, так и непрерывным чтением книг».
