Теория гегемонии - Денис Роиннович Гаврилов
Мы плавно приближаемся к другой идеи Грамши. Он анализировал не только события в Италии, где при преобладании левых сил, Муссолини смог прийти к власти в результате гегемонии интеллектуальной среды фашистов. Исходя из текущих политических мировых процессов, было не трудно заметить, что есть ряд стран, которые не перешли полностью к буржуазным отношениям в обществе, не скопировали всю западную модель, а существуют на иных принципах – клановости, преобладанию религии, автократии и других институтов. Они подпадают под термин «цезаризма» и пользуются «трансформизмом», т. е. заимствованием элементов западного устройства для соответствия с однополярным гегемоном – США. Ситуационно, модель цезаризма позволяет выгадать время, которое необходимо, чтобы догнать соперников на международной арене и сохранить большую часть суверенитета при некоторых неизбежных компромиссах. Целенаправленно строить «цезаризм», значит не соглашаться с принятием западной либеральной модели жизни. Поощрять патриотизм, державность и собственные традиции.
Цезаризм в некоторой степени сохраняет статус-кво. Он предоставляет шанс подготовиться, чтобы бросить вызов гегемону на равных. Отказаться от цезаризма прямо сейчас – значит объявить себя «вне закона». Глобальный гегемон не будет «нянчиться» с открытым противником. Мы видим, что такой логики придерживался Китай. Теперь по многим показателям он уверенно соревнуется с США. Китай не преодолел собственный цезаризм в силу традиции коллективизма. Сегодня потенциальными крупнейшими союзниками контргегемонии можно назвать Индию, Иран, Китай, Россию.
Что может предложить Россия сегодня для создания контргегемонии? Необходимо выработать концепцию, которая будет противостоять буржуазной гегемонии США. Но как показал опыт СССР, марксистская альтернатива не имеет достаточных ресурсов на долгую конфронтацию, потому что набор её идей тоже ограничен догматическими рамками. Либо мировая Перманентная революция, либо ничего. В то же время, чтобы реализовать антибуржуазную кампанию, можно обратиться к правым идеологам грамшизма, как сделал, например, Ален де Бенуа. Характер сугубо консервативных ценностей носит чётко разграниченный антибуржуазный имперский национальный характер. С учётом появления «новых правых» и «новых левых» в политике, такая консервативная коалиция без труда соглашается с левыми принципами социальной справедливости.
«Правая» критика либерализма нередко берёт своё начало в традиционализме и с ещё большим задором готова противостоять сложившемуся глобалистскому порядку. А значит «союз правых и левых» в такой ситуации можно сравнить с ленинским союзом пролетариата и крестьянства, наиболее продуктивным и прагматичным. Но и такой социал-консервативный дискурс либерализм может идеологически преодолеть, наклеев на него ярлык нового вида тоталитаризма, отрицающего ряд свобод человека. Поэтому социал-консерватизм должен для себя избрать путь преемства риторики о «свободах человека», но не в качестве liberty (свободы от), а freedom (свободы для).
При freedom не будет происходить отказ от семьи, коллектива, государства, полиэтноса, зато будет достигнута свобода человека как личности, созданы предпосылки для создания интеллектуального общества взамен гражданскому. Помыслить собственную гегемонию – это не только сделать волевое усилие, но и бросить интеллектуальный вызов сложившемуся миропорядку. Такой вызов будет настоящим антиглобалистким проектом, проектом многополярности мира и нашей собственной идеологической гегемонии. Поэтому всё лучшее берём как из Российской Империи и Советского Союза, так и из Российской Федерации. И оформляем весь идейный спектр в Евразийский Союз. Но чтобы этого достигнуть, необходимо создать полноценные правые и левые силы, которые можно будет привести к евразийскому компромиссу, союзу пролетариата с крестьянством.
Чем представлена гегемония в современном мире? Через какие институты и механизмы она скрыто воздействует на сознание граждан? Чтобы рассмотреть ядро гегемонии вблизи, сначала надо проанализировать ход нашего времяпрепровождения с утра до вечера. Классическими институтами ядра гегемонии, которые необходимо контролировать, являются школы, университеты, политические партии, и любая группа, занимающаяся создаем продуктов культуры (книг, фильмов, газет). Все они несут за собой определённое идеологическое включение, которое программирует человека на те или иные действия.
Партия действует всегда открыто, она готовит людей под свои сугубо политические нужды. В школах основное воздействие происходит через содержание учебников, в которых можно как с одного параграфа по истории СССР запрограммировать человека на всю жизнь, так и непосредственно через интерпретацию излагаемых фактов учителем. Но как показывает опыт, зачастую он сам вынужденно проецирует идеологический посыл учебников. Ключевым моментом здесь является воспитание через лекции в школьных музеях, волонтёрские отряды, конкурсы и квесты. Кто-то нам скажет, что самым сильным идеологическим посылом обладает семья, но она не может входить в ядро гегемонии, потому что дела семейные практически не регулируются государством (что ни есть плохо). И, наконец, книги зашифровывают все идеологические моменты через изложение событий, поступков героев, их отношение к миру. Влияние книги значительно выше, чем учёба в школе, но книги читают далеко не все. Фильмы в этом ракурсе несут в себе массовый характер, но идеологический посыл доносят чаще через символы, которые сохраняются в сознании. Не удивительно, что добросовестные родители сначала показывают детям все советские мультфильмы, а только потом осторожно переходят на иностранные. Качество культуры поведения и жизненных ценностей у таких детей неизмеримо выше своих ровесников. Газеты обладали преимуществом перед всеми формами пропаганды в 20 веке, но сейчас уступили своё место телевизионным и сетевым СМИ.
Переходя к методам воздействия постмодерна, мы можем перечислить следующие компоненты гегемонии: новостные интернет-издания, телевизионные передачи, рекламные стенды, развлекательный контент в виде компьютерных игр, мифологическое окружение человека. Телевизионная пропаганда была до недавнего времени самой убедительной и массовой, но теперь она уступает своё место интернету. Здесь государство ещё в полном объёме не наладило своё влияние, поэтому всегда обеспокоено работой социальных сетей, которую сложно было контролировать. В короткие рекламные ролики разместить можно только идеи потребления. Игры отлично создают виртуальный идеологический мир детям. В то же время «мифологическое окружение» сводится к слухам, символам и знакам, которыми полно любое общество. Как правило, это прививается идеологическую эстетику.
А. Дугин называет «мифологическое окружение» постмодерна «чёрными чудесами». В работе «Радикальный субъект и его дубль» подробно описаны те виртуальные пространства, в которые загоняется человеческое сознание. «Чудеса» эти не христианские – чёрные, потому что создают ложные ценности, в которых смыслы не играют ровным
