Сергей Кара-Мурза - Русский коммунизм. Теория, практика, задачи.
Брежнев рассудил настолько разумно, что сегодня это просто поражает. Тут, видимо, здравый крестьянский смысл большевизма помог. Спорить с талантами не стали, их рассовали в разные башенки из слоновой кости — Мамардашвили в Прагу, Зиновьева в Мюнхен, с другими тоже как-то договорились. «Подморозили» их. Решили все наличные средства бросить на то, что было тому поколению по силам, — отстроить и укрепить страну, насколько возможно, до прихода Горбачева.
В какой мере удалось выполнить эту программу? В очень большой. Можно спорить по мелочам, находить конкретные ошибки или упущения. Но в целом программу на три пятилетки надо считать удивительно компактной, системной и гармоничной. Вряд ли из нынешних умников кто-то смог бы сладить ее лучше. Это, кстати, видно из того, что «второе Я» Брежнева, исполнительный директор всей этой программы А.Н. Косыгин за все время перестройки и реформы не получил от умников ни одного замечания. Хотели бы сказать про него гадость, но не нашли, к чему прицепиться. Все вокруг да около — «застойный период, застойный период…»
Команда Брежнева — Косыгина выжала все что могла из стареющей плановой системы. Правильно сделали, что свернули «реформу Либермана», — если бы стали переделывать хозяйственный механизм, то потеряли бы темп и подошли к перестройке на спаде. А так, на «энергии выбега» системы, успели создать тот запас прочности, который позволил нам куролесить уже двадцать лет и, очень возможно, вылезти живыми из этой ямы.
Так что выбор, который был сделан бригадой Брежнева, сводился к тому, чтобы перевести кризис мировоззренческих оснований советского строя в режим хронического медленного течения, а все силы бросить на конструктивную работу, задачи которой были ясны и кадры имелись. Этот выбор был стратегически верным. Любой другой реально осуществимый вариант с большой вероятностью приблизил бы крах системы, но в любом случае резко ухудшил бы положение страны и народа в тот момент, когда этот крах наступил.
Вот поэтому наши разумные граждане так высоко оценивают «эпоху Брежнева». Тогда работалось легко, потому что делали заведомо нужные стране вещи. Более того, «казарму» нашего социализма расширили и прибрали так, что людям стало легче дышать, в буквальном смысле жить стало лучше, жить стало веселей. Милиция ходила без оружия, о дубинках и слезоточивых газах читали в газетах и считали это «антибуржуазной пропагандой». В Крым и на Кавказ можно было ехать на машине с детьми и жить в палатке. Посмотрите сегодня на карту страхов среднего советского человека в «период застоя» и сравните с нынешней. Это был золотой век, который уже не повторится.
И никакого с этим нет противоречия в том, что люди жаждали перестройки, — ведь кризис духовных оснований продолжал развиваться, хотя и в режиме хронической болезни. Его надо было преодолевать, и это была историческая задача нового поколения. Оно ее не решило, а сорвалось в катастрофу. Это уже другая история, теперь уж надежда на новых молодых.
Давайте посмотрим, что было сделано за «эпоху Брежнева» (округлим ее до трех пятилеток 1966-1980 гг.). Начнем с самых обыденных вещей. За это время был кардинально обновлен жилищный фонд страны. Было построено 1,6 млрд. кв. метров жилья, то есть 44% от всего жилья, что имелось в СССР к 1980 г. Новое жилье получили 161 млн. человек — за три пятилетки. Если бы не эти колоссальные вложения, жилищный фонд РФ в 90-е годы просто рухнул бы, ветхие дома не пережили бы реформы, которая оставила жилье страны без капитального ремонта.
За эти три пятилетки было построено 2/3 инфраструктуры всех городов и поселков СССР — водопровода, теплоснабжения и канализации. Стоимость этих систем такова, что сейчас экономика РФ не может даже содержать их, не то чтобы строить. Инфраструктура быстро ветшает, и средств хватает только на аварийный ремонт.
В общем, именно в «эпоху Брежнева» быт подавляющего большинства граждан был поднят до стандартов самых развитых стран — при отсутствии в СССР массовой бездомности, присущей этим самым странам. Другое дело, что режим Брежнева не смог объяснить нашим гражданам, чего стоит эта ценность, и они ее выплюнули — но это уже проблема мировоззрения.
В эпоху Брежнева было создано то развитое информационное пространство, в котором советский народ уже дозревал до связности современной нации. Он стал связан интенсивными потоками печатной информации, тираж журналов вырос в 3 раза, а их объем в листах в 4 раза. Сегодня постсоветское информационное пространство приобретает параметры, присущие племенам слаборазвитых стран. Средняя обеспеченность населения газетами снизилась в РФ в 7,3 раза, а, например, в Грузии в 137 раз. Вперед, в каменный век!
Именно за эпоху Брежнева хозяйство и все другие сферы насытились кадрами высокой квалификации и энергетическими мощностями. Пашня страны стала получать удобрений почти достаточно, чтобы компенсировать вынос питательных веществ с урожаем. Почва стала улучшаться. Это был эпохальный рубеж в истории России. В 90-е годы мы его сдали и откатились назад, село осталось без удобрений, без тракторов и без электрической энергии. За эпоху Брежнева в стране было создано стадо породистого скота — сейчас оно вырезано на две трети.
За эпоху Брежнева люди обустроились, стали хорошо питаться, расширились социальные возможности — в 3 раза выросло число выпускников полной средней школы, в 2 раза число студентов вузов. Население стабильно прирастало — в РСФСР за те 20 лет выросло на 20 млн. человек. Почувствуйте разницу…
Именно в ту эпоху были созданы большие системы, благодаря которым мы сегодня держимся на плаву, хотя и пускаем пузыри. Были разведаны, обустроены и введены в строй основные мощности топливно-энергетического комплекса, построена основа единой энергетической системы. Все большие системы страны, включая армию, были обеспечены научным сопровождением высшего класса. Трудно перечислить преимущества, которые давал нам статус великой державы, в том числе научной. Даже в сугубо шкурном смысле для каждого обывателя. Сейчас мы этот статус проедаем, и будущее не кажется таким мрачным, каково оно на деле, — пока есть что жевать.
Принципом доктрины Брежнева стали массивные инвестиции в фундамент страны. Наконец-то были сделаны огромные металлоинвестиции — вложена масса металла в машины, мосты, трубопроводы. По величине металлического фонда мы подтянулись к США — что, кстати, вызвало ярость придворных экономистов перестройки. Была обновлена техническая база промышленности — ввод в действие активной части основных фондов (машин и оборудования) за пятилетку 1976-1980 гг. составил в целом 41% от имевшихся в 1980 г., а в машиностроении 49%. Сегодня это кажется фантастикой.
Если принять рост валового общественного продукта СССР (аналог ВВП, только «сдвинутый» в сторону реальной экономики по сравнению с рынком) с 1950 по 1989 г., после которого начался спад, то на «эпоху Брежнева» (1965-1980 гг.) приходится 51% этого роста. Это эпоха, в которую машина советского хозяйства работала с максимальной мощностью (рис. 1).
Рис. 1. Индексы ВОП СССР и индексы ВВП СНГ (1991 г = 100)
Так в нашем хозяйстве был накоплен очень толстый слой подкожного жира. Представьте себе, что «рынок» навалился на нас до «эпохи Брежнева»! При том спаде, который произошел после 1990 года, не было бы сегодня ни света, ни топлива, ни канализации. Надо к тому же учесть, что при Брежневе был создан промышленный капитал, который в 90-е годы страна смогла бросить в пасть «новым русским», чтобы утолить их волчий аппетит. Иначе бы они, победив нас в холодной гражданской войне конца XX века, вырезали бы у каждого по фунту мяса из груди, как контрибуцию. Ведь такие покладистые народы надо резать или стричь.
Ценность эпохи Брежнева в том, что она наглядно показала: если устроить жизнь в России, не разделяясь на волков и овец, то в материальном плане можно жить вполне прилично всем — с большим потенциалом улучшения. Сам этот факт очень важен, он вселяет надежду. Ведь он означает, что непреодолимых, физических запретов на создание такого жизнеустройства для нас нет. А барьеры, построенные в сфере сознания, разумные люди могут преодолеть. Если, конечно, захотят.
Глава 14. ИТОГИВ этой книжке мало говорилось о тех больших системах, которые были построены по проектам, основанным на доктринах русского коммунизма, и которые пребудут еще долго, пусть и с модификациями и сменой идеологических ярлыков. Они уже крепко вросли в российскую землю, как, например, сибирские ГЭС и единая система высоковольтных ЛЭП, как система централизованного теплоснабжения или нефтегазовый комплекс.
Не говорили мы и о больших тотальных программах, в которых явление русского коммунизма выразилось полностью и с жгучей остротой, — как Великая Отечественная война или репрессии 1937-1938 гг. Такие тотальные явления слишком сложны и противоречивы, что мы пока не готовы их спокойно обсуждать. Поэтому мы в основном говорили о русском коммунизме как культурном явлении, которое возникло в столкновении множества разнородных и, казалось бы, несовместимых факторов.
