Русская Евразия в прошлом и будущем - Петр Николаевич Савицкий
Чем ощутительнее, чем внятнее в той или иной отрасли хозяйственно-натуральный процесс, чем конкретнее обозначена, чем менее подернута флером абстрактной «спекуляции» ее хозяйственно-натуральная плоть, тем более облегчено выделение «добрых хозяев»: хозяйское ценение утверждается в хозяйственной «натуральности» и конкретности.
В ряду: сельское хозяйство – промышленность – кредит – наиболее «натурально» и конкретно сельское хозяйство; именно в нем в наибольшей степени дано выделение «добрых хозяев», именно в нем хозяину-личности должно принадлежать наибольшее и хозяину-обществу – наименьшее место. (Есть исключение. Лесное хозяйство в значительной степени поддается рационализации, рассчитывающей – спекулирующей – на десятилетия вперед. Кроме того, в нем начало охранения преобладает над началом развития. Лесное хозяйство – возможная сфера хозяина-общества…) Промышленность занимает промежуточное положение. Людская и вещная конкретность здесь выступает. Но нет прямого касания к биологическим процессам. Производство в большей степени, чем в сельском хозяйстве, вмещается в счетно-спекулятивную схему. В устоявшихся, сформировавшихся отраслях и в утвердившихся предприятиях возможно действие хозяина-общества. Вся остальная промышленная среда, все то, что не есть «тыл», есть удел хозяина-личности…
Именно полный, не ослабленный, не ущербленный хозяин заполняет и единственно может заполнять движением и жизнью основные просторы промышленной сферы…
В области кредита как области крупных кредитных установлений образ хозяина-личности утрачивает конкретность, расплываясь и теряясь в сетке как бы себе довлеющих отвлеченных схем. Здесь не только нет отношения к биологическим процессам, нет и прямого касательства к вещам. Скрытый анонимом, хозяин-личность превращается в призрака. Захватывая силой абстрактного капитала командующие высоты народнохозяйственной жизни, он, в свою очередь, все народнохозяйственное целое превращает в хозяйство призрака. В области кредита образ хозяина-общества, в сравнении с образом хозяина-личности, обладает, пожалуй, не меньшей конкретностью. Применительно к основному соотношению хозяина-личности и хозяина-общества, принцип национализации кредита имеет иной и больший смысл, чем, скажем, принцип «национализации» промышленности…
Но опять и здесь нужны различения. Всякое выдвижение хозяина-общества в той сфере, которая лежит в основе кредита, – сфере непосредственного накопления, с точек зрения, здесь развиваемых, нужно признать нелепостью: накопление требует не ущербленной, во полной, не ослабленной, но развитой активности хозяйской воли и глаза. Нужно отдавать себе отчет в том, что всякое вообще сокращение сферы действия хозяина-личности неизбежно сокращает накопление.
* * *
Понимание хозяйства, с точки зрения хозяйных категорий, подразумевает определенное отношение к конкретному историко-экономическому феномену «капитализма». Термин «капитализм» имеет, как известно, несколько значений. Поскольку под «капитализмом» подразумевается экономической строй, поставляющий человеческий труд в среду окачествленных средств производства, обеспечивающий труду возможность действовать при помощи этих средств и сопрягающий его с ними, принцип «капитализма» есть положительный технико-экономический принцип. Но кроме «капитализма» как некоторой системы, ставящей производственный процесс в рамки определенных внешних (материальных) предусловий, существует «капиталистический дух», духовное начало, которым определяется бытие предлежащего нам конкретно-исторического явления.
Три обстоятельства отличительны, по преимуществу, для сложившегося «капиталистического духа»: 1) реальная (не методологическая только) поставленность «чистого» экономического принципа (наибольший доход – с наименьшей затратой) в качестве главного и единственного начала всякого действия в хозяйственно-экономической области; 2) безмерность приобретательского стремления, его внутренне-психическая неограниченность ничем, кроме принудительно-внешних обстоятельств в связи с этим; 3) выключенность экономической области из связи с абсолютным и превращение экономических импульсов в некое стремление в безабсолютную и в этом смысле дурную бесконечность.
Нам кажется излишним распространяться, какое отношение к «капиталистическому духу», в указанном его сложении, вытекает из утверждения хозяйных категорий хозяйства. Хозяйское ценение хозяйства есть выход за пределы «чистого» экономического принципа, его осложнение и преображение; хозяйское ценение хозяйства есть внесение меры во всякую приобретательскую безмерность, есть установление связей хозяйства с областью абсолютных ценений, отрицание какого бы то ни было устремления в дурную (безабсолютную) бесконечность. Хозяйское ценение хозяйства есть устранение «капиталистического духа». В то же время ценение это носителем своим, живой человеческой личностью, опровергает социализм и коммунизм, поставляющие хозяина-общество вместо хозяина-личности также и там, где такая замена есть подмена реальности призраком…
Классической политической экономии со всеми ее более новыми продолжениями соответствует, в области реальных явлений, феномен капитализма. Социалистическая политическая экономия – от ее далеких предшественников до сен-симонизма, марксизма, синдикализма, ленинизма – дает, в проекции на реальность, образ «социалистического хозяйства». Хозяйным категориям хозяйства ответит, в конкретной действительности, система хозяйнодержавия.
Так должна именоваться система идеологических воззрений и социально-политических действий, которая поставит в поле зрения образ «хозяина» и положит первой (хотя не единственной) своей задачей насыщение экономической действительности лично-хозяйским началом (начало это, по содержанию своему и значению, существенно отлично, как мы видели, от лично-экономического начала «капитализма»); идеологические воззрения каждого века в определенной мере формируют людей этого века. Система хозяйнодержавия, нагнетая в социальную среду хозяйную идею хозяйства, может и будет воспитывать «добрых хозяев». Тем более что начало «доброго хозяина» изначально вправлено в человеческую природу, и хозяйные категории суть лишь сознательное утверждение того, что издавна бессознательно было; что в некоторой мере есть и теперь, даже в капиталистической действительности, несмотря на враждебность капиталистических начал идее «доброго хозяина».
•
* * *
Хозяйнодержавие может и должно принять и приложить в жизни элементы социально-устрояющего прикладничества последних европейских десятилетий. А там, где формальная заданность хозяйского ценения, с точки зрения целей последнего, важнее, чем реальность личной воли и глаза, хозяин-общество в системе хозяйнодержавия заступит хозяина-личность. Но именно реальность лично-хозяйской воли и глаза должна обеспечить в этой системе сохранение уровня технических и количественно-экономических достижений капитализма, т. е. обеспечить сохранение того, что существенно недостижимо ни в какой социалистической системе.
Именно потому, что социализм, как мы видели, замещает в важнейших направлениях конкретность хозяина-личности призрачностью хозяина-общества, социалистический строй есть в действительности и по существу строй экономического упадка. Упор в значение и образ хозяина-личности может и должен предохранить систему хозяйнодержавия от той же судьбы. Как система воззрений, хозяйнодержавие знаменует собой дополнение и отчасти видоизменение основных категорий учения о хозяйстве – прежде всего введением логически очерченного и жизненно прочувствованного образа хозяина-личности…
Сколь часто политическая экономия ни подходила к реальности хозяйных явлений, доселе она не запечатлела их в систематических категориях… А реальность «капитализма» во многом и многом способствовала растворению конкретного хозяина-личности в безликом «субъекте хозяйствования» и «потребления»; и, несмотря на всю широту частно-экономической автономии, присущей капиталистическому строю, реальность эта в специально капиталистических явлениях «анонимных обществ», кредита, банков и биржи, покрыла хозяина-личность саваном призрачности и схемы.
Хозяйнодержавие утверждает личность. Хозяйнодержавие есть видение хозяина-личности конкретно-определенной. Ни капитализм, ни социализм конкретной, живой личности в хозяйстве не утверждают. В капитализме личность становится «анонимом», теряет связь с абсолютом, личность же безымянная и «безабсолютная», строго говоря, уже не есть личность. Социализм же сковывает
