Лев Вершинин - Позорная история Америки. «Грязное белье» США
Кончилось все, естественно, очередной сменой кадров: командование театром военных действий перешло к генералу Уокеру Кейту Армистеду, автору идеи «войны на воде». Но опять-таки, кое-чего добившись, — флотилия каноэ с выписанной морской пехотой ежедневно бороздила плавни, ловя малейший шорох, — задачу в целом решить не смог, даже применив массированное уничтожение посевов и даже пустив в ход деньги, 55 тысяч долларов, выделенных Конгрессом специально на «подарки дальновидным лидерам». В итоге дошло до того, что генералы стали хором отказываться от назначения, вредящего послужным спискам, и в мае 1841 года Армитеда сменил полковник Уильям Дженкинс Уорт, имеющий минимальный бюджет на все про все. Усмирить индейцев не получалось даже после принятия «Акта о вооруженной оккупации», разрешившего передачу участков флоридской земли кому угодно, кто готов их обрабатывать и не боится индейцев. Обрабатывать благодатную землю готовы были многие, но семинолов боялись уже все. А между тем все это — в бездну рухнули почти 40 зеленых лимонов — надоело и Конгрессу, и обществу, которое, вдруг вспомнив, что семинолы, как ни крути, «культурны», требовало «умеренных уступок». Ну и, в конце концов, поладили. Всем, кто готов был умереть, но во Флориде, предложили «неформальную» резервацию на юго-западе полуострова, оформив ее как «временный протекторат». Это было лучше, чем ничего, вожди «болотных теней» посовещались, — и 14 августа 1842 года полковник Уорт объявил о прекращении войны.
Вечная история
На том бы, казалось, и сказке конец. Штаты получили Флориду, вскоре тоже ставшую штатом, поселенцы спокойную жизнь, а семинолы — общим числом всего-то под три с половиной сотни самых упрямых душ во главе с Билли Кривоногим — возможность копаться в плохонькой, гиблой, топкой, зато своей земле. Да еще сидело где-то в лесах вне резервации с два десятка семейств «аутсайдеров», людей вождя Чипко, не желавшего ни говорить с белыми, ни воевать, ни вообще иметь каких-то дел. Да и люди Билли тоже старались держаться от переселенцев подальше, — и правительство это оценило: накануне войны с Мексикой, во избежание ненужных осложнений, президент Полк даже создал вокруг «индейской территории» буферную зону в 20 миль, изгнав оттуда самовольно поселившихся фермеров. Но остановить переселенцев реальной возможности не было: начинать с нуля в болотах мало кто умел, а земли семинолов, уже возделанные, казались лакомой добычей, к тому же еще и беззащитной. По крайней мере, так казалось. Насчет того же, что власти Флориды прикроют своих избирателей от федерального неудовольствия, вообще не было никаких сомнений, чего «сквоттеры», изредка сталкиваясь с семинолами на торговых постах, в общем, и не скрывали. А те очень внимательно слушали и пересказывали в поселках.
Неудивительно, что в итоге начались проблемы. Удивительно, что начались они только летом 1849 года, аж через семь лет после «вечного мира». Естественно, первыми не выдержали «аутсайдеры», и не выдержали так убедительно, что самозахватчики бросились в паническое бегство, а поскольку достаться могло всем, Билли Кривоногий, вождь «официальных» семинолов, выдавил из Чикто выдачу властям нескольких виновников нападений на фермы. Но было уже поздно. Информация о «нарушении индейцами условий» ушла в Вашингтон, там из мухи раздули слона, и Кривоногий получил сообщение, что Большой Белый Вождь, безмерно огорченный, решил непременно выселить «не оправдавших доверие» семинолов на Запад, причем всех, без разбора.
А дальше все пошло по накатанной колее. Делом занялся генерал Лютер Блейк, один из немногих, знавших, понимавших и уважавших красный народ. Кто-то из мелких вождей, польстившись на щедрые посулы, решил не будить лихо и вышел из болот, но большинство и слышать об этом не желало. Даже тогда, когда федеральные власти, решив не скупиться, выделили за согласие каждому мужчине по 800 долларов и 450 долларов на женщину или ребенка, — сумму, за которую любой белый фермер мгновенно переселился бы куда угодно. И более того, не помогли ни показательное турне семинольских вождей в Новую Англию, где с ними общался сам президент, ни подарки, ни даже медали за будущие заслуги: подписи-то вожди поставили, но вернувшись домой и посмотрев в глаза воинам, тут же от них отказались. А в 1853-м ко всему еще погиб неведомо от чьего выстрела генерал Блейк, и власти Флориды, решив поставить Вашингтон перед фактом, начали готовить удар, против чего в столице ровным счетом ничего не имели при условии, что все будет решено за счет бюджета штата. Однако, как оказалось, местная милиция мало на что способна: за два с лишним года охоты на «аутсайдеров» ею были «обезврежены» один воин, три женщины, два малых дитяти и 140 свиней, зато индейцы начали мстить, и стало ясно, что без армии никак. В августе 1854 года глава военного ведомства США отдал войскам приказ подключиться к АТО. Военного положения, понятно, никто не объявлял, но всем было ясно, что начинается Третья Семинольская.
Ушельцы ниоткуда
О последнем «большом совете» семинолов, состоявшемся осенью 1855 года, известно очень много, и от свидетелей, и от участников. Признав право вождей, решивших сдаться, четверо решивших «пожили, теперь поумираем», — Билли Кривоногий, Чипко, Измафти, и Оссен Тастенагги, — укрыв семьи в сердце болот, начали собирать воинов, а 7 декабря, при первом прочесывании резервации, солдаты обнаружили, что поселки пусты. Не было даже собак. Зато 20 декабря, у очередной пустой хижины, семинолы появились. В полной боевой раскраске. Погибло несколько военных, остальные бежали, индейцам достались трофеи, ружья и лошади; новость потрясла штат, малодушные кинулись в бега, кто похрабрее — записываться в ополчение, выросшее до 400 стволов. Несмотря на это, весь февраль столкновения приносили белым только огорчения, потери и, как следствие, панику. Власти штата умоляли о помощи соседей и Вашингтон, те не отказывали: к 1 марта против «многих сотен дикарей» (о тысячах, опасаясь насмешек, не писала даже желтая пресса, хотя все знали, что семинолов мужского пола вообще не больше сотни) сосредоточились более 800 регулярных штыков и почти 500 ополченцев.
В такой ситуации красные могли только убивать и достойно умирать, надеясь, что родные топи помогут продержаться подольше. И они умирали достойно, меняя жизнь на много чужих жизней. Скажем, в июне, в трехдневном сражении близ форта Мид, — единственном настоящем бою за всю войну, — погибли вождь Оссен Тастенагги и еще один воин, но белых под три десятка. Красные же ушли в болота, так и не узнав, что «полностью уничтожены». И так раз за разом, хотя таких больших потерь больше не случалось. В конце концов, федералы взяли руководство операцией в свои руки, командование принял бригадный генерал Уильям Харни, имеющий опыт войны в болотах, — и по его приказу через весь полуостров протянулась линия блокпостов, рассекающих территорию резервации на малые секторы, напичканные патрулями.
Это не сразу, но помогло. К ноябрю 1857 года в руках белых были уже почти все женщины и дети из клана Билли Кривоногого, уничтожены практически все сухие участки с возделанными полями, и в то же время власти объявили всем, кто сложит оружие, амнистию и огромные (600 баксов мужчине, 100 женщине) премии за согласие покинуть Флориду. Звать мужей и отцов к болотам выгоняли жен и дочерей, и 15 марта 1858 года, потеряв все базы и вняв плачу детей, Билли Кривоногий, выйдя из топей, сдал оружие полковнику Лумису, который, еще некоторое время попытавшись выловить отряды (теперь, после капитуляции вождя резервации, их уже называли «бандами») Сэма Джонса и Чипко, но, не преуспев, 8 мая объявил, что «война окончена, индейцев во Флориде больше нет». То есть они, конечно, были, их время от времени отлавливали и высылали, но на официальном уровне было решено считать, что вопрос закрыт. Правда, во время Гражданской войны вспомнили, решили, что опытные следопыты, знатоки болот будут кстати, и бросились искать, но последний вождь, «бандит» Сэм Джонс не пожелал даже встречаться, сделав вид, что его и в самом деле нет, и поскольку семинолов год за годом никто не видел, власти Флориды в 1868-м решили проявить широту души, зарезервировав за семинолами, — «если таковые в штате есть», — по одному месту в верхней и нижней палате Ассамблеи.
Раритетов, желающих объявиться ради похода в политику, однако, не оказалось. Поэтому вскоре «семинольскую квоту» упразднили, постановив, что они, в самом деле, кончились. Но тем не менее в 1888-м, когда прошел слух о какой-то пальбе в болотах, истерика на тему «Четвертой Семинольской» и «краснокожих, которые вот-вот вырежут весь штат», не стихала до тех пор, пока армейские подразделения не прочесали болота вдоль и поперек, официально сообщив по возвращении, что индейцев нет как явления. И вот тогда-то в ближайших к лесам поселениях начали появляться семинолы, которых население, к тому времени уже читавшее Майн Рида и тужившее, что как-то оно нехорошо вышло, встретило очень приветливо, да и власти тоже. Красных никто ничем не обижал, им выделили денег, а в 1924-м 275 семинолов, отцы и деды которых не покинули Флориду, получили американские паспорта. Сегодня их потомки по праву гордятся тем, что они — единственный народ, оставшийся на своей земле, не подписав со Штатами ни одного договора. То есть победители.
